Волшебная нить (СИ) - Ольга Тартынская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Государь нахмурился:
- Mon ange, я велел не щадить разбойников. Дворянин, тем паче, должен ответить за предательство: - добавил он уже по-русски.
Сердце Кати замерло на миг, ледяной холод сковал ее члены. Она забыла о наставлениях Марьи Власьевны и, словно кинувшись в омут головой, заговорила дрожащим голосом:
- Ваше величество, Левушка вовсе не замешан в шайке. Он был ранен и взят в плен. Он... Лев Сергеевич спасал меня и теперь, спасая мою честь, не смеет оправдаться перед судом. Я приехала молить о справедливости!
Царь с раздражением обернулся к дерзкой девице, холодный взгляд его леденил душу. Однако что-то дрогнуло в лице государя, прекрасные глаза его слегка сощурились, и Катя поняла, что их величество узнал ее. Несколько мгновений он смотрел ей в глаза, и в уголках его губ дрожала лукавая усмешка. Ни жива ни мертва, Катя выдержала знаменитый магнетический взгляд государя.
Тут вступила опомнившаяся Марья Власьевна. Она бросилась спасать положение, умоляя царя не гневаться и выслушать девицу.
- Что ж, - произнес, наконец, Николай Павлович, - Коли такая прелестная защита у вашего рыцаря, я готов разобраться в деле.
- Ах, как это чудесно! - воскликнула государыня. - Надобно Василию Андреевичу Жуковскому написать: это чудесный сюжет для романтической баллады.
Царь поцеловал ручку Александры Федоровны, кивнул гостьям и вышел вон стремительной поступью.
- Теперь не беспокойтесь, - обратилась императрица к Кате, которая все еще нервически дрожала и никак не могла взять себя в руки. - Государь ничего не забывает. Сегодня же он пошлет фельдъегеря в Новгород с приказом освободить вашего жениха.
Марья Власьевна незаметно пихнула Катю в спину, и девушка поняла, что надобно благодарить. Она присела в глубоком книгсе и трепетно произнесла:
- Благодарю вас, ваше величество. Бог свидетель, вы спасли две жизни!
- Вот, Долли, какова самоотверженность наших провинциальных барышень, - назидательно произнесла Александра Федоровна, обращаясь при этом к графине Забельской. - В большом свете, увы, не встретишь такой преданности...
Катя хотела возразить: а как же несчастные жены бунтовщиков, выступивших в декабре 1825 года на Сенатской площади. По счастью, Марья Власьевна, откланявшись, намекнула Кате толчком в бок, что время аудиенции истекло. Хороша бы она была, вместо благодарности напомнив государыне о самом страшном дне ее жизни!
Александра Федоровна поднялась с кресел, ласково улыбнулась на прощание и направилась к двери. Фрейлины последовали за ней. Катя между тем взглянула на соперницу-интриганку, замешкавшуюся у стола. Долли уже успела справиться с первым потрясением. Она наградила Катю бешеным взглядом и тотчас отвернулась, собираясь следовать за госпожой.
Тут Катя вспомнила о бриллиантовой броши.
- Графиня! - шепнула она.
Забельская, дернув бровями, остановилась возле дверей, но не обернулась.
- Ваша брошь! - Девушка сунула драгоценную безделушку в руку графини. Та, наконец, обернулась, и взгляды их скрестились. Катя великодушно улыбнулась уничтоженной сопернице. Графиня скривила губы, силясь что-то сказать, но не нашлась и так и удалилась за дверь.
- Слава Богу! Слава Богу! - бормотала Марья Власьевна на обратном пути из дворца. - Вот ведь как все обошлось!
Потом уже в карете, она встрепенулась:
- Да ведь Терезу Васильевну-то благодарить надобно: ее стараниями мы попали прямехонько к царю.
- Мне бы поскорее домой, - попросила Катя. - Я бы и сегодня выехала!
- Отблагодарим принцессу и - ступай себе хоть на край света, - решительно отрезала Аргамакова. - Негоже без ответа людскую доброту оставлять.
Катя молчала, и Марья Власьевна сжалилась:
- Полно дуться, горячка! Сама уж как-нибудь отблагодарю, а ты теперь отправляйся домой, голубушка, и жди царской милости. Скоро твой любезный обнимет тебя и расцелует!
- А чем вас я отблагодарю за доброту вашу и помощь? - удрученно спросила Катя. - Без вас я пропала бы...
- Так уж обещала помочь и помогла по мере сил! - и, весьма довольная собой, Марья Власьевна озорно подмигнула Кате.
30.
- Катя! - звал Левушка, но никто не отзывался. Кругом тьма и адская жара. Юноша силился подняться, но свинцовая тяжесть приковала его к постели. Дышать было трудно, словно на грудь навалилась что-то огромное, вязкое. Левушка стонал и бился, силясь выбраться на свободу.
- Тихо, тихо! - слышал он чей-то встревоженный голос. - Да что же это...
- Катя, - снова звал бедный юноша, но любимая не отвечала. - Катя... Пить, дай мне пить...
Его мучила жажда. Казалось, все внутри полыхало огнем. Кто-то подносил к его пересохшим губам чашку с питьем, и он жадно глотал прохладный кислый отвар. На миг очнувшись и выбравшись из горячечного бреда, он увидел склонившееся к нему печальное, измученное лицо Марьи Алексеевны.
- Где Катя? - спросил Бронский, и руки Марьи Алексеевны, накладывающие холодный компресс ему на лоб, дрогнули.
- Ваш отец поехал за доктором, скоро вернется, - не отвечая на вопрос, сообщила Денисьева.
- О нет! Зачем? Я должен ехать...- подскочил было Левушка, но Марья Алексеевна с немалым усилием уложила его на подушки.
- Сергей Львович везет доктора, он вам поможет, - уговаривала она больного, однако тот метался и все порывался встать, бормоча:
- Я должен вернуться! Непременно должен.
Левушка заболел, промокнув насквозь в дороге. Не найдя Кати в имении, он собирался мчаться к Давыдовым, но лил дождь, и Марья Алексеевна уговорила юношу переночевать в ее доме. Наутро он собирался ехать дальше. Бронский не поддался бы уговорам, но боялся, что лошадь не выдержит, да и в темноте нелегко будет найти дорогу. Позволив себя раздеть, приняв ванну и испив горячего чаю с малиной по настоянию хозяйки, юноша попросил показать ему Катину комнату.
Марью Алексеевну несколько смутила его просьба, но она все же взяла свечу и повела Левушку наверх, в Катину светелку. Юноше неловко было в одеяле, в которое его закутали после ванны, да еще в присутствии дамы шагать по ступенькам подобно римскому патрицию. Однако желание оказаться в маленьком Катином мирке оказалось сильнее представлений о приличии.
Марья Алексеевна поставила свечу и деликатно вышла, оставив Левушку одного. Юноша с трепетом в сердце трогал милые безделушки, разбросанные на туалетном столике, гладил лаковую поверхность комодика-боба, брал с полки книги, раскрывал их и подносил к свече в поисках пометок или других следов любимой. Он готов был целовать засохший букетик полевых цветов, который Настя так и не решилась
