Фулгрим - Грэм Макнилл

Примеры подобной безумной жестокости встречались и в истваанских мифах, в той их части, где рассказывалось о детях Отца Истваана, отвернувшихся от его вечного света и поведших свои армии в бой против доброго и всепрощающего бога. Началась ужасающая война, и Потерянные Дети, как они теперь звались, потерпели жестокое и окончательное поражение в грандиозной решающей битве. Их армии были стерты с лица Вселенной, но всеблагой Отец Истваан не стал убивать своих оступившихся Детей. Он изгнал их на Истваан V, безжизненный мир черных пустынь и пепельных пустошей.

Запертые на кошмарной планете мрака, Потерянные Дети веками оплакивали свое изгнание из Рая, и горечь страданий искажала их лица до тех пор, пока они не потеряли красоту, доставшуюся от Отца Истваана, и люди не могли смотреть на них без омерзения. Говорили, что эти чудища возвели циклопические башни гладкого черного камня, укрылись в них и долгие века мечтали о мести своим врагам.

Певицы Войны предостерегали людей и не давали им забыть мифы древних времен, говоря, что однажды Потерянные Дети вернутся и жестоко расправятся с теми, кто одержал над ними победу на заре времен.

Неважно, содержалось ли в истваанских легендах зерно истины, или они от начала и до конца представляли собой набор аллегорий, но, в облике Легионов Воителя, Потерянные Дети вернулись и отомстили.

В СЕРО-ПЕПЕЛЬНЫХ НЕБЕСАХ Истваана V плыли темные облака, собираясь в грозовые тучи на юге огромной долины, где шла подготовка к битве за власть в Империуме.

«Не самый впечатляющий пейзаж для воспетого в легендах мира», — подумал Юлий Каэсорон, вдыхая воздух, словно пропитанный промышленной вонью и подбрасывая керамитовым ботинком горсть черной земляной пыли, мелкой и зернистой, будто песок, но твердой и скрипучей, словно стеклянная крошка.

Несколько недель назад, когда Юлий впервые ступил на мрачные земли Истваана V, его встретили завывания ветра в черных песчаных дюнах, отдающиеся жутким и скорбным эхом в башнях и зубцах древней крепости, оседлавшей пологий горный хребет, окружающий северный край огромной пустоши. Сожженные истваанские картографы называли её Ургалльской Низменностью, крупнейшей пустыней планеты. Безликая равнина, усеянная обломками безжизненных холмов и выщербленных скал, на которые угрюмо взирала гигантская черная твердыня. Кто возвел её, так и осталось неизвестным, хотя некоторые анализы Механикумов указывали на цивилизацию, исчезнувшую за миллионы лет до появления человечества на Старой Земле.

Стены её были сложены из невероятно гигантских блоков гладкого, стекловидного и очень прочного камня, каждый размером не меньше «Ланд Рейдера», и вырезанного с такой высокой точностью, что даже глаза Десантников не могли отыскать линии соединения камней. Сама память о строителях крепости давно обратилась в прах, но эта твердыня, их наследие, выстояла под напором эпох, утратив за прошедшие тысячи веков лишь несколько фрагментов южной стены.

Впрочем, даже столь незначительная утрата сделала её непригодной в качестве крепости, способной выдержать штурм нескольких Легионов Астартес. Однако же, как укрепленная линия обороны, руины подходили просто идеально. Стена тянулась примерно на двадцать километров с запада на восток, достигая тридцати метров в высоту, и подходы к ней прикрывали огромные наносы черного песка, над которыми возвышались башенки, усыпанные бойницами.

Приняв руководство фортификационной командой, Фулгрим с невероятной энергией взялся за тяжкий труд по превращению руин старой крепости в несокрушимый бастион, достойный Воителя.

Вайросеан и Каэсорон повсюду следовали по стопам Примарха, надзирая за многотысячными землеройными отрядами Механикумов, разгребающими песчаные завалы у гигантской стены и возводящих ряды траншей, бункеров и редутов на всем протяжении долины у древней твердыни.

Во тьме у стен скрывались сотни батарей ПК— и ПВО, ждали своего часа мощнейшие орбитальные торпеды, установленные на мобильных платформах и укрытые до поры в горных пещерах. Фулгрим ручался головой перед Хорусом, что ни одна бомба или ракета, выпущенная из космоса, не достигнет Истваана V, больше того, ни один вражеский корабль даже не сможет выйти на пригодную для залпа орбиту. Если лоялисты пожелают уничтожить верные Воителю армии, им придется высадиться на поверхность планеты.

