Мир уршада - Виталий Сертаков

Рахмани казалось, что богиня Укхун спустилась с небес и хохочет ему прямо в ухо. На самом деле, это посланная наугад пуля задела цепи, свисающие с ворот колодца, и заставила их звенеть.

— Я должен все обдумать, — Рахмани еще раз оглядел полудюжину щуплых темнокожих фигурок, сгрудившихся под прикрытием высокого каменного борта колодца. — Я не могу позволить вам умереть, таков мой обет перед Учителем. Что, если я заберу вас на Зеленую улыбку, но не в Рим? Я выведу вас в одно не слишком уютное место, но там вас никто не найдет. Вы сможете переждать, пока я все выясню, и сможете в любой момент уйти… Вы согласны? Думайте быстрее, ради создателя!..

Несколько мгновений спустя, на виду у изумленных янычар, словно саранча, посыпавшихся с бортов петрарии, перевертыши толпой бросились в колодец. Позже нашлись служители тюрьмы, клявшиеся, будто бы среди шоколадных шайтанов был мужчина высокого роста, светлокожей расы, в одеянии «летучей мыши», которое, по слухам, использовали дети Авесты, защитники страшных лабиринтов под святилищами их демонических костров. Одеяние позволяло даже человеку плотного сложения долго обманывать двоих, а то и троих противников, вооруженных мечами и пиками, изгибая тело и производя обманные прыжки. Позже колодец вычерпали до дна, спустили туда следопытов, но не нашли и следов шайтанского отродья. А поскольку Янтарного канала тут во веки веков не было, и сам колодец углубляли не так давно, то в донесении шейху пришлось свалить все случившееся на происки черных сил, после чего начальник тюрьмы и трое его ближних офицеров лишились голов, а паша, поставленный над городом, навсегда потерял свое место и состояние…

Рахмани вспоминал не только ночь в тюрьме. Он рассматривал мрачные камни, в беспорядке разбросанные внутри кратера, рассматривал тщедушных кур, задумчиво бродивших в поисках пищи, и вспоминал последующие ночи и дни. Он вывез перевертышей сюда, ибо не представлял, где еще их можно спрятать. Он вернул флорины в карету с вензелем римского прокурора и объяснил, что перевертышей вызволить не удалось. После чего он затратил почти столько же денег из собственных средств, для чего пришлось заложить дом в Гагене, но после месячных осторожных поисков ловец выудил из паутины лжи и недоговоренностей человека, который согласился продать несколько честных слов.

Человек оказался из числа младших служителей ордена Августина и лично принимал участие в облаве на послов семьи Кой-Кой, когда они доверчиво разместились в одном из лучших отелей Рима, оплаченном императорским двором для приема высоких дипломатов.

Все подтвердилось. Люди, чьи заказы Рахмани выполнял много лет, совмещая свой земной долг с необходимостью, действительно продали перевертышей инквизиторским мясникам. Семейство Кой-Кой застряло на островке в Кипящем озере, застряло на неопределенное время, и тогда ловцу Тьмы пришла в голову оригинальная идея — поручить семье Кой-Кой охрану Янтарного канала.

Он был уверен, что шоколадные тощие человечки откажутся, страдая по своей далекой родине, но они неожиданно согласились. В конце концов, они в любой момент могли уйти. Спрыгнуть в темную воду и очутиться в запредельной дали, откуда уже не нашли бы возврата.

Рахмани тонул взглядом в темной воде на дне кратера и вел бесконечный мысленный спор с Учителем. Учитель даже не удивился тому, что творили инквизиторы в самом сердце Европейской империи…

Похоже, что перевертыши решились на побег. Они сбежали в тот момент, когда были нужны Рахмани, как никогда.

Ловец остался без союзника…

27

ИЗМЕНА

Мы ждали недолго и дождались именно того, кого я подозревала в измене. Гиппарх Поликрит прискакал один, мягко громыхая подковами по тройному слою перегноя. Джунгли Леопардовой реки как раз начали сбрасывать старую листву, готовясь к сезону дождей. Гиппарх оттащил мертвого часового, не без усилия приподнял решетку над ямой и скинул нам лестницу.

Недостроенная крепость словно вымерла. Я оглянулась и не заметила рядом никого, кроме двух мертвых центавров. Выглядели они так, словно им в животы залили смолу каменного дерева, которая, как известно, при охлаждении способна распирать и разрывать на кусочки любые запечатанные сосуды. Неподалеку были вырыты еще три такие же ямы, как наша, но они пока не использовались. Слева и справа в два ряда поднимались высокие заборы из плотно подогнанных, вбитых в землю стволов. Поверх заостренных кольев янтарными каплями плавилась смола, к ней гирляндами прилипали насекомые. Вдали, за ямами, на заборе болтались трое или четверо повешенных, от них мало что осталось. Повсюду валялись щепки, необструганные доски и мотки веревок, пахло костром, паленой шерстью и маисовой кашей.

— Быстрее, — прогудел центавр. — Забирайся ко мне на спину. Держи своего нюхача, как хочешь. Только не вздумай меня пришпоривать. И не хватайся за гриву. Прикончу!

— На спину?! К тебе?! — Столь смелого предложения я не ожидала. Зоран глядел на нас из ямы, выпучив глаза.

— Марта…

— На спину. Это единственный способ бежать быстро, — терпеливо подтвердил гиппарх. — Я отослал фаланги на маневры. Я поджег тростник, чтобы снять всех строителей со стен. Они тушат пожары. В крепости сейчас мало солдат. Два взвода центавров. Если ты не будешь задавать много глупых вопросов, мы успеем вырваться.

— Так это ты отравил… своих же часовых?

Поликрит до этого смотрел на меня левым глазом.

Теперь он повернулся и уставился на меня правым. Я не сразу сообразила, что это не очередная порция презрения. Поликрит демонстрировал мне свой правый бок. Совсем недавно гиппарх с кем-то изрядно повздорил, кольчуга была изодрана в нескольких местах, попона и темно-коричневая шерсть пропитались кровью. Впрочем, покалечили гиппарха не сильно, и кровь не вся принадлежала ему. Не отрывая от меня воспаленного конского глаза, Поликрит залез ручищей в карман попоны, и… вытащил за бороду голову своего прямого начальника — диадарха Аристана. Голова прикатилась мне под ноги, изо рта полководца торчал кончик прикушенного багрового языка.

— Какие еще тебе нужны доказательства, Женщина-гроза? Я убил диадарха, когда он потребовал у меня Камень. Вот он… — Гиппарх отогнул грудную пластину, там хрусталь переливался на алом коралле.

Мой Камень. Мой подарок. Мое.

— И что ты хочешь от меня, гиппарх?

— Живее, садись на меня, мы поскачем к твоим родичам. Я слышал, что Красные волчицы умеют оживлять подарки Тьмы… Ведь ты тоже на это надеялась, Женщина-гроза?

— Надеялась, но не уверена… Ты хочешь отдать мне Камень?

— Я хочу. Хочу, чтобы мы оживили его вместе. Я сделал так. Я обманул их. Когда мне стало известно, что нас посылают ловить колдунью с живым Камнем, я молился Дионису и Гефесту. У нас тоже есть нюхач, у нас есть оракул. Оракул сказала, где тебя встречать. Я пролил трижды жертвенную кровь. Я не услышал ответа от богов и надрезал свою руку, вот… — Поликрит показал мне свежие шрамы на внутренней стороне запястья. — Тогда трижды великий Гермес услышал меня. Он указал мне правильный поступок. Он указал мне, что тебя нельзя отпускать…