Живодерня - Сергей Арно

– Да чего врать-то, – встрял со своей кровати Кирилл. – Из дурдомов народ выписывается в последнее время, потому что на здравоохранение денег не хватает, кормить дуриков нечем.

Инквизитор посмотрел на лежащего Кирилла и продолжал:

– Но мы только над покойниками, не то что Амвросий. Он сначала-то в нашей фирме работал, потом откололся. Теперь самостоятельно работает. Набрал себе мужичков необразованных из глубинки, раздал им осиновые колы и… Словом, неуправляемый совсем стал.

– Это что значит – неуправляемый? – спросил со своей койки Кирилл. – Людишек, что ли, жарит?

– Ай! – вздохнув, инквизитор махнул рукой. – И это бывает. Он непримиримый. Говорят, кто к Амвросию в руки попал по подозрению – не выберется – все выпытает, всю подноготную. У него там такие казематы, такие пыточные камеры… Любой нечистый экстрасенс все расскажет, во всем признается. Неуправляемый, одно слово. А ведьмы у него, как спички, горят. Любо-дорого…

– Его к нам, в дурдом, нужно, – бросил Кирилл. – Мы бы с ним тут шмону навели. Экологию надо беречь!

Вечером инквизитора увели.

– Куда это его? – спросил Илья у Кирилла.

– Куда-куда. Экстрасенсы за ним приехали – будут над ним опыты проводить. У них с ним особые счеты.

Больше Илья никогда не видел инквизитора.

Дни в больнице проходили незаметно. Илья привык к однообразию режима и не замечал быстрого течения времени. Безумие окружающих его людей уже не бросалось в глаза, не резало слух. Его уже не удивляли выходки больных. Если за столом, к примеру, кто-нибудь выливал себе на голову компот или суп, это не вызывало у него интереса. Но каждый день Илья заставлял себя думать о побеге; хотя с каждым днем заставлять себя было все труднее, но он боролся с апатией.

– А меня на следующей неделе выписывают,-сказал однажды Кирилл. – Как я без моих дуриков жить буду, ума не приложу.

Первой мыслью Ильи было дать Кириллу номера телефонов Сергея и Жанны. Хорошо, что он их еще не забыл. Но Кирилл мог проговориться, поэтому Илья осторожничал. И только перед самой выпиской Кирилла он решился и записал телефон Сергея на клочке от газеты. Он хотел добавить и номер Жанны, но в последний момент передумал.

– Ты не забудь переложить из пижамы,-беспокоился Илья.

– Да не дрейфь! Главное – экологию беречь! Ты здесь береги ее без меня. Думаю, еще увидимся.

– Слышишь, скажи, что я в больнице. Передай – пусть зайдет, передачку принесет.

– Да передам, все передам. Ты, Илюха, вспоминай чего надо и сам выписывайся.

Чукча пришел за Кириллом и увел с отделения. Илья остался один… Да нет, конечно же, не один: вокруг было полно сумасшедших. И хотя Илья не очень-то любил Кирилла за грубость и жестокое обращение с больными, все равно почувствовал себя одиноко. Нужно было завести себе дружка из не очень сумасшедших. За время пребывания в больнице Илья уже отличал хроников, с которыми ни за что не найти общего языка, от полудурков с легким сдвигом по фазе. И удивительно, чем больше Илья находился в психушке, тем дальше в его восприятии сдвигались рамки нормальности. Вскоре полудурки стали просто нормальными, да и неизлечимые безумцы чудились не такими уж далекими от нормы. Илья уже начал оправдывать их, понимать, вставать на их место… Жутко это звучало только с первого взгляда. Человек – удивительное существо, способное свыкнуться, адаптироваться… И то, что вчера казалось отвратительным, ужасным, невозможным, сегодня уже привычно и обыденно.

Но Илья не утруждал себя подобными размышлениями. С того дня, когда он дал Кириллу записку с номером телефона, он не переставал верить в то, что Сергей придет. Непременно придет за ним! Илья уже прекратил думать о побеге. Когда не было приемов пищи или процедуры у врача, он сидел на кровати и тупо глядел на дверь. Вот сейчас войдет Чукча или сам Сергей, почему-то одетый в старушечье платье, с клюкой, в платке, близоруко щурясь сквозь стекла очков. Как его любимая добрая бабушка, умершая много лет назад… и заберет Илью отсюда… Боже! Как Илье хотелось этого! С каждым днем погружаясь в мягкую вату безумия, он все больше понимал, что если это продлится долго, он не выдержит и тогда уже глубокие психи будут казаться нормальными, а нормальные…

Чукча и Харя Илью не трогали, вероятно имея на это приказ; и жил он довольно беспечно. С утра по своему, уже ставшему привычным пути он шел на процедуры через кабинет врача Добирмана, задававшего один и тот же вопрос: "На что жалуетесь?", потом – только дверь процедурной, за которой было беспамятство и темнота… Он приходил в себя, сидя на кровати.

Остальное же время был полностью свободен. Он ходил по отделению, от нечего делать наблюдая за собраниями вкладчиков. Мавродяй и к Илье приставал, агитируя вступить в "Ку-ку", но Илья отказался. Больше всего Илья любил слушать бред горбуна, без отдыха шныряющего по отделению, – то вылезет из-под стола, то вынырнет из-под кровати и идет дальше как ни в чем не бывало. Но иногда горбун впадал в состояние, в котором начинал рассказывать о подземной жизни, тайных лабораториях, заводах или жизни подземного отшельника-одиночки… Все это напоминало фантастический роман, и Илья, с детства любивший фантастику, заслушивался, пока вдруг разумная речь горбуна не обрывалась и он не начинал нести уже бестолковщину, абракадабру… Это был как бы поток сознания, вернее, бессознательного, выстраивавшегося по каким-то музыкальным канонам (музыки, звучащей в голове самого шизофреника).

По крохам выбирая из бессмысленной музыки слов то, что было интересно, остальное домысливая самостоятельно, Илья строил в своем сознании подземный мир горбуна. Речь шныркого человека была сбивчива, и Илье приходилось многое из того, что он говорил, отбрасывать. Но постепенно создавалась картина, и каждый раз, нечаянно подслушав рассказы горбатого человека, он прибавлял к этой картине еще один штрих, дополнявший ее.

Так проходили дни… Сколько дней?.. Нет, этого Илья сказать не мог. Ожидание Сергея-бабушки перешло у него в нервозное состояние. Однажды вечером, когда Илья от нечего делать сидел в столовой, глядя, как взад-вперед бродят по коридору умалишенные, дверь в соседнее отделение открылась и вошли два санитара в белых халатах.

– А! Падлы! Соскучились без меня?! – воскликнул один из санитаров, врезавшись в гущу гулявших по коридору больных и щедро раздавая затрещины и пинки. – Экологию берегли?!

Илья, не веря своим глазам и ушам, встал со стула и вышел в коридор. Второй санитар тоже как будто был знаком Илье. Но где его видел, вспомнить не мог.