По землям московских сел и слобод - Романюк Константинович

С тех пор военные стали хозяевами этого дворца. В 1824 г. сюда перевели Шкловское благородное училище, основанное еще екатерининским фаворитом С. Г. Зоричем, ставшее потом 1-м Московским кадетским корпусом. В 1849 г. был образован еще один, 2-й Московский кадетский корпус, также разместившийся в этом дворце: слева, если смотреть на него с улицы, находился 1-й, а справа - 2-й корпус.

Так эти военные учебные заведения и дожили до октября 1917 г. Они дали образование многим тысячам русских офицеров и пользовались высокой репутацией.

В 1-м кадетском корпусе учился знаменитый русский художник П. А. Федотов. Он поступил в корпус 11-летним мальчиком и окончил его в 1833 г. первым учеником, получив право служить в гвардии.

2-й кадетский корпус окончил Александр Николаевич Скрябин, музыкальное дарование которого ярко проявилось за время обучения в нем.

Саша Скрябин начал готовиться к поступлению в учебное заведение в возрасте десяти лет. Дед его был военным, имел чин полковника артиллерии и сам закончил 2-й кадетский корпус, а дядя Владимир Александрович, оказавший на племянника большое влияние, служил воспитателем в том же корпусе, и, конечно, Сашу готовили к поступлению туда же. Из 70 поступавших в корпус в 1881 г. он выдержал экзамены первым и еще несколько лет был лучшим учеником. Музыкой он не переставал заниматься и выступал на концертах: "В день нашего корпусного праздника, - вспоминал его товарищ, - у нас устраивался концерт, в котором принимали участие знаменитые артисты того времени..., и вдруг наша шумливая кадетская масса увидала Сашу на эстраде. Выступление Скрябина было покрыто бешеными аплодисментами. Кадеты так неистовствовали, что в их усмирение должны были вмешаться воспитатели и, наконец, сам директор..."

Скрябин, не бросая учебу в корпусе, поступил в конце 1888 г. в консерваторию, а в следующем году, окончив кадетский корпус, уже полностью отдался учебе в консерватории, сочинению и концертированию.

Во 2-м кадетском корпусе учился и А. И. Куприн: поступил в августе 1880 г. и проучился в нем восемь лет. Воспоминания о годах, проведенных им в корпусе, легли в основу повести "Кадеты", написанной в эмиграции в 1928 - 1932 гг.

Сейчас Екатерининский дворец занимает Академия бронетанковых войск. На здании - мемориальная доска, посвященная памяти маршала А. X. Бабаджаняна, участника войны, бывшего начальника академии. В здании кадетских корпусов на "рабоче-красноармейской" конференции 3 сентября 1919 г. выступил В. И. Ленин, говоривший о "текущем моменте"; в резолюции конференции утвер-ждалось, что выживанию нового государства поможет "только беспощадная борьба с врагами".

За зданием Головинского дворца к Яузе спускается Го-ловинский сад. Часть его застроена всякими чужеродными строениями, занята спортивными площадками, гидрогеологический режим нарушен, засорены стоки, и парк требует к себе внимательного отношения.

Головинский сад когда-то был полон садовых затей. Судя по старинным описям его, опубликованным историком И. Е. Забелиным, сад в 1733 г. был украшен прямо-таки роскошно: возле палат - "статуй каменных четыре"; на каменной плотине, которая была "с резбою" и с "балясы деревянные", стояла "статуй каменная Венус", а "под плотиной купидонов каменных золоченых два, горшков каменных, золоченых четыре", у другого же пруда на плотине стояла "статуй каменная Самсон", а под нею можно было видеть двух "свинксов каменных золоченых". Сейчас только каскад прудов, мост, да грот напоминают о бывшей роскоши. В саду до сих пор стоит беседка, "памятник места отдохновения императора Петра Великого", сооруженная в 1805 г. и восстановленная после урагана 1904 г. Закладка нового здания ее, как явствует из надписи, была сделана 26 августа 1904 г. великим князем Константином Константиновичем и его сыновьями. В беседке находится стела с высеченными на ней словами Петра: "Труды моего Миниха сделали меня здоровым. Я надеюсь некогда ехать вместе с ним из Петербурга в Москву и выдти на берег в Головинском саду". Петр сказал эти слова, осмотрев порученные им инженеру Христофору Миниху работы по прокладке Ладожского канала - он должен был быть, по мысли преобразователя, частью большого судоходного пути между Петербургом и Москвой.

