Огненный цветок - Синтия Райт

Обе рассмеялись. Сьюзен усадила внучку на стул и встала у нее за спиной, мягко расчесывая ее мокрые волосы. — Я рада сделать все, что смогу, дорогая, чтобы у тебя остались самые лучше воспоминания о дне твоей свадьбы, — прошептала она.

— А что после сахарной глазури? Ты можешь украсить торт маленькой гирляндочкой из глазури или цветком? Я помню, когда я была маленькой, ты однажды на день рождения сделала торт, украшенный засахаренными фиалками.

Тихий голос Сьюзен звучал успокаивающе:

— Ну вот, после того как я покрою торт глазурью, я поставлю все три слоя на холод, чтобы глазурь застыла. Оставшуюся глазурь я подкрашу соком смородины или коринки и через кондитерский мешок выдавлю ее узорами на застывшую глазурь. Ты хочешь, я сделаю ярко-розовые ленты-гирлянды и уложу их по краям каждого слоя?

— Прелестно! — Мэдди поймала руку бабушки и приложила ее к щеке. Рука была хрупкой, прохладной и пахла миндалем.

— Бабушка Сьюзен, ты мне очень, очень дорога. Ну разве это не замечательно, что даже замужество нас не разлучит?

— И правда замечательно! — Сьюзен наклонилась и поцеловала мокрые волосы Мэдди, быстро высыхающие на утреннем воздухе. Легкий ветерок шевелил занавески на окнах кухни, из-за сосен раздавался крик сойки.

— О нет! Он скорее хотел досадить мне, а не свататься! — лучистое лицо Мэдди стало мечтательным, когда она вспомнила свои ранние встречи с Лисом. Оглядываясь назад, она поняла, что ее настоящая жизнь началась только в тот день, когда он на Уотсоне привез Бенджамена с «Бесплодных земель». Лис был самым впечатляющим человеком, которого она когда-либо знала. Она горела ожиданием разделить с ним свою жизнь.

Каминные часы в гостиной пробили одиннадцать, вернув ее в настоящее.

— Господи, мне надо начать пошевеливаться! Я загляну к отцу, посмотрю, как его дела. Хочешь, я скажу Бенджаме-ну, чтобы он сейчас вымылся?

— Прекрасная мысль, дорогая. Затем я сама поднимусь и оденусь. Только украшу этот торт гирляндами, как полагается. — Голос Сьюзен звучал чуть устало. Мэдди поднялась, и они стояли, глядя друг на друга и думая об одном и том же. Первой заговорила Сьюзен: — Вероятно, тебе следует спросить отца, что он собирается делать с Улыбкой Солнца.

— Бабушка… — Мэдди молчала, прикусив губу. — Ты будешь считать меня эгоисткой и негодницей, если я скажу, что не хотела бы сегодня думать об Улыбке Солнца и тратить на нее свою энергию?

Одобрительно кивнув, Сьюзен обняла внучку за талию и прошла вместе с нею к двери кухни.

— Я прекрасно понимаю, дорогая. Это день твоей свадьбы! А что касается Улыбки Солнца… Вероятно, нам следует сказать: «Будь что будет», — и так и оставить. Гмммм?

За несколько минут до часа перед садом, который разбила и о котором так заботилась Мэдди, начала собираться небольшая группа.

Шток-розы, средние колокольчики, синие васильки, веселые цинии, маргаритки, турецкая гвоздика и незабудки предстали во всей своей красе, и даже анютины глазки по-прежнему поворачивали личики к августовскому солнцу. За садом виднелся склон холма, круто спускающийся вниз к улицам Дидвуда, где обитал всякий сброд, а далее простирались увенчанные скалами стены ущелья.

Проповедник Смит пришел пораньше и совещался с Лисом в его доме, прежде чем проследовать к владениям Эвери. С тех пор как он, методистский священник, весной появился в Дидвуде, он большую часть времени посвящал попыткам спасения душ обитателей «Бесплодных земель», и настоящая свадьба, вроде этой, казалось, несколько пугала его. Лис пригласил Колорадо Чарли Аттера, и проповедник Смит почувствовал себя увереннее, увидев рядом знакомое лицо. К ним присоединился Титус Пим.

— У нас у всех такой вид, что краше только в гроб кладут, — заметил рудокоп, кивнув священнику, который был облачен в его лучшее субботнее одеяние, и нежно поглядывая на Чарли. Титус был во взятом напрокат черном костюме и бумажном воротничке. — Я так разоделся только для этого хорошего парня Лиса — сообщил он.

Чарли Аттер усмехнулся.

— Ваш парень Лис, выйдя на открытый воздух после свадьбы, увидит, что я ему сделал громадное одолжение: мне понадобились все силы убеждения, чтобы отговорить Горе-Джейн, Гарнет Лумис и милашку Викторию идти на свадьбу!

Проповедник Смит широко открыл глаза, но воздержался от комментариев и только крепче прижал Библию к груди. Титус же развязал свой язык:

— Господи, если бы Джейн и все остальные пришли, была бы не свадьба, а представление! Он пожал руку Чарли.

— Лис будет вам очень благодарен, сэр!

— Я рад, что он нашел свою любовь. Не так давно я посетил его во время его… уединения в «Жемчужине». Он был само отчаяние. Такой благородный человек, как Лис, — редкость в таких городах, как этот. Он всегда готов помочь друзьям и любит с ними повеселиться. Как приятно сегодня любоваться его счастьем! Я знаю, Билл тоже смотрит на него с улыбкой с небес.

От этих слов глаза Чарли чуть затуманились, но в этот момент появился юный Бенджамен Франклин Эвери.

— И вы позволили им уговорить себя надеть эту дрянь, мистер Пим? — недоверчиво воскликнул мальчик, оттягивая свой бумажный воротничок, словно задыхался в нем.

Его рыжеватые волосы были разделены пробором, приглажены и на висках уложены модными завитками. Костюмчик, проделавший вместе с семьей путь из Филадельфии, говорил о том, что мальчик подрос, плечи были узковаты, а между ботиночками с боковой застежкой и краем штанишек образовалась щель.

— Я ненавижу это! Когда я вырасту, я заделаюсь наездником пони в транспортной конторе или игроком и никогда не буду носить бумажные воротнички!

— Бенджамен, дорогой, попытайся запомнить, что так не говорят! — Сьюзен 0'Хара говорила мягким голосом, идя за внуком. — Твоя мама упала бы в обморок, услышав, что срывается с твоего язычка в последнее время.

Все обменялись приветствиями. Сьюзен тщательно оделась по такому торжественному случаю. Она привезла с собой изящное платье для приемов и теперь гордо красовалась в юбке со шлейфом и баской, сшитой парижской знаменитостью. Платье было из синего, как сапфир, шелка, богато украшено бархатом и бахромой, с высоким воротником из рюша, оттеняющим ее вечную красоту. В аккуратно уложенных волосах блестели сапфирового цвета гребни, а в руках у нее был синий зонтик, подбитый белым шелком, чтобы защитить ее от полуденной жары.

Осыпанная комплиментами мужчин, Сьюзен покраснела от удовольствия:

— Благодарю вас! Преподобный Смит, как вы любезны, что согласились провести это бракосочетание!

— Это доставит мне удовольствие, мэм! — ответил Генри Уэстон Смит. — Нам надо подождать еще кое-кого из гостей?