Капитан Немо - Жюль Верн

Однако наше восхождение вскоре было прервано непредвиденным препятствием. На высоте примерно двухсот пятидесяти футов стены, уклоняясь от отвесной линии, переходили в свод, и нам, стало быть, оставалось ограничиться прогулкой вокруг озера. Растительное царство вступало тут в борьбу с царством ископаемых. Несколько кустов и даже редкие деревца росли в выемках камней. Я узнал молочайник, выделявший едкий сок. Гелиотропы, вовсе не оправдывавшие своего названия, потому что солнечные лучи никогда не ласкали их, печально клонили свои головки, бесцветные и без аромата. И там и тут чахлые златоцветы робко выглядывали из-за жалкого алоэ. Но между лавовых потоков цвели фиалки, еще сохранившие свое нежное благоухание. Признаюсь, я с наслаждением вдыхал их аромат. Запах – душа цветка, а морские цветковые растения и великолепные водоросли не имеют запаха!

Мы подходили к группе мощных драцен, раздвигавших своими могучими корнями расселины скал, как вдруг Нед Ленд вскричал:

– Глядите-ка, господин профессор, улей!

– Улей? – спросил я с недоверием.

– Улей! Улей! – повторил канадец. – И вокруг него жужжат пчелы.

Я подошел и должен был поверить очевидности; Там, в расселине, в дупле драцены, приютился настоящий пчелиный улей; оттуда слышалось жужжание целого роя трудолюбивых пчел, продукция которых высоко ценится на Канарских островах.

Естественно, канадец пожелал запастись медом, в чем я ему не препятствовал. Охапка сухих листьев, смешанных с серой, вспыхнула от искр его огнива. И Нед начал выкуривать пчел. Жужжание вскоре прекратилось, улей опустел, и мы достали несколько литров душистого меда. Нед Ленд до краев наполнил им свою сумку.

– Прибавив мед в тесто хлебного дерева, – сказал он, – я угощу вас превкусным пирогом.

– Ей-ей! – сказал Консель. – Это будет просто пряник!

– Пряник так пряник, – сказал я, – а все же пойдемте-ка дальше!

При некоторых поворотах тропинки, по которой мы шли, перед нами развертывалось озеро во всю свою ширь. Прожектор «Наутилуса» освещал его тихие воды, не знавшие ни бриза, ни бурь. «Наутилус» стоял не шелохнувшись. На палубе и на берегу суетились люди, отбрасывая темные тени на освещенные скалы.

Итак, мы обходили верхнюю гряду скалистых уступов, на которую опирался свод. И тут я увидел, что не одни пчелы представляли животное царство в ведрах вулкана. Хищные птицы парили и кружились над нами или с шумом вылетали из гнезд, свитых в неприступных утесах. Это были белогрудые ястребы и крикливая пустельга. По скатам удирали со всей скоростью своих длинных ног вспугнутые нами великолепные жирные дрофы. Предоставлю судить, какая алчность обуяла канадца при виде этой вкусной дичи и как он жалел, что при нем нет ружья! Он попробовал заменить свинец камнями, и после многих неудачных попыток ему удалось сбить великолепную дрофу. Скажу без преувеличения: он раз двадцать рисковал жизнью, пока не поймал раненую птицу! И все же дрофа оказалась в его походной сумке, в соседстве с сотами.

Гранитная гряда становилась непроходимой, и вскоре нам пришлось спуститься на берег. Над нами зияло жерло кратера, казавшееся отверстием грандиозного колодца. Сквозь него я видел кусочек неба. Облака, гонимые западным ветром, застилали порою своей туманной дымкой жерло кратера. Это означало, что облака несутся на небольшой высоте, ибо вершина вулкана вздымалась всего на восемьсот футов над уровнем океана.

Через полчаса после последнего охотничьего подвига канадца мы снова вышли на подземный берег. Флора была тут представлена широкими лужайками мелкого зонтичного растения, известного также под названием камнеломка, или морского укропа, служащего отличной приправой к пище. Зеленым ковром укропа был покрыт весь берег, и Консель собрал несколько пучков этого растения. Что касается фауны, представителями ее являлись тысячи ракообразных всех видов: омары, крабы-отшельники, креветки, мизиды, сенокосцы, галатеи и множество раковин: ужовок, багрянок и блюдечек.

Мы открыли здесь чудесный грот и с наслаждением растянулись на мелком песке. Огонь отполировал гранитные стены и осыпал их искрящейся слюдяной пылью. Нед Ленд испытывал стены и на стук и на ощупь, пытаясь определить их толщу. Глядя на него, я не мог скрыть улыбки. Разговор зашел, по обыкновению, о побеге. И я на этот раз счел возможным без особого риска обнадежить Неда Ленда, сказав ему, что капитан Немо повернул на юг затем только, чтобы пополнить запасы угля. «И я надеюсь, что он вернется к берегам Европы и Америки, – сказал я. – Вот тут-то и представится случай бежать с «Наутилуса»!»

Мы провели уже час в этом прелестном гроте. Беседа, оживленная вначале, почти замерла. Сонливость овладевала нами. Спешить было некуда, и я не стал бороться с дремотой. Мне снилось, – а мы не вольны в снах! – что я веду растительный образ жизни моллюска. Мне пригрезилось, что этот грот не грот, а моя двустворчатая раковина…

Меня разбудил голос Конселя.

– Скорей! Скорей! – кричал он.

– Что случилось? – спросил я, приподнимаясь.

– Вода! Вода прибывает!..

Я вскочил на ноги. Море врывалось в грот, как прорвавший препятствие поток; и так как мы не были моллюсками, приходилось спасаться.

В несколько минут взобравшись на вершину грота, мы избегли опасности утонуть.

– Что тут происходит? – спросил Консель. – Какое-нибудь новое явление природы?

– Нет, друзья мои! – отвечал я. – Это прилив, обыкновенный прилив, который чуть не настиг нас, как героев Вальтера Скотта! Уровень воды в океане повысился в час прилива, и, в силу закона равновесия жидкостей в сообщающихся сосудах, поднялся уровень воды и в озере. Мы отделались ножной ванной. А теперь бегом к «Наутилусу»!

Через три четверти часа, прогулявшись вокруг озера, мы вернулись на борт. Команда уже заканчивала погрузку, и «Наутилус» мог с минуты на минуту тронуться в путь.

Однако капитан Немо не отдавал приказа к отплытию. Не хотел ли он дождаться ночи и выйти незамеченным из этого подводного канала? Может быть.

Утром «Наутилус» уже шел открытым морем, вдали от всяких признаков земли, в нескольких метрах под уровнем воды Атлантического океана.

11. Саргассово море

Надежда на возвращение к европейским берегам рушилась. Капитан Немо держал курс на юг. Куда он вел свой корабль? Я не смел давать воли воображению.

В тот же день «Наутилус» пересекал своеобразный район Атлантического океана. Всем известно, что существует теплое течение Гольфстрим. От берегов Флориды оно направляется к Шпицбергену. Около сорок четвертого градуса северной широты Гольфстрим распадается на две ветви. Главное течение направляется к северо-востоку вдоль берегов Ирландии и Норвегии, вторая ветвь идет на юг к Азорским островам. Дойдя до африканских берегов, южное течение описывает вытянутую дугу и возвращается к Антильским островам.