Чародей в ярости. Чародей-странник - Кристофер Сташеф

Род отпустил его ногу, шагнул вперед и, выставив перед собой руки, сжал их в «замок».

Удар пришелся Талеру снизу по челюсти.

Глаза у того остекленели, он закачался.

Род отступил и нанес ему сокрушительный апперкот с правой.

Голова у Талера запрокинулась, ноги подкосились, и он плашмя рухнул на пластикрит.

Род стоял над ним, тяжело дыша. У него болела голова от полученных ударов. Он быстро огляделся по сторонам, в любое мгновение ожидая нападения со стороны товарищей Талера.

Но те сидели на своих местах — только злобно поглядывали на Гвен и потирали щеки.

Род недоверчиво посмотрел на жену.

Гвен возмущенно обернулась.

«У них нет ни совести, ни чести, господин мой! Они были готовы напасть на меня, покуда ты меня защищал!»

Как ни было Роду больно, он не удержался от усмешки. Ему было искренне жаль любого мужчину, который дерзнул бы прикоснуться к его любимой жене.

— И что ты с ними сделала?

— Всего лишь отвесила каждому по пощечине, господин мой.

По пощечине, сила которой значительно возросла за счет телекинеза, догадался Род. Он удивился, как это никто из мужиков еще не отправился в больницу.

— Превосходно, — прозвучал холодный, удивленный голос.

Род резко обернулся.

Высокий стройный молодой мужчина стоял, прислонившись к наружной стенке. Его форма была аккуратно отглажена, на голове красовалась фуражка с блестящим черным козырьком. Нашивок на рукавах не было, но на погонах блестели маленькие медные бритвочки.

Этот явно был офицером.

Он повернул голову и обратился к небритому типу:

— Сержант.

— Сэр!

Невероятно, но небритый вытянулся по стойке «смирно».

— Вы одеты не по форме, а то, что на вас надето, и одеждой не назовешь. К тому же вы совершенно непотребно выглядите.

— Да, сэр, — согласился детина и добавил, защищаясь: — Но все-таки я тут.

— Это верно, и потому вы получаете десять минусов, а не пятьдесят.

Небритый дрогнул:

— Сэр! Да это же все мое следующее жалованье!

— Вам так мало платят? Жаль, жаль. Однако наберитесь мужества, старина. Приведете себя в порядок, начистите до блеска ботинки и через несколько месяцев вернете с лихвой все, что потеряли. — Он отвернулся и, подойдя к поверженному Талеру, легонько пнул того носком ботинка. — Бедняга. Но что от него было ожидать? — Наконец офицер повернулся к Роду. — А вы профессионал, должен вам заметить.

Род пожал плечами:

— Просто немного специальной подготовки. А дисциплина тут у вас, я бы сказал… исключительная.

Офицер пожал плечами.

— В принципе не так уж она плоха, если учесть, что наш Вольмар еще девять лет назад был тюремной планетой. Почти все, кого вы здесь встретите, осужден за то или иное преступление.

Род остолбенел от удивления. Отчасти это было связано с известием о том, что все эти люди — преступники, а отчасти — с названием планеты. Он знал о ней не слишком много, но название помнил из учебников истории. В конце концов он был агентом АБОРТ — Ассоциации по борьбе с нарождающимися ростками тоталитаризма, и пока его не отправили на поиск планет, некогда колонизированных Террой, где местные власти склонялись к этому самому тоталитаризму, с ним провели краткий инструктаж, в ходе которого рассказали понемногу обо всех колониях, связь с которыми была утрачена в то время, когда к власти на Терре пришла ПИСК — Пролетарская изолированная социалистическая коммуна. Вольмар был одной из этих планет и одной из самых далеких от Терры. Вольмар оставался ссыльной тюрьмой до тех пор, пока ПИСК не прекратила с ним всяческие контакты и отказала планете в снабжении.

Это означало, что они с Гвен угодили не только в свою вселенную, но и за пятьсот лет до того, как родились на свет.

Гвен, естественно, слышала его мысли. Она шагнула ближе к нему, взяла ее за руку. Род порадовался этому — близость жены сейчас была как нельзя кстати. Вдруг их с Гвен маленький уютный домик на Грамерае стал таким далеким, и их души обдало ветром одиночества.

Талер со стоном пошевелился, с болью приоткрыл глаза. Офицер, глядя на него сверху вниз, покачал головой и поцокал языком:

— Стыд и позор, сержант! Двое невооруженных гражданских лиц ищут у нас защиты, а что делают их спасители? Беззастенчиво нападают на них!

Талер сел и простонал:

— Он не был… невооружен, лейтенант.

Лейтенант глянул на меч Рода и округлил глаза:

— Вы про эту гигантскую зубочистку? Не смешите меня, дружище! Отправляйтесь в казарму и ждите вызова с рапортом!

Талер побледнел, но, всеми силами стараясь сохранять достоинство, с трудом поднялся на ноги и развернулся. Проходя мимо Рода, он зыркнул на него, вложив во взгляд всю ненависть, на какую только был способен. Род проводил его взглядом и решил для себя, что впредь всегда будет оглядываться по сторонам — нету ли где Талера.

Он посмотрел на лейтенанта и позволил себе немного расслабиться. Оговорки, высказанные Талером, были вполне естественными. Так повел бы себя любой сержант при разговоре с заносчивым юнцом-лейтенантом, вот только этот лейтенант уже не был неоперившимся юнцом и держался так уверенно, как может себе позволить только очень опытный человек. Было что-то такое в том, как он себя вел, что яснее всяких слов говорило: его приказы исполняются вовсе не потому, что подчиненные считаются с его званием.

— Примите мои извинения, сэр и госпожа, — сказал он и учтиво поклонился Роду, а затем — чуть более учтиво — Гвен. — Прошу у вас прощения за это недоразумение. Прошу вас, рассчитывайте на наше гостеприимство независимо от того, с чем вам довелось столкнуться.

— Ну, спасибо. — Род склонил голову, гадая, почему лейтенант не вмешался в драку, не прекратил ее. Может быть, потому, что все выглядело так, что соперники не собирались, того и гляди, прикончить друг друга?

— Вы очень учтивы, — проговорила Гвен и сделала едва заметный реверанс.

Глаза лейтенанта столь же едва заметно сверкнули. Род прибавил ему очко за самодисциплину, задумавшись, насколько эта дисциплина принадлежала самому лейтенанту.

— Не могли бы вы сообщить мне ваши имена, сэр и госпожа?

— Родни Гэллоугласс, — ответил Род. Было у него искушение назвать свое настоящее имя — Родни д’Арман, но он решил этого не делать. Взяв Гвен за руку, он добавил: — А это моя жена, Гвендилон.

Гвен удивленно глянула на него, и Род услышал ее мысль, не высказанную вслух:

«Почему ты не назвал своего титула, господин мой?»

«Разные страны, разные обычаи, — безмолвно ответил ей Род. — Люди такого сорта скорее отвергнут лорда, нежели окажут ему подобающую честь».