Глаз бури - Питер Рэтклифф

о его козах, собаках и верблюдах, — двигатели заработали на полную мощность, и «Чинук» унесся в усыпанное звездами небо.

Как только шум утих настолько, что можно было разговаривать без крика, я повернулся к Пэту. Я не собирался тратить время и слова на долгие объяснения.

— Я теперь главный, и это означает совершенно новое дело, — начал я. Сделав паузу, чтобы дать ему осмыслить сказанное, я затем продолжил:

— Я собираюсь разрешить тебе вести переднюю машину того зоопарка, который остался от сегодняшнего автопробега, поскольку немного заржавел в мобильной тактике, а ты, как мне сказали, один из лучших. Но к рассвету я хочу быть в пятидесяти километрах к северо-востоку отсюда. Там мы организуем нашу следующую дневку.

Пэт мог быть упрямым, особенно когда дело касалось установленных порядков. Он угрюмо посмотрел на меня и сказал:

— Мы не сможем продвинуться так далеко.

Я ожидал отрицательного ответа и был готов наброситься на него.

— Ты не слушаешь меня, Пэт. Пойми одну вещь: я не спрашиваю твоего мнения, я говорю тебе, что делать. А то, что я тебе говорю, — на всякий случай напомню тебе, — находится в пятидесяти километрах к северо-востоку. Мнения как задницы — они есть у всех, но я здесь не для того, чтобы выслушивать твое. Я здесь, чтобы говорить тебе, что нужно делать, а ты здесь, чтобы выполнять это. Это достаточно ясно? — Он кивнул. — Хорошо. А теперь скажи мне, что это за странная машина в кювете вверх по склону?

— Это иракские солдаты.

— Какие иракские солдаты?

— Те, которых мы вчера застрелили. Мертвые.

— А какого черта они здесь делают? — спросил я.

— Один из парней привез их сюда. — По поведению Пэта я догадался, что теперь, когда я дышал ему в затылок, везти машину с ее мрачным грузом в такую даль уже не казалось ему настолько хорошей идеей. Теперь я знал, почему вспомнил ту мерзкую вонь. Это был запах гниющей плоти.

— Не могу поверить, что вы действительно могли проделать весь этот путь с тремя смердящими трупами, — произнес я.

— Ну, мы не хотели демаскировать себя, — пробормотал он.

— Какое значение имеет то, что мы демаскированы? — спросил я его. — Это не Северная Ирландия, это Ирак. Мы находимся в тылу врага. Что ты сейчас собирался с ними делать?

— Я думал, мы сможем взорвать их и уничтожить вместе с машиной, — ответил он.

— Нет, так не пойдет — мы не занимаемся тем, чтобы взрывать людей и разбрасывать их останки по пустыне. У нас нет времени хоронить их сейчас. Если бы мы это сделали, то проторчали бы здесь всю ночь, а после этого не прошли бы пятьдесят километров. — Я задумался на мгновение, потом добавил: — Ладно. Соберите все бочки из-под топлива, оставшиеся после пополнения запасов, которые мы не берем с собой, и сложите их вокруг машины, а затем позови сюда Маггера. Мы кремируем тела, а заодно и их джип.

Маггер, который возил бывшего командира патруля, а теперь будет возить меня, был опытным сапером — одним из лучших в подразделении. Он прибыл через несколько минут — Пэт не заставил себя ждать, — и я сказал ему о том, что нужно сделать. Он предложил установить зажигательное устройство, присоединенное к тридцатиминутному отрезку огнепроводного шнура, что позволит эффективно кремировать три трупа иракцев, их автомобиль — мало напоминающий джип полноприводный «Газ» советского производства, но с закрытой кабиной и кузовом — и оставшиеся топливные бочки. В некоторых из них еще оставалась часть топлива, которым я приказал облить салон автомобиля и его самого.

— Доверь это мне, Билли, — сказал Маггер. — Это займет всего несколько минут.

Я оставил его применять его особый вид магии к машине и его жуткому грузу и проследил за тем, чтобы мое собственное снаряжение уложили на борт теперь уже моего «Ленд Ровера». Пока я это делал, из темноты внезапно вынырнула фигура и пожала мне руку.

— Слава Богу, ты прибыл, Билли! Это была кошмарная ночь, — раздался голос, который я узнал. Это был Дес, штаб-сержант горной роты, который, как и Маггер, был одним из немногих военнослужащих эскадрона «А», которых я знал лично. Однако то, что он сообщил мне дальше, подтвердило мои худшие опасения относительно патруля «Альфа Один Ноль», хотя и не особо удивило.

— Я уж было собирался отправиться самостоятельно со своими ребятами и нашими собственными четырьмя машинами, — признался он. Дес был одним из самых надежных и опытных людей в полуэскадроне патруля, но, как я понял из последовавшей за этим вспышки гнева, его исключили из процесса принятия решений. Более того, судя по всему, он искренне не одобрял курс действий, принятый бывшим командиром патруля и Пэтом. Однако у меня не было времени выслушивать всеобщее недовольство — до рассвета нам предстояло пройти пятьдесят километров по довольно негостеприимной местности, поэтому я положил руку ему на плечо и тихо сказал:

— Рад тебя видеть, Дес. У нас будет возможность обсудить все это завтра, обещаю тебе. Но сейчас могу сообщить, что здесь произойдут серьезные изменения. Как я уже сказал Пэту, теперь это новая игра — и мы должны быть позитивными.

Как раз в этот момент подошел Маггер и доложил, что заряды на месте. Я тут же крикнул Пэту:

— Хорошо, поехали!

Взревев двигателями, наша колонна — восемь сто десятых «Ленд Роверов», три мотоцикла и машина обеспечения «Унимог» — двинулась в путь, оставив позади более или менее исправный «Газ» и трех очень мертвых иракских офицеров.

В моем «Ленд Ровере» было не до разговоров. Маггеру, который ехал по труднопроходимой местности без света, требовалась вся его концентрация, чтобы следовать за машиной впереди и следить за камнями и ямами, а третий член экипажа, наш задний пулеметчик Гарри, в этом грохоте не мог расслышать сам себя. Я был занят предстоящей задачей, бесконечно перебирая в уме проблемы, с которыми мы столкнулись. Но были и положительные моменты. После прибытия бурнусов настроение у людей, во всяком случае, временно, поднялось. Но я знал, что с точки зрения морального духа, чтобы вернуть это подразделение в наилучшую форму, потребуется гораздо больше, чем несколько теплых одеяний из козьей шерсти. Кроме того, комментарии Деса встревожили меня гораздо сильнее, чем я готов был признать. Моральный дух в этом подразделении, казалось, находился на самом дне. Гордость и уверенность людей — и даже, как я выяснил, их вера в Полк — оказались чертовски подорваны. Большинство из них на самом деле были позитивными парнями и рвались в бой, но нерешительность их командира очень расстраивала.