Отель «Нантакет» - Элин Хильдебранд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я заплачу, чел. Это я виноват, — сказал Чад.
Пока они ехали, медсестра по имени Кристи (довольно привлекательная) сумела уговорить Падди убрать ладонь от глаза. Осмотрев рану, она твердо сказала:
— Понадобится операция.
— Не могу, — пробормотал Падди. — У меня нет таких денег.
— Я заплачу! — снова сказал Чад.
Он подумал о том, что имел в виду деньги своих родителей — которые в этот момент, скорее всего, сидели за украшенным свечами столиком, любовались друг другом и вместе ели шоколадный мусс. Если Чад срочно не выгонит всех из дома, родители точно узнают о вечеринке. Он задумался: насколько плохо бы было не поехать в больницу с Падди, а остаться дома и заняться ликвидацией последствий праздника?
«Очень плохо», — решил он и впервые за долгое время, если не за всю жизнь, помолился.
В больнице Падди сразу же увели. Кто-то упомянул офтальмолога. Чад был под кокаином, пьян, обкурен и балансировал на грани паранойи. Медсестра попросила его заполнить форму, но он знал ответы лишь на несколько пунктов. Ему стоило позвонить родителям Падди или своим, но он решил сначала дождаться решения врачей. Чад надеялся, что дело кончится швами и синяком под глазом.
Он отдал медсестре бумаги.
— Сколько бы это ни стоило, я заплачу. Только, пожалуйста, предоставьте ему наилучшее лечение.
Они были в больнице Брин-Маур — здесь Чад родился. За двадцать два года у него не было ни единой причины вернуться сюда, как и у других членов его семьи. Так уж им везло! Везло настолько, что от осознания этого Чад чуть не разрыдался, но он взял себя в руки, с трудом добрел до питьевого фонтанчика и постарался выхлебать из него всю воду.
Зазвонил телефон. Вызов был от Раджа — вполне ожидаемо. Радж после Падди был самым хорошим парнем, которого знал Чад. Он жил в Потомаке, штат Мэриленд, и был очень умным и целеустремленным парнем. Его родители были врачами. Скорее всего, он звонил, чтобы узнать, как Падди. Однако Чад пока не мог говорить с Раджем: не хотел общаться ни с кем, пока не узнает, что с его другом все будет в порядке.
Чад сбросил вызов. Последовал еще один звонок. Парень снова отклонил его и тут же получил сообщение: «Бро, возьми трубку, это срочно».
«Не могу, я в больнице», — ответил Чад.
Радж прислал смайлик в виде огонька, который Чад проигнорировал. Тогда он позвонил снова. Парень взял трубку.
— Что? — прошептал он.
— Кто-то поджег твой дом, — ответил Радж.
Чад повесил трубку. Радж напился, накурился, нанюхался кокаина и, видимо, решил так пошутить.
В зал ожидания вошел мужчина в голубом медицинском халате.
— Чадвик Мейжор? — спросил он.
Чад поднял руку, словно на уроке в четвертом классе. Мужчина подошел к нему.
— Здравствуй, я доктор Хардинг. Ты с Патриком пришел?
Чад кивнул.
— Его увезли на операцию — судя по всему, разрезана роговица. Мы постараемся вылечить глаз, но с большой вероятностью Патрик частично или полностью лишится зрения в нем.
К горлу подступила тошнота, но нет — не могло же его вывернуть прямо в зале ожидания!
Чад выдохнул через нос.
— Я заплачу за операцию.
Телефон Чада зазвонил — снова Радж. Доктор Хардинг хлопнул Чада по плечу.
— Патрик останется здесь на всю ночь. Не хочешь поехать домой и отдохнуть? Одна из медсестер связалась с семьей Патрика.
«Нет, только не это», — подумал Чад. Он несколько раз встречал родителей друга. Они не были богатыми и не обладали утонченным вкусом, как его собственные, но были добрыми, честными людьми. Еще у Падди был старший брат, Гриффин. Он служил во флоте США, в Гонолулу, и они с Падди раз в неделю созванивались по FaceTime.
Доктор ушел, и Чад вынул из кармана телефон, чтобы вызвать такси. И тут он увидел еще одно сообщение от Раджа.
«Твой дом загорелся. Пожарные все потушили, но застекленная терраса полностью сгорела. Срочно возвращайся домой. Пришли твои соседи. И еще, чел… не хотелось сообщать тебе это по СМС, но твоя собака умерла».
«Лулу!» — подумал Чад. От горя и ужаса у него перехватило дыхание.
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось: «Отец».
— Я сжег часть дома, — сказал Чад мисс Инглиш. — Но это было далеко не самым худшим. Я убил мою собаку, которую так сильно любил и вся моя семья тоже. Сестра все еще со мной не разговаривает. Она меня ненавидит. — К горлу Чада подступил болезненный комок. — Я не могу думать ни о чем, кроме смерти Лулу. Как загорается ее шерсть, как она кашляет от дыма…
Чад замолчал. Все было так ужасно, и виноват в этом был он один! Он отодвинул кружку с остатками пива. Чад думал, что сможет снова пить алкоголь, но теперь его мутило — как той ночью в больнице.
— А мой лучший друг, парень, которого я любил как брата и всегда хотел защищать, парень, который был немного похож на Биби, потому что вырос в обычной семье, ослеп на левый глаз. Навсегда. И мы больше не дружим. С тех пор как он вернулся домой, мы ни разу не общались.
Чад оставался в больнице, пока не приехали его родители и родители Падди. Падди сделали операцию и выписали через два дня. Когда медсестра выкатила его, с повязкой на глазу, в коридор, Чад начал извиняться. Он убеждал Падди, что все произошло случайно, что он не заметил парня на террасе. Однако его голос словно отлетал от стены, которая теперь окружала Падди. Чад надеялся, что виной всему анестезия, но причиной оказался гнев.
— Ты недалекий, безрассудный и не осознаёшь, насколько тебе все дозволено, — сказал Падди. — Ты даже не посмотрел, нет ли кого-то поблизости, прежде чем срезать горлышко стеклянной бутылки огромным ножом! А все потому, что тебе было все равно. Если бы кто-то и оказался в «зоне поражения», это были бы их проблемы — они же мешают тебе развлекаться. А мы оба знаем, что для Чада Мейжора ничто и никто не значит больше, чем развлечения. Все твое существование наполнено пустым, бессмысленным удовольствием, и так все и останется — никто не будет призывать тебя к ответственности за твои поступки. Ты никогда не образумишься, и ты не попадешь ни в рай, ни в ад: у тебя нет души.
Падди был как минимум частично прав: Чад не понес за случившееся никакой ответственности. Родители
