XIRTAM. Забыть Агренду - Александр Розов

— Уф! Вчера сюда приезжал багамский министр, который отвечает за дипломатию. Он привез какую-то бумагу с кучей печатей, и там написано: «Гаитянские формирования должны немедленно покинуть суверенную багамскую территорию». Я его спрашиваю: «Амиго, что ты до меня докопался? В столице Гаити, Порт-о-Пренс, есть дипломаты, которые умеют сочинять ответы на такие бумаги, это их работа. А я при чем тут?». Он говорит: «Слушай, Ганнибал, я был в Порт-о-Пренс, и меня отправили к тебе». И вот, пришлось вникать в эту дипломатию. Оказалось, проблема в том, куда с этих островов платятся налоги. Точнее, в том, что налоги не будут платиться в багамский Нассау. Ну, ребята, это же полная херня! Я сказал этому парню: «Амиго! Я клянусь, что не мешаю людям платить налоги в Нассау, если они хотят. А если они не хотят — при чем тут я?». Вообще, я чуть не спятил от этой херни. Но, есть на свете нормальные люди. Приехал правитель автономного острова Майя, тоже бывшего багамского, самого восточного. У этого парня реальный подход к делу. Он говорит: «Амиго, я воюю против Британии, ты поклянешься, что не ударишь мне в спину, или как?». Деловой разговор! Я поклялся на абордажной сабле, как полагается у честных пиратов.

Ганнибал вытащил из ножен абордажную саблю жутковатого вида, и поднял ее к небу.

— Вот на этой сабле я поклялся, что у нас с Майя мир и дружба. Вообще, я резко против войны! Война такое дерьмо. Ха! Сейчас кто-нибудь скажет: «Алло, Ганнибал, если ты против войны, то какого хрена ты заминировал море к западу от острова Аклин?». Да, заминировал, и что? Кто-нибудь подорвался? Никто ни хрена не подорвался на наших минах! Это радиоуправляемые мины, оружие против войны. Никто не знает, что завтра взбредет в голову какому-нибудь придурку в Вашингтоне или в Лондоне. Вдруг решат отправить против нас эсминцы? Просто потому что в голове дерьмо вместо мозгов. Мы поставили мины, чтобы ничего такого не случилось. Сейчас кто-нибудь скажет: «Алло, Ганнибал, с чего это ты подумал про эсминцы?». Я отвечу: дело в том, что мы, пираты сражаемся за свободу и против беспредела, а это кое-кому не нравится.

Император сделал паузу и продолжил:

— Кое-кто говорит: пираты, беспредельщики, не уважают частную собственность. А кто говорит? Те, кто, путем адвокатских уловок сделал из толкового права собственности полную херню! Выдумали, например, сделать частную собственность из человеческой головы, или ног, или рук. Человек придумал дешевый хороший движок, или прогу для компьютера, или хитрый строительный материал, а какой-то хрен купил его голову, и никому нельзя пользовать тем, что эта голова изобрела. Есть такой дерьмовый бизнес: скупать головы, прятать технические новинки, и вечно торговать старым дерьмом!

— Ура! — крикнул кто-то!

— Долой copyright! Долой copyright! — проскандировали несколько голосов.

— …Мой министр, Камино Мурена, — продолжил Ганнибал, — еще 10 лет назад накатал научную статью. Там все четко: или отмените копирайты, эксклюзивные контракты, кредитную кабалу, торговлю спортсменами, скупку изобретений и прочую херню, или признайте: рабство — законно. И что? Сразу три комитета ООН в этом году подписали бумагу, что рабство, это законно! Я ни хрена не разбираюсь в этих закорючках, а кому интересно — прочтите рескрипт OAR-513 к резолюции HRC-16/6 про права человека.

— ООН — говно! ООН — говно! — отозвалось несколько голосов.

— ООН полное говно, — заключил император, — Нет такого беспредела, который ООН не одобрила бы за сходную цену. Хотите захватывать людей в рабство и продавать? Нет проблем, захватывайте и продавайте хоть целую страну, только зашлите денег в кассу. Хотите испытать новое оружие на мирных жителях? Пожалуйста! Только платите. Вы можете даже устранить свидетелей! Никаких возражений! А для нас, честных пиратов, такой гнилой подход не катит. Мы будем сражаться за правду и за наше достоинство!

— Вау!

— Круто завернул!

— Пираты рулят! — послышались реплики из толпы слушателей.

Ганнибал картинно помахал абордажной саблей над головой.

— Слушайте, пираты! Сегодня ночью галеон «Glass Hind», которым рулит кэп Олоне, подобрал в море человека на надувном спасательном каяке. Сейчас этот человек вам расскажет, как под видом борьбы с терроризмом был разбомблен остров Сен-Барт!

— Некоторые меня знают! — негромко произнес низкорослый худощавый краснокожий мужчина, нарочито разболтанной походкой выдвигаясь в освещенный круг — Я Франс Олоне! А эта девушка… Рури, иди сюда, и ничего не бойся!

