Сборник "Профессия: ведьма" - Ольга Громыко

– Да вот этот упырь! – Вал бесцеремонно ткнул пальцем в сторону Лёна.

– Неужели? – хмыкнул вампир, опасно сужая глаза. – Когда же это я успел?

– Не успел – так еще успеешь, я не тороплюсь.

– А мы торопимся. Уйди с дороги.

Вал лениво посторонился, пропуская нас и коней, а затем ловко вскочил на свою животину и потрусил следом.

– Я могу проводить вас до валдачьей слободки, – равнодушно сказал он в пустоту. – Если хотите, конечно.

– Сколько? – коротко бросил Лён.

Тролль расцвел в ухмылке:

– Ну, если рассуждать логически, меч интересует тебя не с практической точки зрения. Сталь у него неплохая, гномья, однако не заговоренная. Драконоборцу здорово повезло, коль скоро он одолел легендарного Ожога с помощью этой железяки. Заслуживает внимания драгоценный камень в оголовье. Но и он не шибко дорогой. Бирюзу меньше ста каратов гномы отдают по цене горного хрусталя. Выходит, тебе понадобился конкретныйкамень. Опять-таки, зачем? Наслышан, наслышан о догевском Ведьмином Круге.

– Короче? – оборвал тролля вампир.

– Сто кладней, – торопливо сказал Вал, – и премиальные за риск.

– Никаких премиальных!

– Идет, – тролль даже не пытался спорить. За сто золотых можно было купить племенного жеребца-трехлетку. Для наемника это очень приличный гонорар.

– Но как ты догадался? – спросила я, когда сивый мерин Вала вклинился между Ромашкой и Вольтом.

– Интуиция, цыпа, – подмигнул тролль. – Наемник без интуиции – как баба без…

– Хватит, хватит, я поняла. Давай я подкину еще пару монет, и ты не будешь выражаться до конца операции.

– За невыполнимые задания не берусь, – с достоинством ответствовал тролль.

Лекция 9

Теология

– Где бы это надыбать денежку? – в который раз повторил тролль, крутя головой во все стороны. Увы, ни златые, ни вульгарные серебряные горы поблизости не возвышались. Деньги были нашим больным местом по той простой причине, что их не было. Никто из нас не позаботился их захватить. Взяли все – мечи, луки, ножи, запасные носки и фляги, а вот о деньгах и провизии как-то не подумали. Герои вообще отличаются редкой непредусмотрительностью. Что они берут, выезжая на смертный бой с чудом-юдом? Правильно. Верных коней, щиты и палицы. Редко какой дурак-царевич захватит с собой краюху черного хлеба. Ни один из нас не уподобился пресловутому дураку, в чем жестоко раскаивался. У Вала, как он выразился, «последняя денежка сделала ноги» еще на той неделе, у Лёна денег не было вообще, а я – о, венец глупости! – оставила выданное Учителем золото в кармане грязных штанов.

Проселок, которым мы ехали, как нельзя более располагал к мрачным мыслям. Было очень холодно, иней только к обеду выпустил придорожную траву из своих белых когтей. Деревья облетели и почернели от дождей; казалось, они умерли окончательно и скоро начнут падать – так зловеще скрипели их стволы в полном безветрии. Тускло светился маленький кусочек унылого серого неба, за которым коротало время сонное солнце. С обобранных, перепаханных полей веяло землей и холодом, как с кладбища. Заунывно каркали вороны, харчуясь на межах, где весной среди сорной травы проклюнулось пшеничное зерно, выметнув невостребованный сеятелем колос.

К концу дня я заметила, что парни, особенно Лён, подозрительно косятся в мою сторону. Я решительно заявила, что без боя не сдамся и, если уж на то пошло, будем кидать жребий. Но я недооценила благородство моих спутников – они просто опасались, не упаду ли я в голодный обморок прямо посреди дороги. Я их жестоко высмеяла, и странствие продолжалось.

С этими голодными мыслями мы вступили в роскошное, но словно вымершее село. Редко где хлопнет дверь, щелкнет ставень да кошка перебежит дорогу, задрав облезлый хвост. Три бабки на лавочках сотворили синхронный крест, а затем размашисто перекрестили нашу колоритную группу.

– Что это они? – подозрительно спросил тролль. – Чай, люди, не упырье какое.

– Может, они сами – упырье?

– Не похоже. Ишь, крестятся.

– Хорошо, что не гнилыми помидорами швыряются.

– Я бы и гнилой съел, – Вал подпрыгнул и сорвал с облетевшей ветки, нависшей над плетнем, одинокое желтое яблоко.

Бабки с ужасом следили, как яблоко идет по рукам, тая на глазах.

– Может, им работники нужны? Нанялись бы за жратву и ночлег.

– После Праздника Урожая? – скептически заметил Лён. – Праздника, означающего конец полевых работ?

– Коров доить, – предположила я, выплевывая жесткий хвостик.

– Вал, слышал? Работенка как раз для тебя.

– Я бы и корову съел, – гнул свое тролль. – Эй, бабоньки, здесь какой-никакой постоялый двор имеется?

– А как же, милок! – шамкнула одна, самая смелая. – Туточки, за поворотом. А вы из каких краев будете?

– Из Стармина, – ответила я, натягивая поводья. Парни согласно придержали коней, Вал спешился и вразвалочку подошел к лавке. – Скажите, у вас всегда так тихо?

– Та не, милочка! Молодь по сродственникам поховалась, перед Бабожником-то.

– С чего бы это? – поразилась я.

Бабожник – праздник нечистой силы. В канун Бабожника вылезают из своих нор лешие и кикиморы, шастают по трактам вурдалаки да завывают привидения на заброшенных кладбищах. Обретают неслыханную мощь некроманты, прочие же маги стараются воздерживаться от колдовства – некоторые заклинания теряют силу, а то и дают прямо противоположный эффект. Эту ночь лучше пересидеть дома, а еще лучше – в кругу, очерченном воском с храмовой свечки. Но… Люди – раса суеверная да бесшабашная. Выпить-то хочется. Разгул нежити – повод не лучше и не хуже многих других. И уже неизвестно, чего больше бояться – нечистой силы или шалостей нечестивой молодежи. На прошлый Бабожник мы, то бишь я, Важек и Темар, украли из музея Неестествоведения череп буротавра с рогами, напялили его на палку; палку и Темара, ее несшего, задрапировали старой простыней и ходили по дортуарам, тревожа покой сокурсников, причем я отвечала за неземное сияние, а Важек издавал «потусторонние» звуки. Распахнув очередную дверь, мы с жаром исполняли свои роли и, дождавшись сдавленных хрипов и криков ужаса, требовали «откуп за испуг». Иногда нам пытались свернуть шею, чаще, с нервным смехом и в холодном поту, выносили мелкие монеты, пиво и куски пирога, сала или домашней колбасы. В конце концов мы наткнулись на Алмита и остаток ночи простояли в разных углах учительской. Алмит заикался еще несколько дней.