Звезда для Наполеона - Жюльетта Бенцони

При виде кровати Марианна инстинктивно попятилась, но Шарль закрыл ей рот таким горячим поцелуем, что она чуть не потеряла сознание. Затем он повел ее к камину, опустился на низкий пуфик и посадил ее, как ребенка, себе на колени. Расстегивая великолепное розовое платье, он бормотал по-итальянски восхитительные, нежные слова любви и покрывал поцелуями ее плечи, шею, грудь, по мере того как они освобождались от кружев рубашки. Его ласки становились все смелей, но были так нежны, что Марианна вскоре забыла всякую стыдливость ради удовольствия слышать комплименты ее прелестям.

Наконец он отнес ее, нагую и трепещущую, в постель, где оставил среди надушенных покрывал, чтобы несколько минут спустя присоединиться к ней.

Засыпая двумя часами позже в объятиях Шарля, переполненная впечатлениями, удовлетворенная Марианна подумала со счастливым вздохом, что пережитое сейчас не идет ни в какое сравнение с экзекуцией, которой она подверглась той памятной ночью в риге. И это случилось не только потому, что она полюбила Шарля, тогда как к Жану Ледрю была довольно равнодушна и просто нуждалась в нем. Человек же, которому она так внезапно отдалась, стал ее подлинным возлюбленным в полном смысле этого слова. Именно этой ночью она перестала быть девушкой. Нежная любовь Шарля совсем иначе раскрыла бутон ее женственности, чем торопливая неловкость моряка. И теперь она поняла смысл слов: принадлежать кому-нибудь. Ничто и никто никогда не разлучит ее с тем, кто открыл ее для любви и для нее самой.

– Я люблю тебя, Шарль, – прошептала она, целуя его шею. – Я твоя навсегда. Что бы с тобой ни случилось, куда бы ты ни поехал, я последую за тобой и буду любить тебя.

Он приподнялся на локте и заставил ее посмотреть на себя.

– Не надо говорить так, carissima mia! Никогда не известно, что скрывается за закрытой дверью будущего. Я могу завтра умереть.

– А я последую за тобой, и мы все равно будем вместе. Ты не можешь себе представить, чем ты одарил меня этой ночью. Ты не можешь это понять, а я тем более. Я принадлежу тебе, тебе одному! Обними меня, Шарль, обними покрепче!

Тогда он снова овладел ею с неистовством, заставившим ее застонать, и снова она подчинилась его желанию. Затем он зашептал:

– Это ты одарила меня, и ты же благодаришь… Mio dolce amor!.. Ты права: ничто и никто не заставит нас забыть эту ночь! Теперь спи, поздно.

Она послушно примостилась у его плеча и закрыла глаза. Все было хорошо, все было просто теперь. Они любят друг друга. Кто может отныне помешать им всегда быть вместе? Разве он не вдовец? И впервые после той ночи в Селтон-Холле Марианна подумала, что и она тоже была вдовой.

Неожиданно проснувшись, Марианна не могла сообразить, долго ли длился ее блаженный сон. Она разглядела в полутьме комнаты Дюрока, который говорил что-то на ухо уже сидевшему в постели Шарлю.

– Что случилось? – спросила она сонным голосом. – Уже поздно?

– Нет, успокойся! Еще только три часа, но мне надо ехать! Закладывайте карету, Дюрок. Я сейчас приду!

Он уже встал с кровати. Ощущая, что его отрывают от ее сердца, Марианна обхватила его за плечи.

– Почему ты оставляешь меня? Отчего так быстро? Что произошло?

Он нежно обнял ее и закрыл глаза поцелуями.

– Ничего страшного! Но, дорогая, у меня жизнь тяжелая, беспорядочная… Я не хозяин сам себе, и время любви прошло. Срочное дело призывает меня в Париж, и ты должна отпустить меня.

Но она не уступала. Этот внезапный отъезд среди ночи привел ее в ужас. Она попыталась догадаться о его причине.

