Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник) - Александр Иличевский

Море прет им на грудь, фонтаны бьют над бушпритом, в рубке взрывается солнце… Скоро акустики сонаром нашаривают лодку, и он начинает преследование. Постепенно парочка смещается в центр тайфуна.

Преследуя подлодку, которой любые штормы выше рубки, вы идете не своим курсом и не способны развернуться против волны. Боковая качка страшна – корабль черпает бортом воду, три дня команда не спит и не ест. Подруга капитана, притороченная к койке ремнями, умирает.

Наконец стало спокойней, наконец перекусили. Однако русские развернули подлодку, и та, пройдя под днищем, обратным курсом снова погрузилась в тайфун. Не ели еще два дня.

И тут явилось спасение: от качки оборвался сонар, им пришлось вернуться. Сонар – это такая штука размером с авто и стоимостью два миллиона. Тишина. Из воды показались обрывки тросов: качка.

Благодаря Бога синими губами, подруга кэпа вдоль стены пробралась к гальюну.

Вторая история. Пришли на Багамы за мелким ремонтом. Встали к пирсу. Полдень. Команда предвкушает вечер в порту. Вдруг к тому же пирсу швартуется советский крейсер. Он выше в два раза.

Капитан отдает приказ, требующий от команды осмотрительности и приличного поведения. Русские матросы свешиваются с борта.

Смеркается. Огненный планктон всплывает над горизонтом. Американцы сходят на берег. Ночью они жестоко ссорятся с местной шантрапой, в результате чего ловят одного багамца, раздевают его донага и сажают в лодку без весел.

Сами продолжают увеселенье. Утром подымаются на борт, валятся спать. В полдень взвывает тревога. На борт ради мести проник тот самый багамец. Поднятая по тревоге команда наставила на него стволы.

Голый Тарзан бьет себя в грудь, кричит и плачет. На всё это сверху внимательно смотрит русский крейсер.

Его третья история была о том, как их корабль две недели крутился вокруг только что спущенного на воду первого советского авианосца «Киев».

Русские зачехлили все агрегаты и самолеты. Жизнь на палубе вымерла. И вот наконец американский корабль скрывается из перископа.

Застоявшаяся команда авианосца всё расчехляет и срочно начинает драить каждую заклепку. В этот момент с удалившегося корабля взлетает геликоптер и, вернувшись, снимает авианосец с двух облетов. Матросы с мокрой ветошью, регулировщики с флажками, с замком тормозной катапульты в руках, летчики в шлемах – злые, веселые, испуганные лица, открытые рты.

История последняя. Керри слышал ее от одного советского военного моряка на заре перестройки, когда в качестве жеста доброй воли прибыл в компании с военным атташе в Севастополь.

История такая. Советский крейсер, приписка – Петропавловск. На корабле толпы крыс. Вечная пасмурность. За сотню убитых пацюков дают десять дней отпуска.

На крейсере ад, сплошное железо, стальное море, броненосец. Убитым крысам отрубают хвосты. Десять хвостов – сутки жизни.

Великая страна плывет вдоль борта, отстает, пропадает за кормой. Над ледяным морем идет снег. Крыс ловчей всего убивать двумя железными шарами.

Их толпы, но они умные. И вот один матрос за год накопил девяносто хвостов. Хранил их в тряпочке, сначала прятал под матрас, потом зашивал внутрь.

Перепрятывал, пересчитывал и проверял. Всё равно у него их украли. История эта меня ввергла в свой личный мрак. С нее и началась наша дружба с Керри. Отныне, если он был доступен, я выпивал только с ним, считая все остальные питейные компании пустой тратой времени.