Головинский сад ранее часто посещался публикой. Газета "Московские ведомости" в мае 1806 г. объявляла: "...в Слободском саду имеет быть гулянье каждую неделю в четверток и в воскресенье, в Троицын и Духов день, а сверх того позволяется гулять и в прочие дни во всякое время, с таковым при том извещением, что в назначенные дни публичного гулянья лакеи за господами впускаемы не будут, а в прочие позволяется за господами входить не более одному лакею". В Головинском салу толпы народа наблюдали за редким тогда зрелищем - полетами на воздушном шаре. Недалеко было и специальное театральное здание - "Оперный дом", которое построили в 1742 г. к юго-западу от дворца архитекторы И. Мичурин и К. Бланк всего за 35 дней. О нем вспоминает Андрей Тимофеевич Болотов, описывая свой приезд в Москву в 1763 г.: "... родственник мой, у которого в доме я в сие время почти всякий день бывал, доставил мне и другое, и для меня особенное удовольствие, а именно возил меня с собою в придворный театр и дал случай видеть придворными актерами самую ту трагедию представляемую, которая мне была почти вся наизусть знакома: а именно "Хорева". Театр сей был тогда еще деревянный и построенный на поле неподалеку от Головинского дворца, и набит был в сей раз таким множеством народа, что мы насилу могли с ним выгадать себе местечко в партере".

С 1761 г. театр у Головинского дворца снимали итальянцы Бельмонти и Чинти, которые через восемь лет перенесли представления с берегов Яузы на Знаменку, в дом князя Воронцова.

Перед дворцами, выстроенными для императрицы Анны Иоанновны, расстилался большой парк-сад, называвшийся еще и в нашем столетии Анненгофским - теперь тут обычная жилая застройка в районе улиц Авиамоторной, Лапина, Энергетической, Лефортовского вала. Бытописатель Москвы М. И. Пыляев приводит любопытный рассказ о том, как появилась эта роща: "Когда эта государыня (Анна Иоанновна) в первое время жила здесь, то перед дворцом лежал один только большой луг и не было ни одного деревца. Раз императрица, гуляя со своими приближенными, сказала: „Очень бы приятно было гулять здесь, ежели бы тут была роща: в тени ее можно бы было укрыться от зноя". Несколько дней спустя было назначено во дворце особенное торжество по случаю какой-то победы. Императрица, встав утром рано, по обыкновению подойдя к окну, чтобы посмотреть на погоду, была поражена удивлением: перед глазами ее стояла обширная роща из старых деревьев. Изумленная царица потребовала объяснения этого чуда, и ей доложили, что ее придворные, которым она несколько дней тому назад, гуляя по лугу, выразила свое желание иметь здесь рощу, воспользовались мыслью государыни и тогда же вечером разбили луг на участки, и каждый, кому какой достался по жребию участок, со своими слугами в одну ночь насадил его отборными деревьями".

Вот уж, действительно, желание подольститься к власть имущим все превозмогает...

Утверждают, правда, что Петр 1 насадил рощу сам, когда участок принадлежал Францу Лефорту.

Судьба Анненгофской рощи удивительна: она как появилась внезапно, так внезапно и исчезла. Буквально за несколько минут роща была сметена ураганом, пронесшимся над Москвой 16 июня 1904 г. Вот как описывал В. А. Гиляровский это событие: "Картина катастрофы такова. Сначала легкий дождь. Потом град по куриному яйцу и жестокая гроза. Как-то сразу потемнело, что-то черное повисло над Москвой. Потом это черное сменилось зловеще-желтым. Пахнуло теплом. Затем грянула буря, и стало холодно. После грозы над Карачаровым опустилась низко-черная туча. Туча снизу росла, сверху спускалась другая, и вдруг все закрутилось. Некоторым казалось, что внутри крутящейся черной массы, захватившей небо, сверкают молнии, другим казался пронизывающий сверху вниз черную массу огненный стержень, третьим - вспыхивающие огни... Эта страшная масса неслась на них, бросились - кто куда, не помня себя от ужаса". Ураган прошел узкой полосой по восточной части Москвы, неся смерть и разрушение.

Бывшая Анненгофская роща представляла собой фантастическое зрелище. "В полночь при ярком свете луны, - продолжает Гиляровский, - стоял я один-одинешенек посреди этой рощи, или вернее того, что было рощей. Долго стоял в ужасе посреди разбитых, расщепленных вековых сосен, пересыпанных разорванными ветвями, ...среди поваленных деревьев, блестевших ярко-белыми изломами на темной зелени ветвей. Их пересекали черные тени от высоких пней, окруженных сбитыми вершинами и оторванными сучьями. Мертвый блеск луны при мертвом безмолвии леденил это мертвое царство... Разбиты каменные столбы, согнуты и сброшены железные решетки, кругом целые горы свернутого и смятого, как бумага, кровельного железа и всевозможных обломков, среди которых валяется труп лошади".