Последняя битва - Алекс Шу

обильными угодьями. По воспоминаниям односельчан был редкостной гнидой, способной отобрать последний сухарик у голодного ребенка в счет долга. В Бутку твой папаша попал после раскулачивания деда. Затем вместе с братом он отправляется в Казань. Там их арестовывают. Вот справка из казанских архивов КГБ Татарской АССР. Цитирую: «Создали контрреволюционную группу из шести человек — детей бывших кулаков. Проводили антисоветскую агитацию, распространяли провокационные слухи, призывали рабочих увольняться со стройки, используя как повод недостатки в питании, зарплатах, производственные неполадки». Имелись агентурные данные, что группа готовила более серьезные акции: убийства ответственных партийных работников и руководителей стройки. Аресты помешали твоему папочке и другим кулацким недобиткам осуществить задуманное. К сотрудникам КГБ, осуществлявшим твою проверку при занятии высоких партийных должностей, у нас будут отдельные вопросы. Но сейчас я хочу спросить тебя: Как же ты, антисоветчик и контра недобитая сумел свою биографию так искусно скрыть и добраться до должности аж первого секретаря Свердловского обкома?

— Это клевета! — на Ельцина было страшно смотреть. Раскрасневшееся после выпивки лицо стремительно багровело от гнева.

— Знаю, я ваши гзбэшные штучки, — прорычал он. — Фальсификаторы гребаные. Нарисовали, понимаешь, документов, чтобы обвинить. Хотите снять меня и поставить своего человека? Не получится!

— Хорошая попытка, — парень ухмыльнулся, сунул папку под мышку, и демонстративно похлопал в ладоши. — Браво. Но отмазаться не выйдет. Это только малая часть обвинений. Знаешь в чем твоя проблема? Ты всю жизнь совершал преступления, и тебе всё сходило с рук. Ещё в малолетнем возрасте украл гранату с военного склада, и попробовал её разобрать в присутствии приятелей. Это стоило тебе двух оторванных пальцев. Но никакого официального наказания ты не понёс. А безнаказанность рождает вседозволенность. Дальше — больше. В шестьдесят шестом году в Свердловске рухнул недостроенный жилой дом. Его возводил домостроительный комбинат, которым ты руководил. Мы провели небольшое расследование, и узнали, что ты подгонял строителей, заставляя нарушать технологии, и заливать фундамент зимой. Потому что хотел выслужиться и перевыполнить план, сдавая в короткий срок сотни тысяч квадратных метров. Тогда Яков Рябов, бывший вторым секретарем обкома, тебя прикрыл. И ты — карьерист и самовлюбленное дерьмо, снова не понес никакого наказания. Но самое главное не это, а убийство, которое ты совершил.

— Какое убийство? — моментально насторожился Ельцин. — Что ты несешь, пацан?

— Из вот этого пистолета, ты убил супругов Игнатовых во время пьянки, — молодой человек положил расстегнутую папку на стол. Вытащил предмет, завернутый в тряпочку, аккуратно размотал. На его ладони лежал, тускло поблескивая воронением, «ТТ».

— Узнаешь?

— Я этот ствол впервые вижу, — пробурчал первый секретарь Свердловского обкома. — Никаких чертовых Игнатовых не знал, и знать не желаю.

— Так я и поверил, — усмехнулся парень. — Тебя видели и уверенно опознали. Возьми и посмотри внимательно. Может, чего-то вспомнишь. Это в твоих интересах.

Ельцин взял пистолет. Повертел, схватил за рукоять, покачал в руке, бросил ствол на столешницу и недовольно фыркнул:

— Я же говорю, впервые вижу.

— Отлично, — улыбнулся старший лейтенант, аккуратно беря «ТТ» рукой в тряпочке, так чтобы не стереть следы пальцев. — Опечатки зафиксированы. Ещё одна статья есть. Теперь тебя от тюрьмы никто не отмажет, гнида трехпалая.

Непонимание в глазах Ельцина сменилось бешенством.

— Так ты, сука малолетняя меня подставил?! — процедил он.

— Ага, — довольно ухмыльнулся парень. — Чтобы ты в тюрьму лет на шесть-семь, как минимум, сел. Заслужил.