– Шарль, умоляю тебя, скажи мне правду! Ты заговорщик?

Он с недоумением посмотрел на нее, затем рассмеялся, осторожно освобождаясь от обвивавших его шею рук.

– Раз ты угадала, отрицать бесполезно. Это правда, я участвую в заговоре! Но ты не в состоянии ничего изменить. А теперь будь благоразумной.

Стоя на коленях посреди разоренной постели, укрытая шелковистой массой черных волос, она в отчаянии наблюдала, как он стремительно одевается. Она не ошиблась. Шарль ведет опасную тайную жизнь. Ей придется с этим примириться. В стране, где правит тиран, их любовь будет трудной, но она сумеет ждать его, и если обстоятельства вынудят его к бегству, последует за ним… Она проговорила нежно:

– Обещай предупредить меня, если тебе будет грозить опасность! Я присоединюсь к тебе, если даже ради этого придется спуститься в ад.

Он завязывал галстук перед стоявшим в углу высоким трюмо, но после ее последних слов повернулся и внимательно посмотрел на нее. В таком виде: на коленях среди скомканного шелка покрывал, нежной кожей, сверкающей золотом в темной пышности ее волос, она волновала и восхищала, как языческая статуэтка.

– Я тебе обещаю это, – сказал он серьезно. Затем с неожиданной суровостью добавил: – Ложись! И укройся!

Вместо того чтобы послушаться, она потянулась со сладострастием мартовской кошки.

– Зачем? Ведь так тепло…

Тлевшие в камине дрова вспыхнули высоким ярким пламенем. В одно мгновение Шарль оказался возле Марианны.

– Потому что я должен ехать… и потому что ты еще соблазняешь меня, чертовка! А ну, давай! Быстро!

Полушутя, полусерьезно, несмотря на протестующие крики, он замотал ее в простыни и покрывала, оставив открытым только лицо. После чего, смеясь, обнял ее.

– Вот так! Теперь будь умницей! Ты сможешь вернуться, когда захочешь. Карета в твоем распоряжении.

– Но… когда я снова увижу тебя?

– Скоро, я обещаю.

– Ты даже не знаешь…

– Что? Кто ты такая? Где ты живешь? Это не имеет значения. Дюрок найдет тебя. И соединит нас снова. Прощай, mio dolce amor! Постарайся не простудиться, береги голос. Я люблю тебя…

Он встал, стремительно пересек комнату и отворил дверь. Марианна остановила его возгласом:

– Шарль!

– Да?

– Будь осторожен, умоляю.

Вместо ответа он улыбнулся, послал воздушный поцелуй и вышел. Только сейчас Марианне пришло в голову, что она абсолютно ничего не знает о нем.

Она напрягла слух и, услышав затихающий шум кареты, тяжело вздохнула. Теперь она действительно осталась одна.

С трудом освободившись от кокона, в который ее замотал Шарль, Марианна встала. Спать больше не хотелось, а оставаться в этом доме, ставшим после отъезда Шарля чужим и почти враждебным, не было никакого желания. Розовое платье казалось на голубом ковре сверкающим отблеском зари. Марианна подняла его и в порыве благодарности прижала к груди. Ведь в этом платье она понравилась ему! Она никогда это не забудет.

Увидев свое отражение в высоком зеркале, она не смогла удержать жест удивления. Она осмотрела себя с головы до пят, но не узнала. Эта женщина с синевой под глазами, с припухшими от бесчисленных поцелуев губами, с вызывающе соблазнительным телом была она… Осторожно, словно боясь стереть следы страстных ласк Шарля, она погладила себя по бедрам, смутно догадываясь, что уже никогда не будет той простодушной девушкой, какой пришла сюда. «Теперь я стала женщиной, – подумала она с чувством торжества, – женщиной, полностью овладевшей своим оружием!» И она была счастлива, ибо эта метаморфоза произошла из-за него и ради него.