Национальные приоритеты - Дмитрий Медведев

– До конца месяца «Газпром» обещал определиться с иностранными партнерами по Штокмановскому месторождению. На каких условиях они могли бы там участвовать?

– Схема очень простая – это договор подряда. После оценки всех предложений и перспектив «Газпром» решил, что владельцем месторождения и основным производителем будет он сам. Но это вовсе не значит, что весь бизнес он собирается замкнуть на себя. Ему нужны партнеры.

– Ради сохранения низких цен для Украины и Белоруссии «Газпрому» приходится изобретать не совсем выгодные для себя механизмы. Например, продавать газ на Украину черезRosukrenergo,отдавая трейдеру часть экспортного газа. Как долго это может продлиться?

– Последние десять лет мы только и делали, что теряли деньги, и все это в дотационном дружеском порядке. Только вот наши партнеры почему-то этого совсем не ценят.

И когда «Газпром» сказал этим странам, что пора двигаться к рыночным ценам, на нас обиделись, стали дуться и грозились подать в суды. Слава богу, что в итоге здравомыслие восторжествовало. Но из-за этого появилось напряжение в Европе. Как только я туда ни приеду, меня постоянно спрашивают: а вы будете газ поставлять? Но мы же уже 50 лет его туда поставляем день в день.

Действительно, пока с некоторыми из наших партнеров мы используем поэтапную систему перехода на рыночные цены. Надеемся, что это завершится в разумные сроки. Надо признать, мы упустили момент ранее. Надо было начинать переходить на европейские цены, когда плановая экономика в этих странах поменялась на рыночную. Я думаю, что в ближайшей перспективе мы со всеми партнерами выстроим разумные рыночные отношения.

– Та или иная степень интеграции России и Белоруссии может повлиять на ценообразование?

– Мы не должны применять экономически не оправданные схемы даже в угоду таким фундаментальным процессам, как интеграция. Конечно, мы можем договариваться о каких-то интересных вариантах сотрудничества, но в целом надо придерживаться нормального экономического прагматизма. Разве внутри государств, входящих в Европейское сообщество, поставляется газ на нерыночных условиях? Никаких дотационных механизмов не применяется. Так почему же мы должны их использовать?

– Разве «Газпром» не рассчитывает участвовать в управлении магистральных трубопроводов на Украине и в Белоруссии, через которые газ транзитом идет на экспорт?

– Речь идет о совместном прозрачном и понятном для нас бизнесе, который дает возможность зарабатывать как «Газпрому», так и его партнерам в СНГ. Причем транспортная инфраструктура – не только бизнес, но и безопасность, а то порой в этот бизнес ни копейки не вкладывается. Поэтому когда мы создаем проекты с партнерами, мы думаем о том, чтобы развивать инвестиции в эти сферы. Наши предложения на этом и основаны. Страсти вокруг этого вполне понятны. Но не надо забывать, что трубопроводная система создавалась в советский период и была ориентирована на поставку газа из российских месторождений. Так что здесь должна быть максимально тесная кооперация компании с партнерами из СНГ, а не желание поторговать собственным эксклюзивом.

– Весной 2006 года капитализация «Газпрома» впервые превысила 300 млрд. долларов, и эксперты начали предсказывать, что к президентским выборам компания будет стоить 500 миллиардов, а топ-менеджеры концерна обещали поднять его стоимость до 1 триллиона. Но с тех пор капитализация, наоборот, снизилась на 20 %. Что, на ваш взгляд, мешает ее росту?

– Капитализация «Газпрома» за довольно короткий срок выросла в 30 раз. Восемь лет назад концерн стоил 5–9 миллиардов, а сейчас – 240–250 миллиардов. Это колоссальный рост, и на него мы все много работали. И это в большой степени достижение менеджмента компании. По своим запасам и объему бизнеса он может стоить и полтриллиона долларов, и триллион. Но насколько это сегодня реально? Я считаю, что нынешняя стоимость компании абсолютно объективна. Когда движение идет только по восходящей, могут возникать иллюзии. Есть масса примеров в истории, когда пресловутый пузырь волатильности в ряде стран надували настолько, что он лопался и приносил огромные проблемы экономике.

Капитализация «Газпрома» просто слегка скорректирована после бурного подъема, и это абсолютно нормально. Но это не значит, что на этом надо остановиться. Капитализация – это доверие. Как и экономика, если верить профессору политэкономии Фрэнсису Фукуяме, – это тоже доверие.

