Дедушка, Grand-pere, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков - Елена Лаврентьева

10 августа 1933 г., Агалык

<…> По нашей прямой теме пока все идет без успехов, может быть, остальной район что-нибудь и даст. Зато 7 августа мне удалось сделать исключительно важную находку в другой области элементов, более редких (уран, ванадий, радий). Это подняло у всех настроение, и теперь можно считать, что, если мы даже ничего не найдем по олову, все же эффект достигнут еще более ценный и важный. Сегодня пишу об этом Горбунову, и тогда следи за газетами — если он найдет возможным, об этом сообщат в газетах. Впрочем, ему сейчас не до нас: сегодня они начнут подъем на пик Сталина. Новая находка, близко от нашей теперешней базы, то есть в очень доступных условиях, здесь придется поставить детальную работу, но это не отнимет много времени. Поражаться приходится, сколько геологов до меня побывали здесь и все пропустили. Я думаю, что, может быть, и дальше удастся найти похожие места, и тогда это будет еще важнее для дальнейшего исследования.

Перед выездом из Самарканда пили чай у отца нашего рабочего, в его саду. Все было почти как у Мстиславского: ковры, подушки и дастархан преимущественно из фруктов его же сада (виноград, груши, вишня и черная тута, лепешки и чай). Чтобы не остаться в долгу, мы сюда прибавили свой чай и галеты. Самое интересное представлял сам отец рабочего — старик восьмидесяти двух лет, помнящий еще время завоевания Туркестана и участник постройки Закаспийской железной дороги, ездивший в 1918 г. в Мекку через Индию и т. д. Он немного плохо видит, но все же провожал нас, потом скрутил чалму и пошел в мечеть.

Дорога из Самарканда скучная, большей частью по пыли, немного садами. Интересно только пересечение арыка Даргом по высокому мосту. Арык Даргом передает половину всей воды Зеравшана в Каты-Курган и Бухару. Из опыта работы здесь вижу, что надо бросать преподавание и иметь возможность ездить на работы сюда в осенние месяцы или весной — лето здесь для работы просто малопродуктивно и невыгодно в смысле снабжения.

19 августа 1933 г. Агалык

Вчера я вернулся после шести дней экскурсий, на этот раз сделано много интересного и важного. Самое главное — правда, довольно случайно — я открыл, где следует искать шлихи. Я уже давно подозревал, что их нет потому, что они весенней водой полностью и очень далеко уносятся за пределы гор, в долину Зеравшана. На одной стоянке случайно я промыл ковш из арыка, огибающего холм, покрытый крупным песком тут же лежащего и рассыпающегося гранита — и что же? — в нем оказалось довольно много шлиха, притом белого и очень тяжелого. Стали еще промывать и во многих местах обнаружили то же самое. Но этого мало, по приезде сюда обнаружили в лаборатории, что в этих шлихах много вольфрамового минерала — шеелита. Другими словами, в полчаса открыли новое месторождение длиною саженей 150 и шириной 20–30 саженей! Самое важное не только это, но то, что теперь мы знаем, где надо искать шлихи. Затем еще две вещи: 1) новое месторождение берилла, правда, очень скромное, 2) неизвестный смолистый минерал, повидимому из редких, какой — здесь определить невозможно.

Питались на этот раз получше, часто доставали молоко, даже сливки и виноград. Спали под колоссальными чинарами. Но замечательнее всего было одно купание высоко в горах в небольших бассейнах речки, полных голубой и совершенно прозрачной воды такой глубины, что с трудом можно было достать дно. Температура была самое большее десять — двенадцать градусов, и кругом плавали громадные форели, конечно страшно перепугавшие нас. Понятно, я проплавал не более двух-трех минут. <Я видела такую речку и купалась в этих озерах в 1981 году. Тогда, я уверена, все выглядело точно так же. — А. Х.> На горах теперь страшный ветер, очень напоминающий новороссийский норд-ост. Ночью он теплый, а по утрам, часов до двенадцати дня, совсем прохладный. Ты пишешь, голубчик, что я вижу здесь много красивого — к сожалению, это совсем не так. Только у речек, где есть деревья, можно еще видеть отдельные хорошие уголки. В целом же массив Кара-Тюбе — ад в полном смысле слова. Особенно когда движешься по гребню и видишь на десять — пятнадцать верст вокруг абсолютно безжизненную серожелтую громаду (все речки запрятаны и не видны с такой высоты) — начинаешь вспоминать иллюстрации к «Потерянному раю» Мильтона и другие похожие картины. На юг и на север видны долины рек (Кашка дарья и Зеравшан), их оазисы напоминают сине-зеленые морские заливы, покрытые пыльной мглой. В горах, конечно, есть кое-какая жизнь, часто теперь видим полет целых стай горных куропаток (кекликов), слышали рассказы об одиночных кабанах и видели иглы дикобраза — вот и все — немного!

На обратном пути видели начавшуюся уже сушку винограда, плоские крыши домов точно выложены сине-черной и зеленой краской (на изюм есть надежда!) Очень хотелось бы мне известить обо всем Вернадского, он очень был бы доволен, но писать неудобно — по приезде побываю в Ленинграде и расскажу.

26 августа 1933 г. Село Джам

<…> Выехали из Агалыка 24 августа, очень скоро в пути встретили полигонные занятия, и пришлось сделать крюку версты три (вспоминаешь стрельбы на Юзовском заводе). Потом много ходили по долине Киля-Куль и ночевали там же. 25 августа пришлось долго (до сорока верст) ехать к Джаму, по пути в Сарыкуле обедать, и на место приехали к вечеру. Стоянка попалась хорошая, с водой, но мало тени. М. В. <Самойло. — А. Х.> и Флоренский ушли ловить рыбу. Завтра утром едем в Ингичку, потом Ак-Сай и Иссык-Куль, с тем, чтобы к 1 сентября быть в Агалыке. После этого все главные маршруты будут сделаны, но останутся еще кое-какие пропуски и детальное изучение находки в Агалыке. Должен сознаться, что все порядком надоело, хочется скорее кончить и уехать. Хорошо помню, как в 1910 году мне надоело под конец лета, но тогда я был в бесконечно более интересной местности, здесь же форменный ад, и 125 % надбавки ничуть не могут быть названы несправедливыми. Пока я пишу, солнце меня выгоняет, и все время приходится пересаживаться. Наши лошади — их пять — стоят кругом на площадке, но все же кругом полная чистота, так как навоз моментально собирают и уносят маленькие ребятишки — такая здесь нужда в топливе. Они меня сейчас стесняются, а то из всех кустов выглядывают их мордочки, мешки наготове в руках — вот она, детская жизнь здесь! Главная беда — мало воды, и нас все время просят найти ее побольше, кое-как без переводчика догадываемся, о чем говорят. Сегодня было много таких разговоров. Купался, поливая ковшом сначала свою лошадь, потом себя — стало легче. Вернулись рыболовы, они наловили с помощью трусиков и мешка от палатки кучу мелкой рыбы, так что будем есть уху и жареную рыбу. Здесь рыбу почему-то не ловят, и в пересыхающих речках ее остается и погибает множество.