Россия 1917 года в эго-документах - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
притащила самовар, собрала все, что осталось от [1691] обеда, чтоб покормить гостя и беседа, хоть и
не юбилейная, затянулась за полночь… Она тянется и сейчас, но я ушла к себе. Устала.
[***]
Воскресенье, 13 августа
…М[ихаил] [1692] перенасыщен петроградскими впечатлениями. Впечатления эти
plutôt [1693] наводят на меланхолические размышления… Ярмарка [1694] суеты и
тщеславия… [1695] Образованные, даровитые молодые люди взапуски бегут в «секретари» к
Керенскому, завидуют преуспевшим на этом «бегу» счастливцам, интригуют, сплетничают…
Бездарная русская революция! Бессмысленное самоуничтожение... Если [1696] война продлится еще
год, то наши просветленные [1697] «союзники» на [1698] себе испытают, что с собой несет
власть [1699] «широких масс». Для нас продолжение [1700] войны [1701] среди охватившей всю
страну анархии – есть гибель [1702]. Скоропалительное [1703] «отложение» от нас Финляндии, Украины и других окраин вызвано несомненно [1704] желанием спастись от нашей анархии, от
звериной злобы, этой отличительной черты всех наших крайних партий – правых и левых…
[***]
…Сегодня открытие [1705] московского Совещания. Трамваи не ходят (354). (Не могли же, в самом
деле, «трудящиеся» пропустить [1706] такой случай и не выразить [1707] стачкой [1708] протест
«контрреволюционному собору»…) Депутаты с вокзала лупили пешком. Извозчики тоже
«использовали» момент и ломили бесстыдно цены. (М[ихаил] [1709] с Николаевского вокзала в
Староконюшенный пер[еулок] (355) заплатил 15 р[ублей]).
[***]
Англичане и немцы вцепились друг другу в горло, как [1710] разъяренные бульдоги и [1711] не могут
расцепиться. Хороши наши «исторические» учителя – немцы, французы, англичане… В XX-ом
столетии готовы вести войны, точно в средние века. Так жалко нас! Мы [1712] – ведь только-только
стали выползать из «пещерного» периода. Теперь [1713] [1714] снова, в который уже раз, Господи! –
[1715] погрузимся в варварство… «Создал песню подобную стону и духовно навеки
почил?»… (356) Как [1716] будто маловато…
[***]
Понедельник, 14 августа
…Несется очередная мутная волна. Савинков вышел в отставку (357). Говорят, будто и Корнилов
уходит. Только нынешнее разнузданное время – могло сплести эти два имени. Чистый, бесстрашный
генерал и социалист-революционер, душа и глава «боевой организации», разочаровавшийся бомбист, пишущий «покаянные» повести под Толстого… (Вряд [ли] бы Лев Николаевич был в большом
восторге от такого [1717] «толстовца»!) И Корнилов и [1718] Савинков оба настаивают на введении и
в тылу смертной казни за государственную измену. Да! История выкидывает такие курьезы, что твой
Мефистофель! [1719], (358) Подумать только, что Савинков, по [1720] велению которого взлетали на
воздух губернаторы и министры – теперь действует против «революционного народа», точь в точь как
в [1]905-ом году действовали против «оного» народа генералы [1721] Мин (359), Риман (360),
«молодцы-семеновцы»… Кости Победоносцева и Плеве могут спокойно тлеть в своих гробах. Они
отомщены. Какие «сюжеты» мы готовим для будущих – лет эдак через сто – историков, романистов, драматургов!.. То-то будут нас благодарить… Я говорю М[ихаилу]: [1722] – Хоть бы у нас какой-нибудь Дантон объявился. Он смеется: – Не поможет, не [1723] поможет! Вот еслиб в каждой
губернии завести по [1724] Дантону, да дать им в руки по дубинке Петра Великого, чтобы
они [1725] принялись дубасить направо и налево – ну – может мы бы и очухались… Да нет! Мы
должны докатиться до конца краю… Такова наша историческая судьба… Большевики вот собираются
устроить Варфоломеевскую ночь (361), прибавил он с тем же смехом, перво [1726] на перво
перерезать всех буржуев [1727], а там, что дальше, видно будет… Не понимаю, как у некоторых людей
еще хватает духу шутить, заметила [1728] я не особенно любезно. М[ихаил] повел плечами [1729]. Le vin est tiré, Madame, il faut le boire [1730], (362), произнес он своим холодным голосом [1731]. Вы
восторгались французской революцией по книжкам, а теперь, когда «она» пришла к вам в дом, «она»
вам не нравится… Пятьдесят лет подкапывали Россию на либеральных журфиксах и в светских
салонах. А теперь – в ужасе! В Петербурге уже на отцов-иезуетов надеются. Может они выручат.
Католический культ ведь [1732] получил такую свободу, как нигде в мире. Ксендзы и патеры служат
молебны… и т[ак] д[алее] все в том же тоне.
Неприятно разговаривать с М[ихаилом] [1733], когда он в своей упрямой полосе. Не стоит…
[***]
Вторник, 22 августа
Московское Совещание прошло очень бурно. Чего там только не было! Керенский в истерическом
азарте колотил себя в грудь и выкликал страшные слова о своей смерти, о гробе, о цветах, о
своей [1734] железной [1735] решимости «лить кровь», если «такова воля народа»… (363)Даже его
поклонникам было неловко и они смущенно лепетали, что «он» болен, что человеческим силам есть
предел. На «непоклонников» Керенский в [1736] этом своем «выступлении» в Москве произвел
впечатление человека, находящегося [1737] в остром психозе… Корнилов и Каледин по-видимому
поставили все точки над «i», […] прекратить митинговую болтовню и чего бы это ни стоило
«водворить порядок» (364). Эсдеки, эсеры, большевики стоят на своем, т[о] е[сть] продолжают вопить, что прежде всего необходимо уничтожить «имущие классы». Они, бедненькие, не видят, что русские
«имущие классы», это – «фим» [1738] (так [1739] вместо миф говорит герой одного [1740] из любимых
рассказов Кони).
[***]
Среда, 23 августа
Мы «очистили Рижский район». На понятном языке это значит, что немцы взяли Ригу.
Эта [1741] блестящая победа далась немцам без особенного труда; телеграммы сообщают, что
«некоторые» наши полки «самовольно отошли в тыл». Жизнь так ужасна, так безвыходна, что даже
возмущаться перестали. Склонили выи (365), как быки «ведомые на убой»… Да и что, в самом деле, может сделать горсть людей, понимающих, что Россия гибнет! Что может [1742] сделать эта
бессильная горсть против развращенной, озлобленной войной солдатчины, против очумевших от
жадности мужиков, против разнузданных безответственными демагогами рабочих…
Трусливая [1743], тупая, алчная буржуазия и рыхлая, растерявшаяся интеллигенция, вот все, что
мы можем противо[по]ставить немцам. Конечно, они могут взять Петербург голыми руками. И дураки
будут, если не возьмут… Говорят про Корнилова, что он очень сильный человек, что он без пощады
прикажет расстреливать трусов. Приказ такой издать он, конечно, может. А ну как не послушаются?
«Комитеты» уже вынесли «резолюцию», призывающую «революционную армию» не исполнять
приказов Корнилова, Каледина, Савинкова и др[угих] «контрреволюционеров». Что же генерал
Корнилов собственноручно что-ли станет расстреливать каждого бегущего солдата? Всех не
перестреляешь. А по-видимому вся армия поражена маразмом.
[***]
…В Москве [1744] разговоры вертятся на сплетнях о «политике», но еще больше на «запасах». Все
ломают головы где и как
