Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра

— Нет, — всхлипнула она.

— Выйди за меня, иначе я все равно на ком-нибудь женюсь. Мне будет уже неважно, на ком. И, скорее всего, эта кто-нибудь не будет любить Джулию.

— Ты больной, что ли? Эперхарт! — взвыла она и вскрикнула, когда он задвигался быстрыми толчками. — Совсем, — простонала. — Ненормальный.

— Каждую ночь вот так, не тратя столько времени на уговоры. Скажи, неплохо бы было. Дьявол, соглашайся, я хочу тебя вот так каждую ночь. Я же никого так не хотел.

Она что-то простонала, но точно не согласие, и изогнулась над столом. Райан сам не понимал, что делает. Возможно, он только усугубляет ситуацию и запутывается еще больше. Но он своего добьется. Заставит Хадсон согласиться. Она влюбится в него снова. Обязательно. Он не оставит ей ни единого шанса не влюбиться, раз уж без этого никак. И тогда они, наконец, будут растить дочь, как нормальная семья. И заниматься сексом столько, сколько ему захочется.

Смешно, что спустя три года они поменялись местами. Он хотел быть с ней, а она противилась. Но сексу все еще никто ничего не мог противопоставить.

Валери дернулась, закричала, и этот крик пронесся по позвоночнику, накрывая волнами наслаждения и его тоже.

Она села с трудом, дрожащими руками обхватила его плечи, будто по-другому не удержаться, а потом проговорила устало:

— Чтоб ты знал, это было самое ужасное и неромантичное предложение в мире.

— Романтичное у тебя уже было. И закончилось тем, что ты профукала его вместе с отправителем, занявшись сексом со мной. Твои предпочтения более чем очевидны.

— Кхе-кхе, — раздалось из-за спины Райана. Валери вскрикнула и отпрянула. Хотя, что из этого хуже, нужно еще разобраться. — Ребенок, в последний раз я видела тебя раздетым тридцать с лишним лет назад. И ни разу об этом не пожалела. Прикройся. Мне определенно есть что тебе сказать!

* * *

Валери

Когда Райан уверял меня, что его дом — не проходной двор и без приглашения в него никому не попасть, он выдал мне ложь всей своей жизни. Я многое понимаю, нет, правда многое, но почему чуть ли не каждый секс с ним заканчивается тем, что о нем кто-нибудь узнает? Я скоро начну брать деньги за просмотр!

И почему его мать приехала, ничего ему не сказав? Чтобы наверняка застукать нас на горячем?

У меня даже о его странном предложении думать не получается, потому что все мысли сосредоточены на том, что мама Райана Эперхарта, о которой я вообще ни разу не заподозрила, вдруг заявляется в тот момент, когда я кричу от удовольствия под ее сыном. Ох, прелестно. В прошлый раз я в точно такой же позе застукала его с Бриттани. На этот раз нас застукала его мама. Пора вводить мораторий на секс на столе. Хотя… стоп. Это проблема Райана, а не моя. С какой стати я тут думаю о моратории? То, что он мне нашептал на ушко в горячечном бреду, вообще нельзя принимать всерьез.

Рубашку приходится завязать узлом, потому что пуговиц на ней осталось рекордно мизерное количество.

— Мама, а ты не думала звонить, прежде чем приезжать? Или хотя бы стучать, прежде чем врываться?

— Твой адвокат — мой законный супруг. Мог бы догадаться…

— Что я теперь его наверняка уволю и вы лишитесь половины своего дохода? Да, передай ему там, как вернешься в отель. Раз нынче мы играем в непрямые передачки информации о текущем положении дел!

— В отель? Даже не предложишь родной матери комнату в доме, Райан?

— Да после вот этого вот я тебя лично с острова вывезу!

Она критически рассматривает сад в окошко, и я так этому рада. В смысле, что на меня не смотрит. Никак не могу понять, что еще мне нужно сделать для сохранения морального облика, кроме как отвязаться, наконец, от Эперхарта. Теперь нас его мать за сексом на столе застукала. Ради бога! В его доме, который окружен змеями, вооружен собаками, снабжен замками и для пущей верности ставится на сигнализацию. Ничего не помогло. Кошмар какой-то.

