Добыча - Дэниел Ергин

Их выводы оказались преждевременными. В декабре того же года из скважины «Барросо» компании «Шелл» на месторождении «Ла-Роса» в бассейне Маракайбо забил неконтролируемый фонтан, дававший около 100 тысяч баррелей нефти в день. Месторождение Ла-Роса сначала казалось не слишком перспективным. Выбрал его и организовал там работы местный менеджер «Шелл» Джордж Рейнолдс. Это был тот самый «крепкий британский дуб» Рейнолдс, который за полтора десятилетия назад успешно провел англо-персидский проект через серьезнейшие препятствия, а после первых открытий был отправлен в отставку и не получил ничего, кроме незначительной премии. Тогда его упорство открыло Ближний Восток для нефтедобычи. Теперь на очереди была Венесуэла.

Фонтан на «Ла-Роса» подтвердил, что Венесуэла могла стать производителем нефти мирового значения. Открытие привело к великому нефтяному безумию. Вскоре в стране работало более ста групп, в основном американских, а частью из Великобритании. Среди них можно было встретить как представителей крупнейших нефтяных компаний, так и независимых нефтяников — таких, как Уильям Ф. Бакли, который получил концессию на строительство нефтяного порта. Нефтяной прорыв предоставил генералу Гомесу возможность обогатиться. Его семья и Друзья, — «гомеситы», — не теряя времени даром, получали от правительства кон цессии, затем перепродавали их с большой прибылью различным иностранным компаниям, не забывая при этом и генерала. Позже для оформления подобных сделок генерал и его друзья создали «бумажную» фирму под названием «Compania-Venezolana de Petroleo», более известную как «компания генерала Гомеса». Гомес и его «гомеситы» довели игры с иностранными партнерами до уровня высокого искусства. У компаний не было другого пути, если они хотели участвовать в великом венесуэльском нефтяном буме двадцатых годов.

Разработки велись с головокружительной быстротой. В 1921 году Венесуэла добывала только 1,4 миллиона баррелей нефти. К 1929 году добыча выросладо 137 миллионов баррелей и вывела страну на второе место в мире после США. В этом году нефть обеспечила 76 процентов экспортных доходов Венесуэлы и половину всех доходов правительства. Страна стала крупнейшим источником нефти для «Ройял Датч/Шелл». К1932 году Венесуэла сделалась самым крупным поставщиком нефти для Британии, и только после нее шли Персия и Соединенные Штаты. Менее чем за десятилетие Венесуэла стала нефтяной державой. Для изыскательских работ и разработок найденных месторождений требовались крупномасштабные инвестиции, поэтому, несмотря на большое число игроков, на сцене реально доминировали всего несколько компаний. В двадцатые годы большая часть добычи имела прямое или косвенное отношение всего к трем из них — «Ройял Датч/Шелл», «Галф» и «Пан-Америкэн». Последняя по-прежнему оставалась одной из основных добывающих компаний в Мексике. В1925 году «Пан-Америкэн» была куплена компанией «Стандард оф Индиана».

Такой масштаб иностранных инвестиций, вероятно, не был бы достигнут, если бы Гомес не обеспечил относительно гостеприимную политическую обстановку. Но как долго суждено было продлиться стабильности? Представитель «Лаго», дочерней компании «Стандард оф Индиана», в 1928 году сообщал чиновнику Госдепартамента США: «Президент Гомес не вечен, и всегда существует опасность, что новое правительство, вероятно, более радикальное, будет стремиться к конфискации нефтяной собственности и попытается следовать некоторым направлениям политики, избранной в Мексике». Поэтому в целях защиты собственности «Лаго» построила крупный экспортный нефтеперерабатывающий завод для венесуэльской нефти не в самой Венесуэле, а на Арубе — принадлежавшем Голландии острове. «Шелл» сделала то же самое на другом голландском острове — Кюрасао.

В противоположность «Шелл» и другим компаниям, «Джерси» не добилась в разведочных работах успеха. Управляющего, руководящего делами в Венесуэле, называли в Нью-Йорке «недобывающим директором добычи». Наконец в 1928 году, применив в работах по концессии, забракованной другой компанией, новую технологию, «Джерси» совершила свое первое крупное открытие. Развитие технологии подводного бурения позволило открыть богатые запасы нефти под озером Маракайбо и поднимать значительные объемы ее со дна. Шутки про рыбную ловлю остались в прошлом.

