ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений) - Уилбур Смит

— С черным Антонио, — кто это?

— Это самый проклятый разбойник, я должен был встретиться с ним здесь, в Лиме. Его прозвали у нас «Ужас Перу».

— Разве он не негр?

— Метис, но с черною кожей и черной душой. О нем идет дурная слава, говорят, что он охотнее пускает в дело нож, чем кулаки, и что могущественные сеньоры обращаются к нему, когда революция стоит у дверей и кто-нибудь должен исчезнуть с лица земли. Теперь в Перу, к сожалению, все спокойно, и он занялся боксом. Он бьет жестоко и знает до тонкости технику…

Последние слова Кида Карсона прошли мимо ушей Фиэльда. Он размышлял, где это он слыхал о черном Антонио? Вдруг он вспомнил сообщение Паквая о смерти Сен-Клэра и последний возглас старика: Инеса, берегись черного Антонио!..

Эти предостерегающие слова умирающего не относились ли к тому самому метису, которым был теперь так занят болтливый язык Карсона?..

Он прервал поток словоизвержений негра, дал ему несколько приказаний, закурил сигару и отправился в город.

Медленно расхаживая по Пасео, запруженному людьми, он начал мысленно распределять все происшествия последних дней.

Он попал в настоящее осиное гнездо. Судьба чудесным образом избрала его опекуном Инесы Сен-Клэр, и это, казалось, готовило ему и много затруднений, и разъяснение загадочных приключений профессора Сен-Клэра в Андах. В первый раз в своей жизни он испытывал некоторое колебание, какое же решение следует принять в подобных обстоятельствах.

— Я, кажется, начинаю стареть, — пробормотал он, заметив свою нерешительность.

Ему предстоял выбор: отправиться в экспедицию или же остаться в Лиме и заняться делами Инесы. Последнее было, на его взгляд, совсем не шуткою, так как он догадывался, что фирма «Мартинец и сын» могла в известных случаях сделаться столь же опасной, как и пожиратели людей на реке Амазонке. Но если он останется здесь, то ему придется потерять много времени. Впрочем, он мог, конечно, довериться Ла Фуэнте. Но с этим честным до мозга костей идеалистом можно нажить много неприятностей и даже опасностей. Он не был также совсем уверен, что завещание Сен-Клэра могло доказать виновность известного юриста, даже если бы точный список недвижимостей и ценных бумаг причинил дон Хозе несколько бессонных ночей, так как в противном случае он, наверное, не постарался бы об исчезновении завещания… И если он теперь предпримет поиски исчезнувшей девушки, то на это придется потратить много времени. Паквай находился, вероятно, на пути в Иквитос и мог быть уже там, если он последовал их уговору и поехал по железной дороге из Буэнос-Айреса в Пара и оттуда пароходной линией «Боот Лайн» до реки Амазонки.

Среди всех этих соображений Фиэльд достиг конторы Мартинеца. Он прочел название на большом и толстом зеркальном стекле окна, Время занятий в конторе уже давно истекло, но Фиэльд заметил, что в низких комнатах еще горел огонь и там находился, вероятно, сам хозяин. Старый Мартинец был, наверно, знатоком своего дела, прилежным пауком, ткавшим свои нити как ранним утром, так и поздним вечером.

В то время как Фиэльд стоял, погрузившись в свои размышления, из главного подъезда вдруг вышел человек: Фиэльд отступил немного назад. Незнакомец остановился перед дверью. Он складывал какие-то бумаги, бывшие в его руках. При свете фонаря Фиэльду удалось рассмотреть лицо незнакомца. То была необыкновенно могучая голова с красивыми правильными чертами. Глаза были небольшие и бдительные, но, впрочем, без особого выражения. Но то, что придавало его облику нечто очень характерное, был цвет лица, который казался необычайно для испанца темным, почти коричнево-черным. Когда человек подвинулся на несколько шагов к фонарю, чтобы лучше видеть, Фиэльд сделал открытие, что он был занят столь приятным делом, как счет денег. Должно быть, то была весьма толстая пачка ассигнаций, так как незнакомцу понадобилось много времени, чтобы перелистать ее всю.

— Может ли это быть один из клиентов Мартинеца?

Мужчина был одет прилично. Фиэльд заметил, что галстук был чересчур кричащего цвета, а лента на соломенной шляпе — изрядной пестроты. К своим наблюдениям он присоединил еще и то обстоятельство, что одно ухо человека, считавшего деньги, было меньше другого и сморщено таким образом, что ошибки быть не могло.

