Сигнал сбора - Уильям Форстен

— Ты ничего не сможешь для них сделать. Те, кто способен пробиться через ворота, должны сделать это сами.

— Давай хотя бы взглянем, — предложил Эндрю, стараясь унять внутреннюю боль. Прислонив к стене приставную лестницу, они забрались на деревянное укрепление, не обращая внимания на сыпавшиеся на них стрелы.

У ворот толпились солдаты и ополченцы, в отчаянии пытавшиеся пробиться в город. Тугары наступали со всех сторон.

— Тридцать пятый полк, сюда! — скомандовал. Мгновение спустя люди в голубой форме взобрались на стену и начали поливать огнем кольцо наступающих, сжимавшееся вокруг кучки людей, охваченных ужасом. Убитые падали с укреплений, но солдаты, несмотря на это, продолжали стрелять, чтобы спасти отступавших товарищей. Постепенно все больше людей проникало внутрь через ворота, так как тугары не имели возможности преследовать их так же неотступно под напором ружейного огня опытных ветеранов, которые не промахивались.

Вдруг в толпе Эндрю увидел носилки и тут же узнал лежащего на них. Едва носилки были внесены в ворота, их тут же закрыли. Стены вокруг полыхали, старые бревна загорались от нескончаемого потока огненных стрел. Люди уже начали убегать от всепожирающего огня.

В ужасе Эндрю смотрел на кучку людей, которые не успели укрыться и теперь отчаянно бились с окружившими их тугарами.

Эндрю спрыгнул с укрепления и побежал по улице. В толпе мелькнули носилки, и он стал пробиваться к ним. Остановив санитаров, он нагнулся к раненому.

— Калин, друг мой! — воскликнул Эндрю, и взгляд его упал на то место, где вместо правой руки под одеялом была пустота. — Калин… — Опустившись на колени, он осторожно дотронулся до друга.

Калинка шевельнулся и попытался улыбнуться.

— Эта рана здорово поможет моей карьере политика-янки, — пошутил он. — У нашего народа теперь два одноруких кандидата в президенты.

Эндрю не мог не улыбнуться, беря пример с Калинки, который сохранял способность шутить даже сейчас, когда мир вокруг рушился.

— Твоя Кэтлин спасла мне жизнь, — прошептал Калинка. — Она хороший доктор.

— Кэтлин? Она выбралась оттуда? — Голос Эндрю задрожал от волнения.

— Конечно, — прошептал Калинка, начиная терять сознание, голос его стал глухим. — Она сказала, что пойдет сразу за нами.

Крестьянин попытался сказать что-то еще, но сознание покинуло его.

— Отнесите его к доктору Вайсу в собор, — сказал Эндрю.

Оцепенело он стоял и смотрел на закрытые ворота.

— Ты должен вернуться на свой пост, сынок, — тихо сказал Ганс, положив руку на плечо Эндрю.

— Будь они прокляты! — хрипло прошептал Эндрю.

Объятая страхом, она смотрела на возвышавшуюся в дверях фигуру.

Один из раненых, шатаясь, встал на ноги и попытался поднять мушкет.

Снеся ему голову одним ударом меча, тугарин взревел от восторга. Все больше тугар проникали внутрь, смеясь и крича, их мечи механически опускались, убивая.

Она взглянула на раненого. Нога его была наполовину оторвана, и из артерий хлестала кровь, которую она только что лихорадочно пыталась остановить.

По крайней мере он никогда не узнает, подумала она. Молча она ждала конца. Однако тугары не обращали на нее внимания, завершая кровавое побоище.

Но вот один из тугар, оскалясь, двинулся к ней. И в этот самый момент в помещении раздался грозный рев, заставивший ее вздрогнуть. В дверях стоял тугарин, облаченный в золотые доспехи. Все тугары, как один, в страхе низко склонились перед вошедшим.

Облаченный в золото воин прошествовал вдоль палаты, глядя на результаты резни и выживших раненых, которые лежали на подстилках и героически ждали своего конца.

Тугарин подошел к Кэтлин и остановился, глядя на нее. Его зубы поблескивали в отсветах пламени. Оглянувшись, он быстро что-то сказал, и к нему с поклоном приблизился старый воин.

— Ты — лекарь? — спросил ее Кубата по-русски. Вздрогнув от неожиданности, Кэтлин кивнула. Кубата указал на молодого человека, лежащего на столе.

— Ты пыталась вылечить его? — мягко спросил он.

— Да, и все ради того, чтобы его забили ваши воины, — холодно ответила она. — Теперь я лучше позволю ему истечь кровью. Это более гуманно.

— Я обещаю ему жизнь, — сказал Кубата. — Я даю ему освобождение от ямы. Теперь лечи его.