Выйдя на пенсию и похоронив жену, Керри стал маяться и нанимался по всему миру в надежде когда-нибудь отойти от дел совсем и потихоньку сгинуть где-нибудь в Северной Африке. Он тосковал по морю и старался быть всегда поближе к морскому горизонту. Писал по ходу дела толковые рецензии в Wise Widgets на различные новые технические прибамбасы, которыми всегда был обвешан, как Джеймс Бонд, прикинувшийся новогодней елкой, – и регулярно устраивался на работу во всевозможные сомнительные места. То вербовался в навигационную службу на авианосец и звонил мне раза два в год из Персидского залива или от мыса Горн – из чрева плавучего атомного монстра размером с город, предупреждая, что скоро нагрянет на побывку и чтобы я поберег здоровье перед совместным загулом; то нанимался штурманом на сезонную ловлю крабов; или ходил пугалом пиратов на ракетных катерах в Аденском заливе; или вербовался на многочисленные иноземные военные базы, благо их у его имперской родины предостаточно. Для него военные люди были психологически более переносимы. Я всегда питал отвращение к военщине, но Керри ни разу не дал мне повода. Уверенная рациональность его поступков и мышления всегда подтягивала меня внутренне, точно так же, как не давала сильно пьянеть во время наших возлияний. Другое дело, что по выпивке мы с ним были в разных весовых категориях. Он мог выпить море. Для меня же крейсерский потолок – полпинты. За пятнадцать лет знакомства я дважды ездил к нему на Аляску, где он торчал завхозом на космическом радаре и где мы хорошо порыбачили, нахлыстом ловили лосося, даже научился сушить в воздухе муху – раскручивать над головой пятидесятифутовый шнур с искусственной приманкой на конце, которую следовало немного просушить на такой карусели перед очередным забросом в укромный бочажок, чтобы она не сразу тонула и выглядела естественной для рыбы… Так что сообщение, что теперь он на Апшероне и готов воочию проверить мои рассказы о родине и даже слать мне пробы на LUCA (откуда бы ему взять карту соответствия пластов и скважин?), укрепило меня в мужестве вернуться в места, где прошло детство.

Глава 7

Воблин исчезает на время

1

Керри был надежный мужик, не раз проверенный в различных передрягах, о самой серьезной из которых следовало бы сейчас рассказать, тем более история эта, хоть и не была окончательно завершена, получила в дальнейшем очень странное и значительное продолжение. Дело было так.

Сто лет назад, в разгар популярности всевозможных тематических сетевых групп, я заочно познакомился с Владимиром Воблиным. Это было еще задолго до появления социальных сетей, но уже после заката FIDO-конференций. Воблин постепенно для меня и для многих стал отчетливым виртуальным предводителем. Всё началось с почтовой русскоязычной рассылки по океанографии и лимнологии, несколько раз менявшей движковый сервер и остановившейся наконец на yahoo-groups. Владимир Воблин, как он утверждал, работал в лимнологической лаборатории хайфского Института океанографии, базировавшейся на Мертвом море. Он лучше многих разбирался в геологическом устройстве места будущего Армагеддона и работал, в частности, над библейскими геологическими загадками, например, над загадкой исчезновения Содома. Как водится, в группе постепенно выделились несколько лидеров. Воблин объявил раскол, и просветленная часть аудитории устремилась за ним, в незамутненное и непростое будущее.

Воблин обладал широким кругозором и никогда не повторялся в своих остроумных и безупречных, небольших, но глубоких исследованиях, к которым присоединялись порой конгениальные комментарии участников рассылки. Например, разве не интересно всерьез разобраться, какую именно рыбу ловил апостол Петр, какой рыбой окормлял народ Христос? Что такое тилапия, мушт, амус? Почему с каменистого берега озера Кинерет на удочку ничего, кроме карпа, не ловится?

Ибо тилапия – мушт, рыба святого Петра – питается исключительно планктоном, который вместе с водорослями прилипает к ее языку, полному тягучей слизи, из которой все-таки умеют выбраться мальки, нашедшие убежище во рту родителей, и поймать ее можно только запрещенной ныне сетью. Разве не интересно узнать гипотезу, объясняющую, почему Иисус мог пройтись по воде? Оказывается, в районе деревни Бейт-Шева на дне Генисаретского озера бьют соленые ключи: соль способствует снижению температуры и, следовательно, замерзанию воды даже при плюсовой температуре. Разве не интересно узнать о результатах глубоководного погружения в самой низкой точке Земли, на дно Мертвого моря? Каков его, дна, рельеф, какой состав ила, почему северная, заросшая плавнями часть моря кардинально отличается от пустоши купоросного южного? Какие доисторические эпохи мы минуем, спускаясь на автомобиле по шоссе к Кумрану? А с южного направления, от Беер-Шевы? Неужели не интересно знать, как воинство антихриста окажется погребено в расколе, образованном лопнувшей Иордано-Аравийской синклиналью, вновь дрогнувшим Сирийско-Африканским рифтом, отделяющим Аравию от Африки?

С годами я сильно привязался к воблинским обзорам научных и общественных тем, к этому одновременно глубокому и легкому автору, лишь изредка допускавшему субъективную ноту в обсуждении. Нельзя сказать, что кто-то из сотни участников рассылки был к нему приближен. Лишь три или четыре раза я лично списывался с ним по более или менее формальным поводам, в основном научным. Я привык к этой рассылке, как привыкают к утренней чашке кофе. Новостные его обзоры – Voblin News — были предельно сжаты, всё самое лучшее – отборное, никакой бессмыслицы или перегрузки, альянс такта и ума, в меру искрометного, никакой поверхностности или глубокомыслия.