Серые братья - ТОМ ШЕРВУД

Вернувшись к каюте, Майкл постоял, прижав к боку ладонь, отдышался. Потом отпер дверь и вошёл. Пушки всё так же бухали каждые полминуты, и Ева, повернув голову, снова спросила:

– Что… там?

– Всё хорошо, дорогая моя, - ответил Майкл, стараясь говорить спокойней и твёрже. - Капитан канониров муштрует. А ты уже вполне бодро выглядишь. Вечером я отведу тебя погулять по палубе.

– А я смогу?

– Конечно, сможешь. Я ведь вижу, что ты идёшь на поправку. Так что вечером подышишь свежим воздухом.

Сказал, - и осторожно лёг, вытянулся и затих.

Погулять по палубе, однако же, им не пришлось. Шторм налетел с такой дикой яростью, что стоять можно было только во что-нибудь крепко вцепившись. Даже для того, чтобы лежать на кровати, нужно было держаться за специальный «штормовой» бортик. Майкл, собрав все силы, поднялся. Он хотел привязать Еву к этому бортику, но большая волна, ударившая в корабль, швырнула его на пол каюты. В тот же миг туда, к Майклу сбросило Еву. Они крепко обнялись и уже не пытались подняться: так было и удобнее, и безопасней.

А волны раз за разом били в старые борта «Бофура», и обшивка его скрипела так пронзительно, что временами это походило на визг. Вдруг корабль попал в проклинаемую всеми моряками «водоворотную плешь» - образовавшееся между волнами пустое, коварно-гладкое пространство. «Бофур» начал опрокидываться боком в эту «яму», и, когда он с гребня волны стремительно полетел к её дну, оттуда, из глубин выскочил, вздыбился «язык» - тяжёлый, летящий с огромной скоростью столб воды. Удар был таким сокрушительным, что борт лопнул. Кажется, всем на корабле было слышно, как «язык» с хрустом пробил обшивку и потоки воды хлынули в трюм.

– Всем покинуть корабль! - сквозь грохот раздался крик капитана. - Все - в шлюпки!

– Я не смогу дойти до палубы, - прижавшись ртом к уху Майкла, выговорила девушка. - У меня нет сил даже ползти.

Майкл поднялся на колени и начал приподнимать Еву, но вдруг с перекошенным болью лицом рухнул на пол.

– И я не смогу тебя довести… - скрипнув зубами, пробормотал он. - Я… кажется, рёбра сломал.

– Тогда спасайся хоть ты! - Ева сделала слабую попытку оттолкнуть его от себя. - Ползти-то ведь сможешь?!

– А ты?

– Останусь здесь. Видно, так суждено.

– Тогда я тоже останусь. Вдвоём умирать не так страшно.

Никто из команды вниз не спустился. Один раз только кто-то из матросов, заглянув в люк со стороны квартердека, прокричал: «Корабль тонет! Все в шлюпки!» И, спустя какое-то время, на «Бофуре» стихли и топот, и голоса. Ева и Майкл, обнявшись, лежали на полу своей крохотной, снятой за большие деньги каютки. Майкл непрерывно читал молитву - главную из всех, которые знал - «Отче наш». Они готовились к смерти.

Но прошёл час, и другой, и третий, а корабль всё не опускался под воду. Наоборот, качка стала стихать, и Майкл ощутил, что они не просто лежат на полу, а почти стоят, упираясь ногами в борт. Стало ясно, что «Бофур» завалился в сильнейший крен. И ещё, - самое странное, - что он всё-таки держится на плаву.

Шторм захватил их, как оказалось, лишь своим краем, и, спустя ещё часов шесть качка настолько стихла, что Майкл рискнул выбраться на палубу и осмотреться. Он подполз к фальшборту и увидел обнажившийся бок корабля. В самом центре его чернел огромный пролом. Но «язык», пробивший борт, сорвал с мест бочки и другой груз в трюмах, и тот, сгрудившись у противоположного борта, свалил корабль в крен. От этого пролом поднялся над водой, и вода перестала заливать трюмы.

Привстав ещё над фальшбортом, Майкл осмотрел круг горизонта. Море было пустым и спокойным. Нигде не было даже признака шлюпок.

Прижав одну руку к ноющим рёбрам, а второй цепляясь за снасти, Майкл поспешил вниз - но не к Еве, а в камбуз. Когда через полчаса он вернулся в каюту, в руках у него были бутылка с пресной водой, сыр, лимон и две холодные, сваренные в кожуре картофелины.

«Бофур» оказался из крепких, упрямо цепляющихся за жизнь стариков. Хлопая разорванными парусами, почти касаясь реями поверхности воды, он ещё неделю тащил своих последних двух пассажиров, и предъявил-таки Богу своё заключительное благое деяние: вывез их к скоплению островов, - большой и надёжной земле.

Ветер и прибрежное течение выбросили корабль на подводные скалы возле маленького, покрытого плотной зелёной растительностью островка.

Цепляясь за обломок такелажа, спасённые пассажиры «Бофура» доплыли до берега. За эту неделю Майкл поправился настолько, что смог вскарабкаться на ближайшее дерево. Осмотревшись, он сообщил своей спутнице:

– Слева, милях в пяти, ещё один остров, гораздо больше нашего. И справа видны острова - но те совсем далеко, у самого горизонта.

– Что будем делать? - спросила, запрокинув голову, Ева.

– Отдышусь, - сказал Майкл, спустившись на белый песок, - поплыву на «Бофур». Пока его не разбили волны, нужно переправить на берег всё необходимое для жизни. Особенно воду, оружие и рыболовную сеть.

Он действительно сплавал на пронзённый подводными скалами корабль - но только один раз. Судьба решила, что удачи эти двое получили вдоволь, - и отворотила от них свой всесильный и невидимый взор. За какие-то полчаса поднялся сильный и порывистый ветер, и на глазах у новоявленных островитян высокие волны раздробили корабль о подводные камни. Оставалось надеяться только на то, что на берег выбросит какие-нибудь бочки и ящики. А пока из всего имущества, которое Майкл сумел перевезти, имелись лишь анкер с водой, топор и дюжина одеял.

Однако к их островку не прибило ничего из содержимого трюмов «Бофура».

– Нет каболки, - сокрушённо говорил Еве Майкл. - Значит, нечем связать плот. Рыболовных сетей не нашёл. Нет воды. Нет огня. Как глупо - умереть, ступив на твёрдую землю!

Ева утешала его, как могла. Но отчаяние давило и мучило и её, и она старательно прятала от Майкла невольные частые слёзы.

Нет! Не закончились на этом их переживания! Странную, небывалую смесь ужаса и ликования испытали они, выбравшись утром из-под просушенных одеял. Рядом с их случайным временным лагерем стояли бочонок с водой, две корзины с провизией, плетёное лукошко с куриными яйцами (сваренными!), а также лежал большой кусок парусины с завёрнутой в него лопатой. Кроме того, на парусине лежали кремень, огниво и сухой трут.

– Та-ак, - прошептал Майкл, потрясённо разглядывая то, во что разум отказывался верить. - А ты, Ева, что-нибудь видишь?

Девушка, торопливо поправляя спутанные за ночь волосы, подошла и присела перед корзинами.

– Здесь где-то есть люди, - произнесла она, не решаясь прикоснуться к дарам.

– Очевидно следующее, - взволнованно проговорил Майкл. - Первое: люди здесь есть. Второе: их жизнь здесь благополучна. И третье - эти люди добры.