— Ах, ты тварь! — взревел Борис Николаевич и схватился за стул.

— Положи ствол, урод, — в свою очередь, громко крикнул парень. — Он тебя не спасет!

Он бросил пистолет на пол и метким ударом ботинка зафутболил оружие под шкаф.

Ельцин широко размахнулся. В тот же момент бесшумно открылась дверь кабинета. В проеме соляным столбом застыла секретарша, за её спиной маячила еще пара мужчин.

— Бо…, — робко начала она, увидела взметнувшийся стул и испуганно расширила глаза.

Охваченный гневом Ельцин остановиться не мог, с воплем «суууки», с силой швырнул стул. Молодой человек резко пригнулся, уклоняясь от летящего предмета.

Стул с грохотом обрушился на моментально закрывшуюся дверь. Хрустнули поломанные ножки, брызнули щепки, и переломанная груда деревяшек рухнула на паркет.

— Убью, — прохрипел взбешенный Ельцин. Изрыгая матерные ругательства, он сжал кулаки, быстро обогнул стол, приближаясь к молодому человеку. Его противник не смутился. Даже, наоборот, обрадовался, приведя Бориса Николаевича в секундное замешательство.

— Наконец-то. Как долго я этого ждал, — удовлетворенно выдохнул и садистки улыбнулся юноша. Он поднял кулаки и принял боксерскую стойку, поджидая красного как рак первого секретаря обкома. Ельцин размахнулся и…

Парень шустро прыгнул навстречу. Ребро тяжелого ботинка с глухим стуком врубилось в голень злобно сопящего Бориса Николаевича. Ельцин притормозил, скривился и чуть пригнулся к пострадавшей ноге. Резкий короткий боковой влетел в челюсть первого секретаря неожиданно, как молния. Голова Ельцина мотнулась, из приоткрывшего рта веером брызнули белые капельки слюны. Ошеломленный ударом первый секретарь обкома, начал заваливаться на бок. У самого пола, его догнал ботинок со смачным хрустом врубившийся в другую челюсть.

Замок двери, автоматически закрывшийся, при захлопывании, снова щелкнул, открываясь. Это на пару секунд отвлекло молодого человека. Ельцин, каким-то чудом не потерявший сознание, момента не упустил. Тронул пятерней поломанную челюсть, взревел, одним рывком вскочил, сгреб в объятья молодого, схватил его за горло и повалил на пол.

Дверь резко распахнулась настежь, стукнувшись об стену. В кабинет влетели крепкий седой мужик лет сорока в черном костюме и два здоровенных лба в куртках.

Бориса Николаевича бесцеремонно сдернули с юноши, дали по почкам, завернули руки за спину, застегнули наручники.

— Алексей, что произошло? — осведомился седой.

— Виноват, товарищ майор, — ничуть не пострадавший парень вскочил и бодро отряхнулся. — Зря я вас попросил дать мне с Ельциным сначала лично поговорить. Хотел с этим боровом по нормальному пообщаться и разобраться в сложившейся ситуации. Вопросы ему задал, почему скрыл биографию деда и отца. О рухнувшем доме спросил. А этот невменяемый совсем кукушкой поехал. Шипит: «я вас кровавую гэбню и коммуняк давил, и давить буду». Тэтэшник выхватил, на меня направить хотел. Хорошо, что я сразу его выбил и ногой под шкаф зашвырнул. Пистолет, кстати, там до сих пор валяется. Только аккуратно его доставайте, там опечатки пальцев.

— Володя, достань, — приказал седой.

— Слушаюсь, товарищ майор, — пробасил здоровенный амбал с поломанными борцовскими ушами. Пока второй удерживал придерживал за холку и запястья, согнутого и тяжело дышащего Ельцина, он заглянул под шкаф, вытянул из кармана брюк носовой платок и аккуратно вытащил «ТТ».

— Сейчас в управление поедем, там эксперту отдадим, пусть пальчики пробьет, — распорядился майор.

— Это подстава, — прохрипел Ельцин, плюнув на паркет кровью. — Он заставил взять меня пистолет. Потом на пол его