Семья Тибо (Том 1) - Роже дю Гар

- Как поживают дети? - осведомился Жером.

Она заметила, что он не сразу решился заговорить о них, что он взволнован и на этот раз даже не пытается скрыть свою растерянность.

- Превосходно.

- Как Даниэль?

- Он в Париже, работает. Приезжает на досуге в Мезон.

- А вы сейчас в Мезоне?

- Да.

Он умолк; вероятно, ему вспомнился парк, знакомый дом на опушке.

- А... Женни?

- Она здорова.

Он словно спрашивал ее взглядом, умолял ответить, и она добавила:

- Она очень выросла; сильно изменилась.

Веки Жерома дрогнули. Он негромко сказал, пересиливая себя, и голос у него от этого стал какой-то чужой:

- Ну конечно же! Должно быть, сильно изменилась...

Тут он снова умолк, отвернулся и вдруг, проведя рукой по лбу, глухо воскликнул:

- Ах, все это ужасно! - И без всякого перехода заявил: - Тереза, я сижу почти без денег.

- Я привезла, - живо отозвалась она.

Это был вопль отчаяния, и сначала она даже обрадовалась, что может утешить Жерома. Но тотчас же возникла оскорбительная мысль: Ноэми вовсе и не больна, ей нарочно все это так преподнесли, заставили приехать только из-за денег! Поэтому она вздрогнула от негодования, когда Жером, подождав немного, не выдержал и спросил с униженным выражением:

- Сколько?

На миг ею овладело искушение приуменьшить цифру.

- Все, что мне удалось собрать, - сказала она. - Три тысячи франков с небольшим.

Он пробормотал:

- Ах, благодарю... благодарю... Если б вы только знали, Тереза!.. Главное, отдать пятьсот флоринов врачу...

Экипаж въехал на каменный мост, перекинутый через канал, напоминавший многоводную реку, загроможденную судами; потом свернули в предместье, по узким улочкам выехали на пустынную площадь и остановились у входа в часовню.

Жером сошел, уплатил кучеру, взял саквояж и, пропустив Терезу вперед, стал как ни в чем не бывало подниматься по ступеням и толкнул створку двери. Что это - часовня, церковь, а может быть - синагога?

- Приношу свои извинения, - тихо сказал он, - не хотелось подъезжать на извозчике к дому. За иностранцами тут слежка; потом все объясню. - И уже другим тоном, с учтивой улыбкой светского человека продолжал: - К тому же приятно немного прогуляться, не правда ли? Утро такое теплое!.. Я пойду вперед, покажу дорогу.

Она молча пошла вслед за ним. Экипажа на площади уже не было. Жером вел ее по сводчатому проходу, который уступами выходил на набережную канала; нижние этажи домов, стоявших на другом берегу, вереницей отражались в воде. Солнце играло на кирпичах, на блестящих стеклах окон, где пестрели настурции и герань. Набережная забита была людьми, ящиками, корзинами, - тут под открытым небом раскинулся рынок; из парусных лодок выгружали всякий хлам, подержанные вещи и цветы - к их аромату примешивался затхлый запах стоячей воды.

Жером обернулся.

- Не очень устали, друг мой?

Так же нараспев, по-прежнему, произнес он "дру-уг". Она опустила голову и не ответила.

А он и не подозревал, какое причиняет ей волнение; он указал на противоположный берег, на островерхий дом, к которому вел пешеходный мостик, и произнес:

- Вот туда мы и идем. О да, более чем скромно... Простите, что принимаю вас в такой убогой обстановке.

И в самом деле, дом был с виду небогат, хотя свежеокрашен под красное дерево и обшит белыми досками, так что напоминал хорошо ухоженную яхту. На оранжевых шторах второго этажа - все они были опущены - Тереза прочла надпись, сделанную без всяких вычур.

"Pension Roosje Matilda"[47]

Значит, Жером живет в меблированных комнатах, в чужом доме, и у нее не будет неприятного осадка при мысли, что они приняли ее у себя. И она почувствовала облегчение.

Они уже шли по мостику. Штора на одном из окон первого этажа колыхнулась. Вот как, Ноэми подсматривает?.. Г-жа де Фонтанен выпрямилась. И только тут заметила между двумя окнами первого этажа вывеску, аляповато разрисованный лист железа: аист возле гнезда, из которого вот-вот выползет голый младенец.

Они вошли в коридор, затем поднялись по лестнице, благоухавшей воском для натирки полов. Жером остановился на площадке и позвонил два раза. За дверью поднялась суматоха, опустилось стекло в зарешеченном глазке, наконец дверь приотворилась ровно настолько, чтобы пропустить Жерома.

- С вашего позволения, я пойду предупрежу.

