Волки - Larka

— Государственная измена, — важно хмыкнул сержант, а сам уже приценивался взором — уж не вон в том ли сундуке старый лис хранит утаённое от короля золотишко?

Хотя сундук оказывался куда повыше самых смелых мечтаний сержанта, да и был на самом деле одёжным шкапчиком, дело было вовсе не в нём. Да и не в золотишке, между нами-то говоря. Хоть великий магистр ордена и весьма вольно распоряжался с реквизированным или конфискованным у лихоимцев добром, пускал он его больше на всякие операции, когда не хватало скупо отпускаемого казной золота. Или на лечение пострадавших во время дела сыщиков — а то и на воспомоществование оставшимся без кормильца вдовам и сиротам их.

— Доказательства? — по тону магистра человек проницательный догадался бы, что никаких подтверждений обвинению он не ждал, спросил чисто для порядка.

В самом деле, сержант лишь криво ухмыльнулся и кое-как оторвал от шкафчика вожделеющий взгляд.

— Ещё чего! В пытошной сам расскажешь, сволочь, — с самой наглой мордой ответил он и как можно более развязно подмигнул.

Всё как обычно, дамы и господа, всё как обычно. Не стало прежнего короля. Но хотя пока что не определились и кандидатуры нового, на всякий случай высших сановников и министров торопливо старались отправить на на плаху или по крайней мере пожизненную отсидку. Очень уж подходящая возможность для кое-кого под шумок и некие грешки скрыть. А уж магистр ордена сыскарей в этом отношении фигура куда как соблазнительная для иных любителей проделывать втихомолку кое-какие шалости с законом…

— В таком случае, — всё так же спокойно ответил старый магистр, кашлянул, а затем продолжил с той особой пронзительностью и зычностью, словно произносил обвинение в палате королевского суда. — Я обвиняю вас, сержант, в том что вы продали Луну пингвинам.

Ещё и рукою недрогнувшей указал в таком величественном жесте, что обеспокоенный служака на всякий случай оглянулся — да не стоит ли кто сзади? Но там никого не оказалось, потому мгновенно покрывшийся испариной сержант попытался взять себя в руки.

— Чё-о? — рыкнул он голосом, не предвещавшим старикашке ничего хорошего. В самом-то деле, надо лишь арестовать этого злодея короны, да и всего делов!

Но по-прежнему не соизволивший встать магистр каким-то особенно вкрадчивым голосом поинтересовался:

— Но не станете же вы, слуга короны и такой блистательный образчик интеллекта, отрицать — Луну вы ведь знаете и многократно видели?

Нахмуренные брови сержанта некоторое время наглядно свидетельствовали о столь непривычном занятии, как весьма напряжённый мыслительный процесс.

— Ну видел, ну и шё с того? — он подозрительно уставился на тщедушного по сравнению с ним старикашку.

Тот откинулся на высокую резную спинку стула с видом явно удовлетворённым.

— Очень хорошо. Но тогда уж сознайтесь — про пингвинов-то хоть раз слыхали?

Сержант обеспокоенно заёрзал в своей кольчуге, однако ширина и сила плеч тут ему ничем помочь так и не смогли.

— Ну вроде слыхал, чё отказываться-то? — с сомнением проворчал он.

А магистр отчего-то покачал восторженно головой и спрятал на тонких губах усмешку.

— Отменно, рад слышать это! — и обратился к ничего не соображающим солдатам да восхищённо внимающему этой сцене дворянину. — Именем короны и властью закона беру вас в свидетели — бывший сержант сам всё признал и во всём сознался. Уведите арестованного!

И такая скрытая сила прозвучала в голосе всё ещё всесильного магистра, что привыкшие беспрекословно повиноваться солдаты не осмелились даже усомниться и на этот раз. Правда, уходящий последним лорд отчего-то давился хохотом и втихомолку даже показал хозяину покоев одобрительный жест — оттопыренным от кулака большим пальцем.

В коридоре стихли шаги. Отодвинулся вдаль топот солдат, поскуливание ничего не соображающего арестованного сержанта да восхищённое похохатывание отнюдь не оставшегося в непонятках лорда, и в комнате опять установилась тишина.

Магистр вздохнул и чуть расслабился. Встав на отчего-то подрагивающие ноги, он подошёл к узкому стрельчатому окну и отодвинув занавесь миг-другой смотрел, как рыдающего плечистого служаку затолкали в тюремную карету и увезли.

— Ох боги, с какими же идиотами приходится работать, — он облизнул пересохшие в волнении губы — несмотря на внешнее спокойствие, старый магистр всё же безучастным остаться не смог — и рука его протянулась было к бокалу, по-прежнему одиноко стоящему на столе.

Но вместо ожидаемого, хозяин обернул руку платком и осторожно, с заметной брезгливостью взял сосуд. Держа его подальше от себя, он огляделся и шагнул к своему любимцу — молчаливому при любых обстоятельствах, растущему в кадке фикусу.

— Засохнет.

Магистр великого ордена замер, по-прежнему держа над кадушкой с растением уже слегка наклонённый бокал.

— Что? — поинтересовался он и бросил через плечо полный недоумения и усталости взгляд.

Блеснув отражением настенных канделябров, лакированная дверца шкапчика отворилась, и изнутри чуть пригнувшись шагнул хищно-красивого облика молодой человек, от одного только взгляда которого хотелось не мешкая вскочить на коня да умчаться куда подальше.

— Засохнет, говорю. В благородное вино один старый дурак столько яду сыпанул, что даже и ficus benj amina зачахнет.

Магистр легонько и чуть смущённо хмыкнул, словно мальчишка, коего застали на шалости, и оценивающе посмотрел на бокал в руке.

— Если я что-то верно понимаю, этот адский коктейль мне ещё может сегодня пригодиться.

Он вернул бокал в центр стола, себя на привычный за многие годы потёртый стул, а нарочито тусклый и ничего не выражающий взгляд матёрого коронного сыщика тяжёлым грузом возложил на своего гостя в полувоенного покроя изящном камзоле.

Тот легонько приложил несколько раз ладони одна к другой, и с хорошо отрепетированной улыбкой заметил, что в выдержке кое-кому не откажешь.

— Ладно, магистр, не станем ходить вокруг да около с экивоками — не те мы фигуры? — гость уселся в объявившееся из ниоткуда золочёное кресло и закинул нога за ногу. — Да, ты догадался верно — я именно тот, чьё полноправное появление в этом мире ты сумел не только предугадать, но даже вычислить и по мере возможности предотвратить.

Он вынул из рукава трубку, эдак многозначительно изогнул в сторону магистра бровь с несомненной подоплекой вопроса. И дождавшись кивка хозяина кабинета, с заметным наслаждением прикурил от кончика пальца. Некоторое время гость чуть прищурившись покуривал, следя за завитками дыма, взвихрявшимися от одного только его взгляда. Улыбался чему-то, и тогда исходящий от того необжигающий жар сильнее пронизывал странно спокойного магистра.