Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Наталья Юрьевна Кириллова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Правда? – настороженно покосилась на меня Жизель.
– Правда. Что тут такого? – я отнесла бутылку на туалетный столик, прикидывая, куда бы её спрятать так, чтобы и под рукой была, и Кили не наткнулась на этот компромат.
– Что у тебя с пальцами? – кажется, Жизель разглядела маскировочные разводы на моих руках.
– Чистописанием занималась, – отмахнулась я. – Хотя в моём случае вышло грязнописание.
– С Шевери?
– С ними, родимыми.
– С ними? – повторила Чарити и неожиданно рассмеялась, звонко, с искренним добродушным весельем. – Коли пожелаешь в мужья обоих, приезжай в Вайленсию и братьев с собой бери, твоими будут. Бабка их по отцовской линии вроде урождённая Орвелле?
Жизель пожала плечами.
– И что это значит? – уточнила я.
– Она из Вайленсии родом.
Через оставшуюся приоткрытой дверь в спальню донёсся стук в парадную и я, задвинув бутылку за прислонённое к стене зеркало, пошла посмотреть, кого там принесло. Дверь в спальню закрыла, нечего светиться лишний раз. Сомневаюсь, что в Империи спокойно относятся к однополым парам.
– Тисон? – удивилась я, обнаружив рыцаря по ту сторону порога. – Что ты здесь делаешь? И где Эветьена потерял?
– Избавился по дороге, – ответил Тисон со столь серьёзным видом, словно и впрямь успел пристукнуть брата, а тело прикопал где-то за поворотом. Я собралась было отступить и распахнуть створку шире, позволяя рыцарю войти, но тот лишь головой покачал. – Я только на минуту заглянул, убедиться, что с тобой… всё хорошо.
– А может быть плохо? – полюбопытствовала я на всякий случай.
– Вы с моим братом не один час кряду обсуждали странные вещи, и ты говорила и писала на неизвестном языке.
– Ну да, – интересно, мы когда-нибудь избавимся от этого периодически возникающего между нами чувства неловкости, невозможности рассказать всё начистоту? И Эветьен в своём репертуаре – готов скрывать правду обо мне от целого мира, но присутствия брата при том не стесняется и не опасается. А что по итогу слышит и видит не посвящённый в детали Тисон? Правильно, кучу всего непонятного и необъяснимого. – Понимаешь, я не…
Не Асфоделия.
– Не всё могу объяснить тебе. Есть действительно странные вещи… ну, для тебя, наверное, они точно странные… и я не знаю, правда не знаю, как о них тебе рассказать… Но это не значит, что я не хочу! То есть не хочу постоянно или молчать, или врать…
– Не надо, – Тисон взял меня за руку, погладил большим пальцем мои. – Если ты по каким-то причинам не можешь говорить, то и не надо. Я ни на чём не настаиваю и ничего у тебя не требую. Мне довольно и того, что ты рядом и с тобой всё хорошо. Если ты не против этого союза, если Эветьен… пришёлся тебе по нраву, и ты готова принять его как мужа… – Тисон умолк и мне отчего-то захотелось провалиться на первый этаж, а лучше куда-нибудь поглубже.
– У меня… руки грязные, – пробормотала я невпопад. – Не успела ещё помыть.
– Ничего страшного.
С минуту мы так и стояли, разделённые порогом, словно подростки по разные стороны входной двери квартиры, пускать в которую гостя вопреки воле родителей никак нельзя. Жались и смотрели то на собственные соединённые руки, то украдкой друг на друга.
Боже, ну почему всё так?! Почему с Тисоном мы или целуемся, будто безумные, то мнёмся, точно парочка застенчивых отроков? Причём второе куда чаще первого? Почему, как только Эветьен успокоился и перестал подозревать меня во всех местных грехах, наши с ним отношения выровнялись и по сей день обходятся без столь резких перепадов?
В низу живота возникло знакомое ощущение тянущей боли и я, высвободив руку, недоверчивым жестом схватилась за него, словно опасаясь упустить.
– Асфоделия? – мгновенно встревожился Тисон. – Что случилось?
– Ничего. То есть чего. То есть если это то, о чём я думаю, то слава всем богам, пронесло! – выдохнула я с нескрываемым облегчением.
– Прости, я не понимаю…
– Кажется, подружка наконец пришла.
– Какая… подружка?
– Э-э… ладно, не бери в голову, – я посмотрела на Тисона, растерянного, понимающего не больше, чем когда я пыталась с выражением читать «Белеет парус одинокий». – Ты меня извинишь? Мне надо…
– Да, разумеется.
– Увидимся позже, – и закрыла дверь.
Обернулась и увидела Жизель и Чарити, наблюдающих заинтересованно с порога спальни.
– Похоже, всё-таки я не беременна, – сообщила я и направилась в ванную.
* * *
Подозрения мои подтвердились быстро, и хотя бы этот вопрос удалось закрыть без лишних переживаний и тяжких размышлений на тему «кто виноват и что делать». Но больше так рисковать не хотелось, и по окончанию я завела за привычку разводить и пить горький на вкус настой каждое утро. Делать это приходилось тайком, чтобы ни Кили, ни её коллега не видели. Хорошо Жизель могла прикрыть и помочь, принести воды или отвлечь служанку. Они с Чарити, ограниченные теснотой столичного дворца, теперь почти постоянно проводили время или в покоях вайленцев, где на них никто не смотрел и не осуждал, или в наших, всё равно я по полдня пропадала на занятиях. Гуляли нечасто, погода резко испортилась, ощутимо похолодало, и на неделю зарядили дожди. Инис наполнилась водой, потемнела, раздулась готовым лопнуть шаром, но из берегов, вопреки моим опасениям, не вышла. Зелень начала вянуть и жухнуть, и залетавший ветер срывал с деревьев стремительно желтеющие листья, играл ими, гоняя позёмкой по аллеям и дорогам, пока очередной дождь не растягивал их тяжёлым мокрым ковром по земле.
К урокам магии мы вернулись на следующий же день, благо что разгадка трудностей чистописания явиться нам не торопилась. От устного изложения материала Эветьен перешёл к письменному, и я принялась за изучение магических символов и формул. К счастью, в этой сфере значки остались для меня значками, то есть набором неведомых прежде эзотерических закорючек, треугольников, квадратиков и прочих хитро завёрнутых линий, которые мне предстояло запомнить хотя бы в общих чертах. Впрочем, тут тоже обнаружилась своя странность – в теории-то Асфоделия должна была их знать, а раз так, то почему я вижу почти все впервые, не считая тех, что походили на обозначения из моего мира? В свободное время я училась
