Прозрачные Драконы - Шон Макмуллен

— Командир, прикажите своим людям сложить оружие и слезать с коней, а потом отдайте мне свой топор! — крикнул Ларон, говоря на придворном сарголанском.

— Кому я имею честь отдать свой топор? — спросил военачальник улан.

— Капитану Алиасару, подданному принцессы Сентерри, нового регента Логьяра и всего Кейпфанга.

— Вы дворянин, сир?

— Если нет, разве я был бы капитаном, сир?

Военачальник отдал приказ, затем слез с лошади и сдался Ларону. Когда тот забрал знамя отряда, с другой стороны моста полетели стрелы, пущенные разъяренными уланами.

— Все назад к изгибу дороги, — велел Ларон, и они, сев верхом на лошадей, тронулись с места.

Сначала предполагалось осмотреть раненых, но ранены оказались почти все. В наборе для шитья, который когда-то дала Эндри Желена, оказалась иголка, единственная пригодная для зашивания ран. Но пострадавших в бою оказалось слишком много. В качестве средства дезинфекции использовали крепленое вино, найденное в седельной сумке у Костигера, на бинты пошла рваная одежда.

Уоллес обнаружил неглубокое ранение на ноге и, хотя не мог вспомнить, когда его получил, тут же упал в обморок. У Эндри было сломано два ребра, а также резаная рана от правого глаза до челюстной кости. Но сначала решено было зашить голову Гилврэя, а затем вытащить стрелу из бедра Долвьенн. Ларон обладал познаниями в медицине, а Эссен был знаком с народными средствами и лечением спиртом, и им пришлось применить свои навыки в полной мере. Сентерри сидела на земле вместе с Эндри и время от времени прикладывала к его ране смоченную в вине тряпку, пока он ожидал своей очереди. Долвьенн устроилась по другую сторону от Эндри и крепко сжимала свое бедро, стараясь не смотреть на стрелу.

— Мне сказали, что выжило только несколько гвардейцев из Сопровождения Путешествий, — растерянно произнесла Сентерри, словно не вполне понимая, что говорит.

— Не знаю, Ваше Высочество, — ответил Эндри. — Может, одних взяли в плен, а другие ранены и не могут двигаться.

— Кто-нибудь видел виконта Коссерена? — спросила Сентерри.

— Я, — отозвалась Долвьенн. — Казалось, он был мертв.

— Мертв! — воскликнула Сентерри, прижимая тряпку к глазу Эндри вместо раны. — Ты уверена?

— У него из глаза торчала стрела, и он не шевелился.

Сентерри закрыла руками лицо, размазывая по нему кровь Эндри. Подошел Эссен, оставивший Гилврэя.

— Ваше Высочество, не могли бы вы помочь позаботиться о капитане? — кланяясь, спросил он.

— Позаботиться о нем? Как?

— Вымыть ему лицо, отгонять мух, давать ему воды… ну просто быть рядом.

Она направилась к Гилврэю, и Эссен стал осматривать стрелу в бедре Долвьенн.

— Да… стрела. Воткнулась в бедро и застряла там. Капитан Ларон, сир?

Ларон схватил Долвьенн за руки, а Эндри лег ей на ноги, прижав их к земле, пока Эссен разрывал одежду вокруг раны. Затем он стал извлекать зазубренную стрелу. Это была очень долгая, трудная и болезненная для Долвьенн процедура. Эндри казалось, что она длится уже целую вечность, и, представив ощущения девушки, он сам едва не потерял сознание. Наконец Эссен передал ему стрелу, полил рану вином и зашил ее.

— Сохрани наконечник, — прошептала Долвьенн, когда Ларон промокнул пот у нее на лбу.

Эндри вложил ей в руку наконечник стрелы. Теперь настал его черед. В какой-то момент он потерял сознание, и очнулся уже лежащим возле Долвьенн и Гилврэя.

— Рана на лице болит? — спросила Долвьенн. Гилврэй по-прежнему был без сознания.

— Когда зашивали, было хуже, — ответил Эндри.

— Я думала, раны от стрел такие маленькие и аккуратные, — сказала Долвьенн, все еще мучаясь от сильной боли. — Но сейчас я убедилась совсем в другом.

— Вам что-нибудь нужно, госпожа? — спросил Эндри, с усилием поднимаясь. — Скажите.

— Реккон, вы не можете встать, отдыхайте.

— Я отлично могу встать, — возразил Эндри.

— А что с рядовым Уоллесом?

— Он только придет в себя, увидит раненых и снова падает в обморок, госпожа.

После того как была обработана последняя дюжина раненых, Эндри предоставил Ларону отчет. Оставалось двадцать три человека и восемнадцать лошадей. Восемь гвардейцев и четверо рекконов должны были выполнить возложенную на них задачу — прикрыть тех, кто отвез бы подальше тяжелораненых. Запас постельных принадлежностей, денег и продовольствия подходил к концу. Ларон доложил об этом Сентерри, а она, в свою очередь, созвала совет. Созывать, впрочем, никого не пришлось — все уже были на месте, лежа на земле и приходя в себя от ранений.

— Может, я не очень вам полезна, но как ваш монарх пока еще могу кое-что сделать, — произнесла Сентерри. — С этого момента я объявляю формирование Регентской Гвардии Кейпфанга. Она будет состоять из Гвардии Сопровождения Путешествий из Палиона, Дворцовой Гвардии Логьяра и рекконов, защищавших меня. Все три подразделения сохранят свою независимость и названия в Регентской Гвардии.

— Так значит, на самом деле мы не просто гвардейцы, мы на службе Ее Величества Королевы, — прошептал Эссен Эндри.

Эндри пожал плечами, и этот жест, казалось, говорил сам за себя.

— Гвардейцы, я знаю, вы не в восторге оттого, что простые люди занимают ваше привилегированное положение. Но без них я бы давно уже стала трофеем улан. Теперь, вероятно, вы хотите знать, каковы наши следующие действия. Капитан Ларон?

Все взглянули друг на друга. До этого никто как-то не задумывался об этом, но теперь всем захотелось знать ответ на вопрос «Что дальше?».

— Враг соорудит подвесной мост через поток еще до конца дня, — предупредил Ларон.

— Но сир, чтобы построить мост, способный выдержать лошадь, потребуется несколько дней, — возразил кто-то из гвардейцев.

— Значит, его пересекут сильные, крепкие, здоровые и вооруженные мужчины. Большая же часть нашего оружия повреждена, у нас осталось всего около двух дюжин стрел для арбалетов. Запасов совсем мало, и еще меньше денег, чтобы мы могли их пополнить. Чем дольше будем идти до Логьяра, тем вероятнее, что нас поймают, и тем больше погибнет раненых.

— Когда мы сможем выступить, капитан Ларон? — спросила Сентерри.

— Через полчаса. Все должны успеть собраться. Что-нибудь еще?

Что-нибудь еще было. В душе Сентерри страх уступал место гневу.

— Самое главное — мы должны говорить на всеобщем сарголанском, — сказала она, кивнув на трех пленников. — Некоторые из нас — простые люди, и я хочу, чтобы все понимали разговоры друг друга. А сейчас такой вопрос: почему вы нарушили договор, заключенный много лет назад, и подняли восстание?