Когда Фиэльд сделал это открытие, он отодвинулся еще дальше в тень, чтобы не быть замеченным. Он принялся разъяснять самому себе свои наблюдения.

В высшей степени странно, что случай постоянно сталкивал его с боксерами. Потому что мужчина под фонарем обладал характерным ухом, называемым «Цветная капуста», которое образуется только при часто повторяемых выступлениях в борьбе. Неужели возможно, чтоб это был…?

Фиэльду не хватило времени на дальнейшие рассуждения. Человек с довольной улыбкой положил деньги в карман и пошел вдоль улицы.

Фиэльд медленно последовал за ним. На углу улицы, у столба для реклам, где огромный и сверкавший плакат привлек его внимание, незнакомец остановился. Он прочел содержание афиши с видимым удовольствием и отправился дальше, высоко подняв голову.

Фиэльд приблизился к столбу, бросил взгляд на плакат: мужчина не мог представиться более простым образом! То была огромнейшая фотография боксера, который должен был вечером выступать в Гипподроме. И мужчина, которого преследовал Фиэльд, смотрел с восхищением и гордостью на собственную фотографию.

Под изображением было написано:

АНТОНИО ВЕЛАСКО

«Ужас Перу»

Когда Фиэльд в этот вечер возвратился в гостиницу, в холле сидел Мартинец и ждал его прихода. Юный прожигатель жизни был, по-видимому, в превосходном настроении. Он расфрантился, точно для бала, поверх фрака была надета черная на белом атласе крылатка, а в руке он держал шапокляк.

— Мой дорогой доктор, — сказал он по-французски, пожимая руку норвежца с таким радушием, словно они были давнишними друзьями, — отец мой просил меня помочь вам, сколько будет для меня возможным. Вы новичок в нашей стране. Благодаря нашим широким связям, наша фирма может оказаться вам весьма полезной. Вы имеете рекомендацию к профессору Сен-Клэру, который был нам очень близок. Вы можете располагать моим отцом и мною, как вам будет угодно.

Фиэльд поблагодарил.

Льстивое обращение молодого человека не пришлось ему по вкусу. И он почуял, что дон Мануэль был послан к нему не только, чтобы служить проводником в чужом городе, но также и для того, что бы состоять при нем в качестве шпиона. Пока что это было очень кстати для Фиэльда.

— Я думал, — продолжал дон Мануэль, — что мы сегодня вечером пересмотрим удовольствия Лимы. Конечно, наша столица — не великий центр. Это не Париж и не Лондон. Но все же у нас есть опера, десяток театров, несколько отличных дансингов, а также Гипподром. Каждая страна, каждый город имеют свои соблазны. Отец мой думал, что, быть может, вы сегодня вечером пожертвуете своим временем для наших скромных удовольствий, а завтра мы пособим вам делом и словом в отношении вашего путешествия в Кордильеры.

— Это очень любезно с вашей стороны и со стороны вашего отца, — отвечал Фиэльд… — Я слышал, что имя конторы Мартинеца пользуется самой лучшей славой в этой стране. И я считаю за счастье, что нахожусь под защитой вашей фирмы. Согласны ли вы обождать, пока я переоденусь, или же мы условимся о месте нашей позднейшей встречи?

— Я охотно подожду, — сказал дон Мануэль. — Я пойду в читальный зал и посмотрю последние газеты. Торопиться некуда.

Фиэльд поспешил в свою комнату, а юный Мартинец направился в читальную комнату. Но, по-видимому, последние газетные новости не особенно интересовали его, так как перед дверью он вдруг остановился и осмотрелся вокруг себя. И, убедившись, что никто не наблюдал за ним, он повернулся к маленькой двери в частную контору директора и вошел в нее, не постучав.

С первого взгляда было совершенно ясно, что оба джентльмена были добрыми друзьями и не нуждались в церемониях в обращении друг с другом. Казалось, напротив, что дона Мануэля здесь ждали. Бутылка виски и к ней содовая на угловом столике, у которого и поместились оба молодых человека. Сияющая жизнерадостность Мартинеца-младшего уступила теперь место злобному раздражению, которое казалось на этот раз совершенно неподдельным. Он налил себе большой стакан виски и опустошил его замечательно скоро.

— Как она была красива! — вздохнул директор восторженно.

— Кто? — спросил Мануэль едко.

— Донна Инеса, конечно, — продолжал директор мечтательно. — И такую женщину я оскорбил! Ее взгляд подобен был глетчеру Аконкагуа… Я никогда не забуду его.

Мануэль зорко посмотрел на своего друга.

— Тебе совсем не следует говорить таким образом о моей невесте.