Кэтлин, пытаясь унять дрожь в руках, приступила к работе, подцепила нить, быстро стягивая артерию, отрезала, снова стянула. Наконец большая часть мышц была отрезана. Взяв пилу, она распилила кость. Потом скальпелем срезала оставшуюся плоть. Завернула внутрь висевшие куски кожи и зашила рану. Закончив, она выпрямилась, по ее телу пробежала дрожь.

— Ты — янки, — спокойно объявил Кубата. — Я не знаю ни одного человека, кто бы смог сделать то же, что ты. Даже среди моего народа.

— Вы просто слишком заняты резней, — парировала Кэтлин.

— Я слышал многое от людей Вазимы, которые бежали от командира янки Кина. Они говорят, у него есть женщина. Это ты?

Кэтлин промолчала.

Кубата медленно покачал головой и обратился к Музте. Тот, осмотрев комнату, что-то сказал Кубате в ответ и направился к выходу. Остановившись в дверях, он указал на Кэтлин, отдал короткую команду и вышел.

— Что он сказал? — нервно спросила она.

— Что здесь много хорошего мяса, — невозмутимо ответил Кубата.

— А я?

— И ты тоже, — мягко сказал Кубата.

Звуки сражения затихали вместе с заходом солнца, так что Эндрю, сидевший вместе со своим штабом на запруженной людьми площади, на мгновение подумал, что он оглох, — как иначе можно было объяснить эту внезапную тишину?

Чувствуя себя до предела измученным, он встал и посмотрел вокруг. Все замолчали в ожидании, настороженно переглядываясь.

Митчелл вышел из собора с запиской в руке. Взяв записку, Эндрю прочитал ее и передал Гансу.

— Ну что ж, интересно, что они скажут, — невозмутимо сказал он. — Ганс, пойдем со мной. Ваше святейшество, вы к нам не присоединитесь? И передайте Эмилу, что его мы тоже ждем. — Он направился к своему коню.

Втроем они шли вниз по забитой народом улице, освещенной пожарами, которые пожирали деревянную стену. Люди на улице затихали, когда они проходили мимо, молча глядя на своих предводителей. Женщины, дети, старики и инвалиды покинули свои жилища, чтобы отыскать среди воинов своих близких. Большинство из них плакали, вглядываясь в лица солдат. Другие, нашедшие близких живыми, крепко прижимались к ним.

— Что у нас осталось? — спросил Эндрю.

— Три передовые дивизии почти разбиты. Многие части потеряли по шестьдесят, а то и семьдесят процентов, — ответил Ганс. — Большая часть артиллерии с наружной стены также утеряна. Есть, правда, еще одна дивизия в запасе и батальон орудий. Примерно так.

— А ополчение?

— Разбито, Эндрю. Многие из них сейчас ищут свои семьи. Они будут драться, когда придет время, но уже безо всякой организации. Это будут разрозненные уличные бои.

— Итак, у нас три тысячи людей в уцелевшей дивизии и около четырех тысяч неорганизованных воинов вдоль стен.

— Да, все так. По моим подсчетам, мы разбили по крайней мере десять их крупных частей, но у них есть еще пять, а может быть, и десять в резерве.

— Ну что ж, по крайней мере мы показали им, как надо драться, — сухо сказал Эндрю. — Но этого, к сожалению, недостаточно.

Подойдя к краю стены, Эндрю был ошеломлен видом огненной бездны, пожиравшей последнюю линию обороны в северной части города. В некоторых местах куски стены уже обрушивались в дожде искр, раздуваемых западным ветром. Часть построек в нижней, северной части города также полыхала в огне, выгоняя еще тысячи людей под защиту верхнего города. В темноте возвышался уцелевший кусок стены; восточные каменные ворота все еще были закрыты.

Кучка людей из команды О’Дональда стояла у ворот. Их орудия были расставлены поперек улицы. О’Дональд, прихрамывая, пошел навстречу Эндрю.

— Они вдруг отступили, и мы увидели несколько тугар с белым флагом, — сказал О’Дональд. — Мы убили двоих, но они продолжали стоять на месте. Мы поняли, что они требуют переговоров. Я объявил о прекращении огня и послал тебе записку.

— Хорошо, — сказал Эндрю, — пойдем разберемся.

Вскарабкавшись на ворота, Эндрю посмотрел на освещенное пожаром поле. На севере он увидел полыхающий нижний город, который начинал разрушаться; деревянные стены старого города от края до края были в огне. Местами стены уже рухнули и зияли черные дыры. За новым городом виднелись темные пятна частей тугарской армии, выстроившихся по десять тысяч в ожидании последнего штурма.

Попросив факел, Эндрю поднял его над собой, за ним двинулись Ганс и Касмар, к которым присоединился и Эмил, поспешно вскарабкавшийся по лестнице. Его форма была вся в крови.