Фантомная боль - Михаил Тырин

— Не идет, — с досадой сообщил он через некоторое время. — Давайте кто-нибудь ко мне, кто поздоровей.

— Я иду, — отозвался Обжора.

— У тебя ж спина!

— Ничего, она не болит.

Он поднялся к Самураю, и они вместе начали кряхтеть и тужиться под потолком.

— Заржавело все, — вздохнул Обжора. — Надо прикладами выбивать.

— Ты что?! На шум весь завод сбежится. Давай еще разок надавим.

— Ну что? — не выдержал Печеный. — Может, посветить?

Никто не ответил. Наверху продолжались возня и тихое перешептывание вперемежку с ругательствами.

И вдруг случилось нечто невообразимое. Неожиданно по ушам ударил истошный крик. Никто не успел ничего понять, и никто не заметил, как Обжора сорвался с лестницы. Услышали только, как его тело ударилось об пол.

Печеный немедленно чиркнул спичкой. Обжора, скорчившись, лежал у ног товарищей, и лицо его выражало такой ужас, такую звериную муку, что всем стало не по себе.

— Что?! Что такое?! — крикнул сверху Самурай. Он уже спускался, но очень спешил, поэтому никак не попадал ногами на ступени.

— Спина... Спина... — хрипел Обжора, и всем было видно, каких сил стоят ему эти слова. Лицо его было мокрым от пота.

Самурай наконец спрыгнул с лестницы.

— Что у него?

— Говорит, спина. Что вы там такое делали?

— Да ничего не делали, просто в люк упирались! Вдруг он заорал — и вниз.

— Хватит болтать, — оборвал разговор Печеный. — Понесли его на свет, я тут ничего не увижу.

Когда Самурай и Печеный подняли Обжору на руки, тот снова вскрикнул и, кажется, потерял на несколько секунд сознание.

В освещенном помещении его уложили на скамейку. Все столпились вокруг, но ничего не могли поделать, поэтому только беспомощно переглядывались. Суетился лишь Печеный — единственный из всех, кто имел какое-то представление о медицине. Впрочем, никто не знал, откуда это представление появилось и насколько можно ему доверять.

— Спина... — растерянно проговорил Обжора. — Что-то кольнуло — а потом как током прошило. Боль дикая.

— Сейчас болит?

— Не очень, если не шевелиться.

— Мне придется тебя перевернуть.

— Только осторожно, пожалуйста.

Когда Обжору переворачивали на живот, он лишь тихо простонал, но вытерпел. Печеный задрал куртку и наклонился, внимательно рассматривая спину. На первый взгляд все было в порядке. Однако, тщательно изучив все бугорки и впадины на спине Обжоры, Печеный посмотрел на товарищей так, что всем стало ясно — случилось что-то серьезное.

— Смотрите, — негромко проговорил он. — Вот сюда смотрите.

— Что там? — заволновался Обжора.

— Да подожди ты.

Лишь приблизив глаза, можно было заметить, в чем дело. На ребристом объемном позвоночнике, аккурат между лопаток, горела маленькая белая искорка. Ни крови, ни ссадин, а только крошечный огонек — отражение лампочки.

— У него стекло между позвонками, — сказал Печеный. — Тонюсенький такой осколочек, как иголка.

— Что там?! — не унимался Обжора. — Какое еще стекло?

— Молчи. Стекляшка у тебя в позвоночнике торчит.

— Да откуда она там взялась?! — Обжора едва не плакал.

— Не знаю... Наверно, когда окно в машине разлетелось, она и воткнулась. Она такая острая, что ты даже не почувствовал. А когда в люк уперся — она сдвинулась и попала в нерв.

— Черт! — простонал Обжора. — Я же ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу.

— Вот и не шевели. И прекращай ныть, ничего страшного пока нет.

— Да выдерните же эту хреновину из меня!

— С ума сошел? Хочешь полный паралич получить? Это должен врач делать, и не здесь, а в операционной.

— Ты мне в больницу сбегать предлагаешь?

— Не ной, тебе сказали. Дай подумать.

— Действительно ничего нельзя сделать? — осторожно спросил Самурай.

— Я не возьмусь, — решительно помотал головой Печеный.

— Может, попробуешь?

— Не уговаривай. Ты бы здесь взялся у меня аппендицит вырезать? То-то и оно. Заноза в позвонках — это еще хуже.

— Выдерни ее! — почти крикнул Обжора. — Выдерни, я разрешаю.

Но Печеный уже не обращал на его слова внимания.

— Та-ак... — процедил Самурай, сев на корточки и обхватив голову руками. — По-моему, наши приключения окончены. Надо сдаваться. Или кто-то не согласен?

— Я не согласен, — сказал Антон. — Если мы сдадимся, нас или сразу убьют, или потом в «циклопов» превратят. Я это точно знаю.

— А если не сдадимся, — продолжил Самурай, — то пропадет только Обжора, а мы, может быть, выкарабкаемся, так? Хорошая логика.

— Да какая там логика! — вмешался Леденец. — Самое время вызывать подмогу. Нужно как-то выбираться, прорываться к телефонам, компьютерам, радиосвязи — и вызывать оперотряд.

— Компьютеры не включены в глобальную сеть, — проговорил Антон. — И телефонов я здесь не видел.

— Послушайте, — подал голос Обжора. — Я прикинул на глаз, по-моему, тут недалеко пункт связи.

— Недалеко — это сколько?

— Ну, может, километров тридцать, а то и меньше.

— Ничего себе, рядом.

— А что? Сорок минут на машине. Черт, больно... Если кто-то выберется и... и угонит машину, он может успеть. Черт, хочу шевельнуться, а не могу...

Антон был поражен, как мог крохотный кусочек стекла превратить сильного и быстрого человека в неподвижную стонущую и охающую тушу. Но это было именно так — Обжора стал за эти минуты другим человеком. Ничего от прежнего Обжоры в нем не осталось, изменился даже голос.

— Боюсь, мы не сможем в героев играть, — вздохнул Самурай. — Был бы ты здоровеньким, мы бы рискнули, а так...

— Кончай, и так тошно... — простонал Обжора.

— Тошно, — согласился Самурай. — Сделаем так. Вы вдвоем, — он указал на Антона с Леденцом, — немного погуляйте по пересекающему тоннелю, поищите выход. Печеный останется с Обжорой.

— А ты?

— Я вернусь в насосный зал и посмотрю, что там.

— Хочешь нарваться на засаду?

— Хочу выяснить, есть ли она там. На случай, если нам придется все-таки сдаваться.

x x x

По коридорам Антон с Леденцом ходили долго. «Немного погулять», как просил Самурай, не удалось, потому что обнаружились два новых разветвления, и их тоже следовало изучить.

Однако время было потрачено не зря. Во-первых, они нашли место, где одна из труб подтекала и из нее капала вода. За полчаса там можно было набрать стакан, правда, добираться до места приходилось по колено в грязи — за долгое время пол совершенно раскис.

Во-вторых, Антон с Леденцом обнаружили выход. К сожалению, это не был выход в полном смысле этого слова. Это было закрытое решеткой окно в одной из стен на подъеме тоннеля. Толстая решетка, прочно приваренная к железной раме, но сквозь нее видно небо. А если подтянуться, можно разглядеть и участок спутанного кустарника, а за ним — пыльный и раздолбанный колесами пустырь и несколько заброшенных построек. Впрочем, само место не было заброшенным — откуда-то доносились голоса и шум машин.