Госпожа де Фонтанен услышала, что идет спор по-голландски. И почти тотчас же Жером распахнул входную дверь. Он был один. Они пошли по длинному извилистому коридору, натертому до блеска; г-жа де Фонтанен была угнетена и, боясь, что вот-вот окажется лицом к лицу с Ноэми, взывала к чувству собственного достоинства, пытаясь сохранить хладнокровие. Но в номере, куда они вошли, никто не жил; это была чистенькая и светлая комната с окнами на канал.

- Вот вы и у себя, друг мой, - сказал Жером.

Она удержалась от вопроса: "А где же Ноэми?"

Он отгадал ее мысль и сказал:

- Я вас на минутку оставлю, пойду посмотрю, не нужен ли я. - Но ушел не сразу, а сначала подошел к жене и взял ее за руку: - Ах, Тереза, позвольте сказать вам... Если б вы знали, как я исстрадался! Но вы здесь, вы здесь...

Он припал губами, щекой к руке г-жи де Фонтанен. Она отстранилась; он не сделал попытки ее удержать. Сказал, отступая:

- Сейчас вернусь за вами. Вы правда хотите... видеть ее?

Да, конечно, она повидается с Ноэми, раз приехала сюда по собственной воле! Но после встречи, сразу же после встречи она уедет, во что бы то ни стало! Она кивнула в знак согласия, не стала слушать, как он бормочет благодарственные слова, и, наклонившись к саквояжу, притворялась, будто что-то ищет, пока Жером не ушел из комнаты.

И тут, когда она осталась наедине с собой, рухнуло все ее мужество. Она сняла шляпу, посмотрела в зеркало на свое усталое лицо и провела рукой по лбу. Как могло случиться, что она очутилась здесь? Ей стало стыдно.

Но унывать было некогда - к ней постучались.

Не успела она ответить, как дверь отворилась, и на пороге показалась женщина в красном капоте, явно немолодая, несмотря на черные как смоль волосы и раскрашенное лицо. Она произнесла несколько слов с вопросительной интонацией на языке, непонятном для г-жи де Фонтанен, досадливо махнула рукой и привела другую женщину, помоложе, тоже в капоте, только в лазоревом, - видно, она поджидала в коридоре и теперь приветствовала г-жу де Фонтанен гортанным голосом:

- Dag[48], сударыня! Здравствуйте!

Посетительницы торопливо обменялись какими-то словами. Та, что была постарше, втолковывала младшей, о чем следовало сказать. Младшая на миг задумалась, с изяществом повернулась к г-же де Фонтанен и повела речь, прерываемую паузами:

- Дама говорит - надо увезти больную даму. Платить счет и менять на другой дом. Verstaat U?[49] Понятно, что говорю?

Госпожа де Фонтанен сделала уклончивый жест: все это ее не касалось. Тут пожилая дама снова вмешалась с озабоченным и решительным видом.

- Дама говорит, - снова начала та, что была помоложе, - даже не платить счет, а прежде сменить, уехать, отвозить больную даму в другой место. Verstaat U? Так лучше из-за Politie[50].

Тут дверь стремительно распахнулась, и появился Жером. Он бросился к красному капоту и стал резко выговаривать ему по-голландски, выталкивая вон из комнаты. Голубой капот молчал, нагло разглядывая то Жерома, то г-жу де Фонтанен. Между тем старуха уже дошла до предела и, взмахивая кулаком, бряцая браслетами, как цыганка, выкрикивала обрывки фраз, где все время повторялись одни и те же слова:

- Morgen, morgen... Politie![51]

В конце концов Жерому удалось их выдворить и закрыть дверь на защелку.

- Пожалуйста, простите, - сказал он, с раздосадованным видом оборачиваясь к жене.

И тут Тереза заметила, что он, должно быть, не Ноэми навещал, а приводил себя в порядок, - побрился, слегка напудрился, как-то помолодел. "А я-то, - подумала она, - как я-то выгляжу после ночи в вагоне?"

- Зря я не сказал вам, чтобы вы заперлись, - продолжал он, приближаясь. - Старуха, хозяйка, - славная женщина, но болтлива и бесцеремонна...

- Да что же ей от меня было нужно? - спросила рассеянно Тереза. Она узнала аромат лимонной цедры, который всегда носился вокруг Жерома после бритья. Прошло несколько секунд, а она все стояла, полуоткрыв губы, с затуманенным взором.

- Я не понял ее жаргона, - заметил он. - Должно быть, она приняла вас за другую.

- Женщина в голубом несколько раз повторяла, что надо заплатить по счету и переехать.

Жером пожал плечами, и г-жа де Фонтанен уловила как бы отголосок прежнего его смеха - немного искусственного, немного фатовского смеха, узнала его манеру смеясь откидывать голову.

- Ха-ха-ха!.. До чего это глупо! - воскликнул он. - Старуха, может быть, боится, что я не уплачу! - Казалось, он считает совершенно нелепым само предположение, что ему может быть трудно уплатить долг. - Да и чем я виноват? - продолжал он, вдруг помрачнев. - Я так хлопотал. Ни в одну гостиницу нас не хотят пускать.