– Ведутся ли переговоры об объединении части активов «Газпрома» с активами «Роснефти»?

– «Газпром» и «Роснефть» рассматривают различные варианты. Но говорить о них будет можно, только когда дело дойдет до реализации. «Газпром», планируя новые приобретения, всегда думает о рисках, которые активы несут, о тех обременениях, которые они создают.

– Нужны ли сейчас «Газпрому» серьезные кадровые перестановки?

– Все, что мы сейчас обсуждали, включая результаты деятельности «Газпрома» за последние семь лет, свидетельствует о том, что нет необходимости корректировать кадровую политику.

– Так ли необходимы «Газпрому» такие имиджевые покупки, как немецкий футбольный клуб?

– Для имиджа можно купить все что угодно. Главное, чтобы это разумно было. Имидж не должен заслонять собой экономические результаты, хотя имиджем надо заниматься. Это нормально и необходимо. Поставщиков энергоносителей никогда не любили и любить не будут. Ведь нефть и газ имеют свойство все время дорожать. Кому это может понравиться? Это не повод для драм и истерик, просто нужно понимать, что это будет влиять на отношение к компании и честно работать с партнерами.

– Не кажется ли вам, что у «Газпрома» и России в целом по-прежнему очень плохой внешний имидж? Возможно, свой вклад сюда внесло дело ЮКОСа.

– Знаете, Александр III в своем духовном завещании Николаю II писал: у России нет друзей, и так будет, нашей огромности все боятся. На самом деле любые крупные компании (как и государства) вызывают не всегда позитивные эмоции. В этом нет ничего удивительного. «Газпром» тем не менее ни с кем в бессмысленную полемику не вступает и действует исходя из стратегических интересов страны и своих экономических интересов.

Общая задача действительно заключается в том, чтобы нам создать эффективную государственную политику в отношении семьи. Сделать ее привлекательной, комфортной, чтобы люди просто не боялись создавать семью, не боялись рожать детей. В этом основная цель.

«Сегодня главная задача – сбережение российского народа»[58]

Из каждой сотни детишек, появляющихся сегодня на свет в нашей стране, 45 – вторые дети в семье. В прошлом году таких «непервенцев» в каждой сотне было только 35, а это значит, что усилия, которые в последние годы предпринимаются государством для выхода из демографического кризиса, попали точно в цель.

О том, как сохранить эти тенденции, как помочь российским семьям растить детей здоровыми, а сельской молодежи получить достойные условия жизни и хорошую работу на селе, в общем, о сбережении российского народа – в интервью первого заместителя Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева программе «Вести» телеканала «Россия».

– Дмитрий Анатольевич, трудно, наверное, для России придумать проблему важнее, чем сбережение народа. В последние годы государство в этом плане очень многое делает. Где, по-вашему, остаются главные проблемы?

– Знаете, тема сбережения народа – она, как ни странно не такая новая, как нам кажется. И впервые о сбережении народа заговорил когда-то еще Михаил Ломоносов, когда написал графу Шувалову письмо. По сути, такими же словами, как мы сегодня об этом рассуждаем. И что особенно для меня было интересно – это то, что в этих рассуждениях о том, как сберегать российский народ, имелись те же самые проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня. И проблемы миграционного порядка, и проблемы высокой детской смертности, материнской смертности. Так что за два с половиной столетия не так много изменилось.

Но одно, к сожалению, изменилось в худшую сторону. Во времена, когда граф Шувалов получил соответствующее письмо, в России была очень крепкая патриархальная семья. В такой семье обычно было по нескольку детей – три, пять, семь детей были не редкостью, а общим правилом. Сегодня же ситуация другая. И мы вынуждены, по сути, провозгласить отдельную программу по рождению двух и более детей.

Проблемы, конечно, не исчерпываются только этим фактором. Совершенно очевидно, что все они названы. Это и действительно очень высокие, просто чудовищно высокие цифры, связанные со смертностью от так называемых неестественных причин, от управляемых причин. Это и сердечная патология, и онкология, и алкоголизм, и наркомания, это и проблемы, связанные с детской смертностью, материнской смертностью. Все эти темы остаются и являются актуальными, и именно на это и направлены сегодняшние усилия.