Гибель «Русалки» - Фрэнк Йерби

А если бы и продал, что тогда? Он бродил бы по залам, где на стенах висели портреты предков, лишенный жены и ребенка, да и самого смысла обладания имением. «Допустим, его построил мой дед. Допустим, его украл у отца человек, позднее убивший его. Допустим, оно принадлежит мне по праву…»

Единственное, на что каждый человек имеет право, подумал он в ярости, – это шесть футов земли, и недалек уже тот день, когда ему придется оспаривать их у червей…

Фэроукс был построен с единственной целью: растить сыновей, основать династию – и эта цель не была достигнута. Джо Энн и Килрейн женаты уже десять лет, а детей у них нет. А он, Гай Фолкс, изжил необузданные желания юности. Теперь его поступками управляет рассудок, железная воля. Он не клюнет на первое попавшееся красивое личико или гибкий стан только потому, что ему нужна жена. У Гая было предчувствие, что теперь ему очень трудно будет угодить: ведь та женщина, которую ему предстоит выбрать раз и навсегда, должна будет успешно выдержать тяжелейшее испытание – сравнение с Джо Энн.

Он ехал в одиночестве и испытывал странное разочарование, как человек, который опоясался мечом, взял щит, собрался с силами и отправился на битву, а врагов нигде нет; они, словно издеваясь над ним, растворились в тумане и облаках, исчезли в небесах. Он восемнадцать лет копил свое состояние, а теперь не может иметь ничего из того, о чем мечтал: дом, жену, сыновей…

Какая-то мысль не давала ему покоя, просилась наружу. И теперь, когда Гай увидел забор, отделяющий Фэроукс от Мэллори-хилла, она внезапно выплыла на свет Божий из глубины подсознания. Мужчина, любой мужчина, гордо ведет свою невесту в родительский дом, если он у него есть. А для Килрейна такой дом – Мэллори-хилл, он сейчас должен принадлежать ему: Алан Мэллори умер, а Килрейн – его единственный наследник. Так почему же, черт возьми, он жил все это время в Фэроуксе? Это выглядело так, словно он воспользовался щедростью своей невесты.

Гай не мог найти ответа, но получить его было нетрудно. Он пришпорил вороного, без труда перемахнул через забор и направился к особняку Мэллори. Надсмотрщик Кила или негры наверняка знают. Стоит только спросить и…

И тут ему в глаза бросилось нечто такое, чему он пытался дать определение, но не мог. «Как же изменился Фэроукс», – снова подумал он. Контраст был разителен. Мэллори-хилл поражал своей ухоженностью. Ветви на деревьях и кустах подрезаны, стволы побелены, посадки сделаны умелыми руками. В Фэроуксе же больше всего его поразила заброшенность.

Она не так уж бросалась в глаза, скорее, это было отступление от высоких стандартов, заданных Речел, а позднее его отцом. Все вставало на свои места, загадка решалась сама собой: Килрейн привык валяться в постели по утрам часов до одиннадцати, а делами заправлял Брэд Стивенс, надсмотрщик, что совершенно недопустимо в имении, подобном Фэроуксу. Да и любые мало-мальски важные дела так никогда не ведутся: жизнь безжалостно наказывает лентяев и нерях. Юный Брэд, впрочем, несомненно был хорошим надсмотрщиком: это было фамильное занятие Стивенсов на протяжении нескольких поколений. Его дед, старый Уилл Стивенс, был надсмотрщиком у Эша Фолкса, отец – в Мэллори-хилле. Но такие плантации, как Фэроукс и Мэллори-хилл, нельзя оставлять целиком на попечении надсмотрщиков: хозяину необходимо помнить о естественном свойстве человеческой натуры – ни один человек не будет заботиться о чужих полях, как о своих собственных.

Дом семейства Мэллори выглядел великолепно. Негры опрятные, сообразительные, всегда готовые услужить. Не успел Гай спешиться, как высокий седовласый человек, спустившийся с галереи, приветствовал его. В его облике были степенность и уверенность в себе, серые глаза холодны как лед.

– Добрый день, сэр, – сказал он. – С кем имею честь? – Его манера говорить вызвала замешательство у Гая. Надсмотрщики так не говорят. Да и одеты они по-другому.

– Я – Гай Фолкс, – сказал он, протягивая руку, – сосед или, скорее, бывший сосед, приехавший с визитом. А вы, наверно, новый владелец? – Это был выстрел вслепую, но он попал в цель.

– Не угадали. Скорее меня можно назвать попечителем. Не надсмотрщиком – их у меня перебывало уже четверо. Да, попечитель – это, пожалуй, верное слово. Меня зовут Уиллард Джеймс, я назначен банком Натчеза присмотреть за этим имением, пока на него не найдется покупатель. А это, боюсь, случится не скоро. Имение слишком велико, да и расположено таким образом, что если разбить его на отдельные участки…

– Вы хотите сказать, – перебил его Гай, – что оно больше не принадлежит Мэллори?

Уиллард Джеймс позволил себе холодно улыбнуться:

– Вы, наверно, давно не бывали в этих краях, мистер Фолкс?

– Восемнадцать лет. А до этого я жил в Фэроуксе.

– Теперь понятно. Могу я предложить вам выпить, сэр? А может быть, и закусить немного?

– Охотно принимаю оба предложения, – сказал Гай. Он надеялся выиграть время, потому что чувствовал: разговорить этот айсберг в образе человека и что-то узнать у него будет делом нелегким.

Когда они поднимались по ступеням, Джеймс обернулся к нему:

– Вы остановились в Фэроуксе, не так ли, мистер Фолкс?

– Да, – ответил Гай не без досады. – А как вы узнали, сэр?

– От негров. Когда здесь вдруг появляется человек, одетый как принц, в сопровождении двух черных карликов в тюрбанах и шелках, ему трудно остаться незамеченным. Да и чем могут интересоваться люди в таком забытом Богом месте, как не делами друг друга? Впрочем, я не разделяю этого пристрастия…

– Мне следовало бы догадаться, – сухо сказал Гай. – Так как насчет закуски, мистер Джеймс? Я очень голоден.

Уиллард Джеймс ел много, пил гораздо меньше, по крайней мере, выпитое ничуть не развязало его язык. Отчаявшись что-либо выпытать у него, Гай отбросил всякие околичности.

– А вы разве не знаете? – спокойно спросил Джеймс. – Я-то думал, он сам вам сказал: ведь вы старые друзья…

В голосе его без труда можно было почувствовать неодобрение. Гай догадался, что Уиллард Джеймс не слишком-то жаловал Килрейна Мэллори и его близких.

– Он мне ничего не сказал. Возможно, эта тема слишком деликатна, чтобы ее обсуждать даже с друзьями…

– Наверно, так оно и есть, – сказал Уиллард Джеймс. – Не желаете ли пуншу, мистер Фолкс?

Гай расхохотался:

– Мне приходилось встречать неразговорчивых людей, но им всем далеко до вас, мистер Джеймс. Почему вы не хотите мне сказать то, что я хочу знать?

– Я вряд ли вправе это делать, – спокойно сказал Уиллард Джеймс. – Слишком уж это затрагивает семейные проблемы Мэллори. Вот если бы вы имели виды на это поместье, я был бы обязан подробно объяснить вам ситуацию. Но только в этом случае…