— Я не боюсь! — громко крикнула Хигаси Рури, выскакивая в центр круга, и оказываясь между Олоне и де Грамоном, — Пусть боятся те гангстеры из спецназа США, которые захватили нашу яхту «Фукурю-Мару» и шестерых моих друзей! Слушайте, люди! Нас захватили потому, что мы видели, как американская субмарина около рифа Барракуда выпустила ракеты! Я не знаю, кто приказал этой субмарине обстрелять Сен-Барт! Это какая-то секретная операция, и надо срочно спасать моих друзей! Только мне удалось сбежать, пока охрана глазела на запуски ракет. Помогите, я прошу вас!

Над площадью повисла напряженная тишина. Юная японка, одетая в снежно-белый спортивный костюм, и освещенная яркими лучами прожекторов, завладела всеобщим вниманием. Она не только не пыталась спрятать багровый след от удара на лице, но наоборот, подняла голову так, чтобы это контрастное пятно было лучше видно. Почти минуту длилась пауза, а затем по толпе «пиратов» прокатился возмущенный гул…

…Шеф Интерпола-2 (ни капли не смущенный тем, что Ганнибал указал на него, как на ооновского сотрудника) наблюдал происходящее шоу с глубоким профессиональным интересом. Он прекрасно знал, что Хигаси Рури не могла видеть никакой субмарины в районе рифа Барракуда, но понимал, что эта девушка сейчас непоколебимо уверена в правдивости своих слов. Кто-то грамотно поработал с ней: путем тонко рассчитанных намеков, склонил ее к совершенно определенной интерпретации увиденного. Теперь в памяти японки, первоначальные наблюдения слились с последующей интерпретацией. Субъективно, она видела субмарину, и запросто пройдет «детектор лжи», если кто-то вздумает проверять ее показания таким методом… С некоторым сожалением, Штомек подумал: «Свинья, подложенная Дениэлсу и Риверколду, получилась жирнее, чем это планировалось, но, для реализации плана, такая избыточная жирность даже лучше…».

…

Через несколько дней.

Юго-Западный Сенегал (Казаманс).

От города Зигишор до дельты реки.

Под удивленными взглядами водителей сенегальских муниципальных маршрутных микроавтобусов, легкий открытый джип «Watercar-Gator» свернул с хорошего (почти европейского!) северного шоссе № 4 налево, на западную дорогу «регионального уровня», ведущую в поселок Оуссоу. 70 километров по этой дороге, напоминали движение назад во времени — год на километр. Если Зигиншор выглядел почти современным, то Оуссоу уже относился к эпохе между мировыми войнами. Здесь еще была цивилизация…

…Клаус (он же — Кловис Остфогт) сидевший за рулем, бросил взгляд на карту и весьма решительно свернул по указателю «Оуссоу — Элинкин, 18 км».

— Эй, мистер, — окликнул его водитель одной из маршруток, — Туда не надо ехать!

— Это почему?

— Лес Оу-Оу. Плохое место.

— Природа или партизаны? — поинтересовался Стэн (он же — Стефан Ковальски).

— Э-э, — водитель маршрутки скривился и махнул рукой, — Лучше не ездить. Я вижу: все равно, вы поедете. Только дальше, за Элинкин, вам точно не надо. И возвращайтесь до темноты. Не вернетесь — будет плохо.

— Ясно, — Стэн кивнул. — Ночью другая власть?

— Э-э, — водитель снова махнул рукой, давая понять, что политика — дело темное.

Лес Оу-Оу, начинался по мере приближения к дельте Казаманса. Правда, слово «лес» совершенно не отражало реальности ландшафта. Сначала это была обычная желтовато-серая пустошь, украшенная кое-где островками кустарника и редких деревьев. Потом, островки кустарника начали сливаться в низкорослые рощи, а вдоль дороги возникли нежно-зеленые пятна болотистых участков, заросших какой-то местной кувшинкой. Недалеко от Элинкина начали появляться протоки с бурой илистой водой…

А «машина времени» продолжала действовать. Элинкин выглядел, как поселок эпохи Киплинга, с той разницей, что хижины состояли не только из местных натуральных материалов, а еще из кусков гофрированной жести, пластика и даже целых кусков от современных большегрузных фургонов (на некоторых таких кусках сохранились даже надписи — выцветшие и замазанные грязью, но вполне различимые). Элинкин стоял на левом рукаве, ближайшем к дельте Казаманса, так что центром туземной жизни была пристань с множеством мелких лодок, катеров и малых понтонов на разных стадиях изношенности и ржавости. Берег, как водится, был завален тухлыми остатками рыбы. Пестрая компания туземцев под навесами из дырявого брезента, предельно небрежно натянутыми на кривые жерди, торговала чем-то не очень понятным. Здесь же бродили флегматичные козы грязно-белого цвета, и раскапывали копытцами мусорные кучи в поисках пищевых отходов растительного происхождения. Среди всего этого, одиноко стояла стандартная французская АЗС (плоская красная крыша на белых колонных, и остекление, местами — треснувшее). На остекленном павильоне белыми буквами, над неработающими автоматическими раздвижными дверями, было написано «Boutique».