Почти как люди: Город. Почти как люди. Заповедник гоблинов - Клиффорд Саймак

— Их видели около усадьбы «Белмонт»!

— Ты угадала, — ответил я. — Понимаешь, это звенья одной цепи. Не могу тебе объяснить, но уверен, что все эти события каким-то образом связаны между собой.

Я оттолкнул тарелку и вместе со стулом отодвинулся от стола.

— Куда ты собрался, Паркер?

— Во-первых, я хочу отвезти тебя домой, — сказал я. — Потом, если ты одолжишь мне свою машину…

— Разумеется, но… О, понимаю — усадьба «Белмонт».

16

Усадьба «Белмонт» массивным черным кубом возвышалась среди таких же черных деревьев. Она стояла на вершине невысокого холма, мысом вдававшегося в озеро, и, остановив машину, я услышал плеск набегавших на берег волн. Сквозь ветви деревьев поблескивала в лунном свете водная гладь, а наверху, под самой крышей, лунный блик играл на стекле слухового окошка, но сам дом и сторожившие его деревья тонули во тьме. В безмолвии ночи шорох высыхающих листьев звучал, как крадущиеся шажки множества маленьких ног.

Я вылез из машины и, стараясь не стучать, осторожно закрыл дверцу. И закрыв ее, немного постоял, разглядывая дом. Нельзя сказать, что мне было страшно. Недавний ужас почти отпустил меня. Однако я не ощущал в себе и избытка храбрости.

«Тут ведь могут быть ловушки, — мелькнуло у меня. — Не такие, как тот замаскированный капкан перед моей дверью, а какие-нибудь другие. Коварные, дьявольские ловушки».

Но я с ходу выбранил себя за такие дурацкие домыслы. Ведь если рассудить здраво, вне дома не должно быть никаких ловушек. Иначе в эти ловушки могли бы попасться совершенно невинные люди: те, кто, выбрав кратчайший путь к озеру, пересекали бы владение Этвуда; или дети, которым захотелось бы поиграть в таком соблазнительном месте, около пустующего заброшенного дома, что привлекло бы к этому дому нежелательный интерес. Если и были тут какие-нибудь ловушки, их расставили в самом доме. Однако, если учесть все обстоятельства, это тоже маловероятно. Ведь в своем собственном доме они — кем бы они ни были — могут и без ловушек разделаться с незваным гостем. «И вообще может оказаться, — подумал я, — что я как последний дурак заблуждаюсь, считая, что усадьба „Белмонт“ имеет какое-то отношение к последним событиям. Но все равно я должен пойти и взглянуть, что там делается, я должен знать, я должен довести дело до конца и исключить это подозрение, иначе меня вечно будет терзать мысль, не проморгал ли я какие-нибудь важные улики».

Напрягшись всем телом, я зашагал по дорожке; спина моя сгорбилась, словно в ожидании неизвестно откуда грозившего нападения. Я попробовал распрямиться, но не тут-то было — спина так и осталась согнутой.

Я поднялся по лестнице и остановился перед парадной дверью, раздираемый сомнениями, споря с самим собой. И, наконец, решил пойти по честному пути — позвонить или постучать в дверь. Поискав, я нашарил в темноте звонок. Кнопка едва держалась и завихлялась под моими пальцами; я понял, что звонок не работает, но все-таки нажал ее. Звонок молчал: из дома не донеслось ни звука. Я снова надавил на кнопку и долго не отпускал ее, но звонка не было. Тогда я постучал, и в ночной тишине этот стук прозвучал как-то особенно громко.

Я подождал, но ничего не произошло. Правда, в какой-то момент мне вроде бы послышались шаги, но звук не повторился, и я понял, что мне это почудилось.

Спустившись с крыльца, я обошел вокруг дома За кустами, некогда посаженными вдоль фундамента, уже много лет никто не ухаживал, и они разрослись в густую, непроходимую изгородь. Под ногами шуршали опавшие листья, а в воздухе ощущались присущие осени едкость и острота.

Ставни пятого из обследованных мною окон были едва прикрыты. А само окно незаперто.

«Как-то все очень просто, — подумал я. — Даже чересчур. Если я искал ловушку, то лучшего места для нее не придумаешь».

Я поднял оконную раму, замер и прислушался: ничего. Стояла полная тишина. Только лениво плескались о берег волны, да ветер резвился в сухой, еще не опавшей листве. Я сунул руку в карман пальто и нащупал пистолет и карманный фонарик, который прихватил с собой из машины Джой.

Я подождал еще, собираясь с духом. Потом перемахнул через подоконник и очутился в доме.

Я сразу метнулся в сторону и прижался к стене, чтобы мой силуэт не маячил на фоне открытого окна. Немного постоял так, выпрямившись и стараясь не дышать, чтобы не пропустить ни малейшего звука.

Ни движения. Ни шороха. Ничего.

Я вытащил из кармана фонарик, включил его и провел лучом по комнате. Я увидел одетую в чехлы мебель, картины на стенах и какой-то призовой кубок, стоявший на каминной полке.

Я погасил фонарик и быстро скользнул вдоль стены — на тот случай, если кто-то или что-то прячется среди этой зачехленной мебели и решит вдруг на меня напасть.

Никто не собирался на меня нападать.

Я выждал еще какое-то время.

Комната по-прежнему оставалась комнатой, и только.

Я на цыпочках пересек ее и вышел в вестибюль. Нашел кухню, столовую и кабинет, где в беззубой старческой улыбке на меня ощерились пустые книжные полки.

Я не обнаружил ничего интересного.

Пол был покрыт толстым слоем пыли, и за мной тянулся след. Вся мебель была укутана чехлами. В воздухе попахивало плесенью. Отовсюду веяло заброшенностью, как в доме, который хозяева, неведомо почему, вдруг покинули и больше ни разу не возвращались.

«Я и впрямь свалял дурака, приехав сюда», — обругал я себя. Ведь здесь не было ничего подозрительного. Я просто пошел на поводу своего разыгравшегося воображения.

«Но раз уж я здесь, — подумал я, — мне нужно с толком использовать свой визит и довести дело до конца». Пусть я сглупил, приехав сюда, все равно нельзя уехать, не осмотрев остальную часть дома — верхний этаж и подвал.

Я вернулся в вестибюль и начал подниматься по лестнице, эдакому винтовому сооружению с поблескивавшими в темноте перилами и столбиками.

Когда я уже поставил ногу на третью ступеньку, меня вдруг остановил чей-то голос.

— Мистер Грэйвс, — произнес голос.

Это был мягкий интеллигентный голос, и говорил он самым естественным, нормальным тоном. И хотя я уловил в нем вопросительные интонации, вопрос этот был чисто риторическим. У меня встали дыбом волосы, и миллионы игл вонзились в кожу головы.

Я мгновенно обернулся, судорожно хватаясь за пистолет, оттягивавший мне карман.

Когда я его уже наполовину вытащил, голос заговорил снова.

— Я — Этвуд, — сказал голос. — Приношу свои извинения за испорченный звонок.

— Я еще и стучал.

— Я не слышал вашего стука. Я работал в подвале.