В 1932 году, в наиболее тяжелый момент Великой Депрессии, компания «Стандард оф Индиана» была крайне обеспокоена в связи с предложением поднять американский тариф на импортную нефть — 1,05 доллара за баррель бензина, 21 цент за сырую и топливную нефть. Это фактически закрывало доступ венесуэльской нефти на рынок Соединенных Штатов. «Индиана» не располагала торговой системой за рубежом, куда можно было бы направить нефть. Она опасалась делать дополнительные капиталовложения в разгар депрессии. Компанию беспокоила и возможность национализации ее мексиканских активов. Вместе эти риски выглядели устрашающе. Поэтому «Стандарт ойл оф Индиана» продала «Джерси» свои зарубежные операции, в том числе и в Венесуэле. «Джерси» заплатила частично своими акциями, и таким образом «Индиана» на время стала крупнейшим акционером «Стандард оф Нью-Джерси».

Однако не в западном, а в восточном полушарии политические коллизии, связанные с нефтью, были наиболее драматичными. До войны русская нефть была одним из важнейших элементов на мировом рынке. Но теперь эта нефть находилась в руках нового коммунистического правительства Советской России. Какова будет его игра и по каким правилам она будет вестись?

«Ройял Датч/Шелл» поставила на карту больше, чем другие, поскольку приобрела перед Первой мировой войной крупные нефтяные активы Ротшильдов в России. После большевистской революции многие пытались приобрести нефтяные месторождения в России по дешевке. Говорили, что Гульбенкян покупает собственность у русских эмигрантов по «нижней цене сделки». Никогда ничего не упускавший, он скупал также произведения искусства, которые привезли в своем багаже нуждавшиеся в деньгах эмигранты.

В отличие от Ротшильдов, семейство Нобелей было тесно привязано к нефтяным интересам в России. Но во время революции Нобели бежали из страны. В конце концов они добрались до Парижа, где собрались в отеле «Мюрис» и стали думать, что из их нефтяной империи и каким образом можно спасти.

Решили провести «распродажу погорелого добра». Нобели предложили Детердингу все свои активы в России. Страна была по-прежнему охвачена хаосом и гражданской войной, и исход не был окончательно ясен. Детердинг хорошо понял, что ему предлагали: возможность стать хозяином русской нефти. Но выигрывал он в одном-единственном случае — если проигрывали большевики. Детердинг сформировал синдикат с участием «Англо-персидской компании» и лорда Каудрая для переговоров с Нобелями. Он был убежден, что большевистский режим долго не продержится. «В течение шести месяцев большевиков вычистят, и не только с Кавказа, — писал он Гульбенкяну в 1920 году, — но и изо всей России». Однако для страховки запросил гарантии политической поддержки в британском министерстве иностранных дел. Когда там отказали, он принялся настаивать на сохранении за Нобелями некоторой доли, или, лучше всего, на покупке группой опциона — «до установления какой-либо надежной формы правительства». Однако Нобели хотели продать все и немедленно, и ввиду их непреклонности переговоры закончились провалом.

Но была и другая заинтересованная сторона, которая, откровенно говоря, привлекала Нобелей куда больше, причем не только своими ресурсами, но и своей национальной принадлежностью, обещавшей политическую поддержку американского правительства. Это была «Стандард ойл оф Нью-Джерси». Именно тогда, после стольких грозных перемен, появилась возможность воплотить наконец в жизнь мечту о союзе американской и русской нефти, которую Нобели впервые пытались реализовать еще в девяностые годы девятнадцатого века. В свою очередь «Джерси» была не менее заинтересована в сделке. Уолтер Тигл и его коллеги слишком хорошо помнили воздействие, которое русская нефть оказала на старый трест «Стандард ойл», сорвав его попытки установить «всеобщий нефтяной порядок». Они знали, что рынки Средиземноморья дешевле снабжать нефтью из России, чем из Соединенных Штатов. Российский экспорт во время Первой мировой войны прекратился, но в случае восстановления добычи и применения новых технологий он мог возобновиться и однажды выбросить американскую нефть с рынков Европы. Для «Стандард ойл» было предпочтительнее самим сказать решающее слово по поводу русской нефти, чем видеть эту нефть в руках конкурента. «Мне кажется, что для нас нет другого пути, кроме как рискнуть и сделать вложения сейчас, — пояснял Тигл. — Если мы не сделаем этого сейчас, думаю, что мы будем отстранены от оказания какого-либо существенного влияния на добычу в России».