У матери Райана, кстати, безупречно обесцвеченные волосы, костюм без единой складки и фигура, достойная двадцатилетней. Ну что за невезение? Почему бы мне не могло повезти обнаружить в ней неряху? Словно почувствовав мое внимание, мама Эперхарта оборачивается и смеряет меня — уже одетую — откровенно неприязненным взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Объясни мне, сын, как тебя, такого осторожного, в солидном уже возрасте угораздило вляпаться в историю с незаконнорожденным ребенком? И с чего ты вообще взял, что девочка от тебя?

Райан к этому моменту застегивает последние пуговицы на рубашке и встречает ее взгляд максимально бесстрастно.

— Мама, не становись Валери союзницей.

— В чем? В полировке твоих столов? Я таким не промышляю.

— Тогда я тебе сочувствую, — легко срезает ее Эперхарт.

Я ужасно краснею. Чувствую себя даже не на двадцать шесть, а школьницей, застуканной строгими родителями за петтингом с симпатичным одноклассником.

— Она умеет краснеть? — искренне удивляется мать Райана.

— Валери Хадсон, кстати, не могу сказать, что рада знакомству, но уж как есть, — изображаю я кислую улыбку.

— Реджина Хьюс. Отвечаю вам полной взаимностью, — возвращает она мне не менее дерзкое. — Так от кого, говорите, ваш ребенок?

— От Клинта Дексворта, моего некогда жениха, — отвечаю я без запинки.

— Ты опять начинаешь? — злится Эперхарт.

— Ты объявил, что женишься на ком угодно, лишь бы отобрать у меня дочь! — выпаливаю я, вновь закипая.

— Райан, что происходит?

— Происходит, матушка, то, что выращенное тобой сокровище не очень-то устраивает мисс Хадсон на роль отца ее ребенка. Она пытается от меня отбиться. И даже твой ненаглядный супруг не далее как час назад объявил мне, что суд посчитает, будто с детьми мне лучше дел не иметь. По крайней мере, пока я не женат.

— Да ты знаешь, Райан, ребенка тебе даже я бы не доверила. Понять не могу, как у меня выросло такое, — признается Реджина. Хотя, по-моему, совершенно очевидно, в кого «сокровище» пошло. Характером — точно. — И смею утешить, в постели, в смысле на столе, ты ее устраиваешь.

Я вспыхиваю еще раз. Глянув на меня, она недоверчиво качает головой, будто не в состоянии поверить, что есть еще на свете девицы, краснеющие аки маков цвет.

В этот момент сверху раздается знакомый крик проснувшейся Джули. Я улавливаю его первой и бросаюсь наверх. Но остальные отстают от меня не сильно. Малышка уже давно проснулась и успела разгуляться. Скачет себе по кровати, с которой, не ровен час, свалится. Едва я успеваю ее изловить и взять на руки, как врываются новоиспеченные папа и бабушка. От такого внезапного внимания Джули обалдевает. Жмется ко мне, но бабушку это не останавливает. Она подходит ближе и говорит:

— Дай-ка, красавица, на тебя посмотреть.

Мне становится не по себе от приближения этой напористой женщины, но Джули из семьи Эперхартов: эти не тушуются. Она встречает внимание на зависть флегматично. Будто так и надо.

— Глаза совсем как у деда, — немного досадливо заключает Реджина и без лишних церемоний: — Иди-ка к бабушке. — Отбирает у меня обалдевшего ребенка и командорским тоном интересуется: — Как зовут?

— Джули.

Это отвечаю не я. Это отвечает моя дочка. В отличие от меня, ее напористая родня не пугает.

Реджина Эперхарт-Хьюс сидит на террасе, красиво сложив ноги в шезлонге и потягивая апельсиновый сок, к которому у них с Райаном явно семейная слабость. Прежде чем сесть с ней рядом, я пытаюсь понять, что чувствую по отношению к этой женщине. И… чувствую я странное. Такое бесцеремонное вмешательство в личную жизнь мне чуждо. Я успела позабыть, как вела себя при знакомстве с Клинтом моя мама, но более чем уверена: моя мама никогда не была такой резкой. Впрочем, она вырастила мягкую меня, а не идущего по головам Райана Эперхарта. И не будем забывать, что Клинт явился пред ее очи одетым.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не стой за спиной, как будто задумываешь мое убийство, — заявляет Реджина и многозначительно хлопает ладошкой по соседнему шезлонгу. — Садись и рассказывай. Сына я послушала. Теперь твоя очередь.