Примарх Детей Императора стоял на смотровой площадке одной из башен, как всегда прекрасный в своей боевой броне, блестящий керамиту которой покрывала ярко-фиолетовая краска. Новое, улучшенные глаза Юлия позволяли ему различить сотни тончайших оттенков на каждой из пластин доспеха, по-новому изукрашенного мастерами и кузнецами Легиона. Плавные изгибы брони подчеркивались уникальными узорами, а Имперского Орла, удаленного с грудной части лат, сменила изящная резьба по отполированному керамиту.

Серебром и золотом светились края каждого фрагмента доспехов, и сцены, представляющие недавние деяния III Легиона во славу Хоруса, занимали большую часть их поверхности. Из-за этого броня казалась совершенно церемониальной и бесполезной в бою, но такое впечатление было в корне неверным.

— Превосходное зрелище, друзья мои, не так ли? — спросил Феникс, глядя на гигантский бульдозер размером с небольшого Титана, сгребающего сотни тонн песка и щебня возле котлована, вырытого под фундамент нового бункера.

— Просто великолепное, — совершенно апатичным голосом отозвался Юлий. — Воитель будет доволен, я совершенно уверен.

— Ну, разумеется, — кивнул Фулгрим, пропустив иронию в голосе своего Первого Капитана мимо ушей.

— Когда же Хорус, наконец-то, почтит нас своим присутствием? — поинтересовался Юлий.

Феникс обернулся, услышав недовольство в голосе собеседника. Улыбнувшись, примарх провел ладонью по распущенным белым локонам, и Каэсорона захлестнула волна восхищения своим прекрасным вождем. После визита к Хорусу Фулгрим уже несколько недель избегал грима, туши и помады, и все больше походил на самого себя прежнего, великого, невероятно совершенного воина.

— Скоро, Юлий, скоро. И следом за ним явятся Легионы Императора! Я понимаю, что наши теперешние труды кажутся тебе утомительными, но того требуют планы Воителя. Так нужно для нашей будущей великой победы!

Каэсорон пожал плечами, его чувства изнывали от скуки и молили о хоть каком-то возбуждении.

— Это просто унизительно. Вряд ли Воитель мог придумать более жестоко, чем запретить нам участвовать в великой битве на Истваане III и отправить сюда. Я словно превратился в грязного раба-землекопа, и уже видеть не могу эту проклятую пустыню и голые серые скалы!

— Это наша задача в великом плане Воителя, — тут же сподхалимничал Марий, но Юлий заметил, что и Третий Капитан не в востоге от происходящего. Ему куда больше пришлось бы по душе участие в жестоких боях по искоренению слабости и лжи из рядов Легиона, ведь бои на Истваане III, судя по рапортам Эйдолона, действительно были славнее любых из прежде пройденных Детьми Императора.

В последнем сообщении говорилось о гибели Соломона Деметера, но, в отличие от шока, вызванного смертью Ликаона, Юлий не испытал почти никаких эмоций, узнав о смерти бывшего боевого брата. Его чувства огрубели настолько, что лишь самые жуткие или прекрасные события могли пробудить интерес Первого Капитана. Он думал о Соломоне без грусти, лишь слегка сожалея о том, что даже столь умелый воин, как Деметер, оказался несовершенным, а значит, заслужил свою судьбу.

— Именно так, Марий, — кивнул Фулгрим. — То, что мы делаем — жизненно важно, Юлий, и Хорус не зря доверился именно нам. Он знал, что лишь Дети Императора обладают совершенством, необходимым для идеального проведения в жизнь его замыслов.

— То, что мы делаем, — дерзко ответил Каэсорон, — могли бы спокойно выполнить адепты Механикумов или привычные к такому Железные Воины Пертурабо! Это унижение для нашего Легиона! Мы расплачиваемся за провал с Железными Руками…

Феникс внутренне взъерошился. Да, он и сам был вне себя от гнева, после того, как Хорус не позволил ему учавствовать в битве за Истваан III — и да, из-за неудачи с Феррусом Манусом — но позже понял, что винить должен только себя, и с головой окунулся в создание неприступной крепости для Воителя.

Скоро здесь окажутся десятки тысяч верных Императору воинов, горящие желанием уничтожить их, и битва, что разгорится здесь, определит судьбу Империума до конца времен!

— Может, ты и прав, — прорычал Фулгрим, — но мы доведем наш труд до конца!

ПОСЛЕ УНИЧТОЖЕНИЯ ОСТАТКОВ ЛОЯЛЬНЫХ Императору воинов на Истваане III, армии Хоруса отправились к орбите пятой планеты системы. Могучая флотилия боевых кораблей и транспортных судов несла на своих палубах и трюмах неисчислимые силы четырех Легионов, Десантников, беспрекословно верных Воителю — и только ему.