Паренек из Уайтчепела - Евгения Бергер

Джек хотел бы ответить, но слишком явственно ощущал мертвеца за спиной, и Мара опередила его.

– Эти двое молодых джентльменов, – сказала она, – разыскивают мертвое тело, захороненное третьего дня.

– Не третьего дня, а вчера, – возразил девушке Тодд.

– Третьего дня, – настаивала на своем Мара. – Гилберт сказал именно так. А уж он-то не ошибется… в отличие от некоторых других. – Одарила она паренька скептическим взглядом.

Ее слова возмутили парнишку.

– А я говорю, он ошибается. – Стиснул он кулаки. – Я сам присутствовал на похоронах и потому знаю, о чем говорю.

Доктор Максвелл вскинул бровь, заинтересованный перебранкой.

– Объясните толком, в чем дело, – попросил он. – Я совершенно запутался.

Мара и тут оказалась проворнее:

– Эти двое уверяют, что некую девушку...

– Этель Эдвардс, – подсказал имя Джек.

– … Этель Эдвардс, – продолжила Мара, – схоронили третьего дня на Хейгейтском кладбище. Той же ночью покойницу умыкнули похитители трупов, и этот молодой человек, – она указала на Тодда, – желает отыскать ее тело. – А потом добавила совершенно не к месту: – Похоже, бедняжечка был влюблен в девицу при жизни. И теперь сильно страдает!

«Бедняжечка», злой как черт, ожог девицу ненавидящим взглядом и настойчиво повторил:

– Ее схоронили вчера... вчера, а не третьего дня. Этот могильщик не смыслит, что говорит... – и почесал зудящую шею.

Доктор Максвелл, внимательно за обоими наблюдавший, решил уточнить:

– А я здесь при чем? – При этом он приблизился к Тодду и слегка оттянул край его воротника.

– Ну, – улыбнулась доктору Мара, – мы хотели узнать, не искомая ли нами покойницу на вашем столе, доктор Максвелл. – И доктор тоже ей улыбнулся.

Сказал:

– Прошлой ночью я трупа не покупал. А этот свеженький, так сказать, цирроз печени и тому подобные прелести. Вряд ли этот пропойца ваша исчезнувшая девица!

Тодд побледнел… А доктор, приблизившись к телу, указал на мужчину рукой: мол, вот, убедитесь, что я вам не лгу. Тодд, старавшийся не глядеть на труп все это время, теперь увидел оголившуюся грудину с пурпурным оттенком внутренних органов и, сделавшись много бледнее прежнего, бросился прочь из дома, где изверг содержимое пустого желудка в кусты у порога.

– Так это мужчина, – констатировала мисс Коллинз с разочарованием. – Мне жаль. – И она поглядела сквозь распахнутую дверь на корчившегося от рвотных спазмов Тодда...

Доктор Максвелл, проявив понимание, прикрыл тело простыней и обратился к Джеку:

– След на шее вашего друга подозрительно напоминает инъекцию. Не подскажете, кто мог сделать укол?

– Укол шприцем?! – Джек даже опешил. – Понятия не имею.

– Любопытно, вы не находите? – Доктор в задумчивости потер подбородок. – Возможно, этим и объясняется выпавший из его памяти день. Я хотел бы исследовать его кровь. Как полагаете, он согласится?

Джек не знал, что ответить: пораженный, он думал о том, как Тодд постоянно тер шею и как рассказал, что его укусила пчела. Но пчела ли?

– Не думаю, но я постараюсь его убедить, – сказал он и направился к другу со стаканом воды.

– Ты все еще думаешь, что он не мясник? – простенал Тодд хриплым голосом.

Пить воду из докторского стакана ему совсем не хотелось, однако он себя пересилил и осушил его полностью. В горле стоял тошнотворный привкус исторгнутой желчи.

– Доктор сказал, что тебя укололи шприцем, – вместо ответа просветил его Джек. – Он говорит, у тебя на шее след от инъекции. Помнишь, ты говорил о пчеле…

– След от инъекции? – Тодд схватился за шею. – Не понимаю. Пчела… да, меня будто что-то кольнуло. – Глаза его сделались просто огромными, рот распахнулся. – Полагаешь, это меня так иглой? Но зачем?

– Доктор предполагает, что тебе что-то вкололи. Может быть, потому ты не помнишь вчерашнего дня…

– Боже! – Тодд привалился к стене, пытаясь осмыслить услышанное. – Не понимаю…

– Доктор кажется неплохим человеком, – поспешил сказать Джек, воспользовавшись замешательством друга, – он может помочь выяснить, что за дрянь вкололи тебе. Нужно только дать ему твою крови на анализ...

Глаза Тодда выпучились от страха, и Джек схватил его за руку, пресекая любую попытку к возможному бегству.

И продолжил увещевая:

– Не глупи, Тодд. Это всего лишь капелька крови... К тому же, признайся, как на духу: ты хочешь выяснить, что случилось с телом мисс Эдвардс или же нет?

Тодд опустил голову и сглотнул. Пальцы его мелко подрагивали.

– Хочу, – прошептал он так тихо, что Джек его еле расслышал.

Расставшись с мисс Коллинз у дверей ее дома, оба приятеля замерли в нерешительности. Доктор Максвелл обещал провести необходимые тесты с кровью уже к завтрашнему дню, однако этого было мало: им следовало рассказать о случившемся кому-то надежному, способному не просто выслушать, но и помочь по необходимости.

В голову Джека приходил только один человек: им был инспектор Энтони Ридли.

Именно потому он сказал:

– Предлагаю поведать эту историю инспектору Ридли, Тодд. Так будет лучше всего... Сами мы мало что можем.

Тодд молча мотнул головой, слишком погруженный в собственные мысли, чтобы прерывать их ответом, и они отправились ловить кэб до Уйтхолл-плейс номер четыре – Джек логически рассудил, что искать инспектора стоит именно в участке. Дома он появлялся глубокой ночью, спал несколько часов урывками и уходил подчас еще затемно... Так что миссис Вилсон, экономка, только руками разводила.

А теперь было не так уж поздно: шел седьмой час вечера, и Ридли, конечно же, был на рабочем месте. Туда они и направились…

– Кукольный мальчик?!

Джек непроизвольно скривился, услышав старое прозвище, и обернулся, чтобы припечатать болтуна недовольным взглядом, однако увидел знакомое веснушчатое лицо констебля Дрискоула и невольно смягчился.

Все, случившееся до Нортумберленда, казалось Джеку чем-то давно минувшим, канувшим в небытие, он и сам канул туда же – теперь он стал как будто бы взрослее и чуточку терпимее.

– Здравствуйте, констебль, – поздоровался он с мужчиной, и тот даже присвистнул, пройдясь взглядом по его франтоватой одежде.

– Вы только посмотрите, – отозвался Дрискоул, широко улыбаясь, – наш Кукольный мальчик выбился в франты! Помнится, не так давно и причесаться лишний раз не удосуживался, а теперь поглядите-ка, чудеса, да и только, – при шляпе и в новом сюртуке.

– Времена меняются, констебль, –