Возвращение в Чарлстон - Александра Риплей

Гарден, похожая на богиню, шла, опираясь на руку Мэна, мимо украшенных лентами старинных скамей. Ее золотые волосы блестели сквозь вуаль, мечтательные голубые глаза сияли. За ней тянулось по полу двенадцать ярдов тонкого, как паутинка, кружева, складки той самой бесценной фаты, которую уже в шести поколениях надевали в церковь невесты из семейства Трэдд.

А на фамильной скамье семейства Трэдд сидела Элизабет Купер, и по щекам у нее катились слезы. На свадьбах всегда плачут.

КНИГА ПЯТАЯ

1923–1931

50

После окончания свадебного торжества лимузин привез молодую чету к пристани в конце Ист-Бэй-стрит. Когда Гарден увидела, куда они едут, то от волнения ей стало трудно усидеть на месте.

– Скай, какой прекрасный сюрприз! Мне всегда хотелось сесть на корабль и отправиться в Нью-Йорк. Когда у нас были открыты окна, я слушала пароходные свистки и гудки и все старалась себе представить, как это – путешествовать по морю.

Скай ответил ей поцелуем.

– Ты мой ангел, – выдохнул он.

Он помог ей подняться на палубу по сходням с веревочными перилами. Вахтенный протрубил в боцманскую дудку, а человек в морской форме слегка поклонился и встал по стойке смирно.

– Рад вас приветствовать на борту, сэр.

– Благодарю, капитан. Мы с миссис Харрис радуемся предстоящему путешествию.

Гарден так взволновали слова «миссис Харрис», что внутри у нее все затрепетало. Она стиснула ладонь Ская.

Он чуточку повернул ей кисть, выпрямил руку и сжал между своей рукой и бедром, словно обнимая Гарден незаметно для окружающих.

– Сюда, дорогая, – сказал он. И вдруг поднял ее на руки. – Что тот порог, что этот. – Он внес ее в громадную каюту и с размаха уселся в кресло, так что Гарден оказалась у него на коленях.

– Скай, нас могут увидеть.

– Пускай смотрят. Я хочу поцеловать свою молодую жену. На свадьбах это принято.

Гарден обняла его за шею и закрыла глаза.

А открыв, виновато оглянулась по сторонам. Они находились в комнате, похожей на гостиную, с диванами, стульями, пепельницами, с лампами и коробками для сигарет на столах, с занавесками на окнах и маленькими персидскими ковриками на полу. В комнате, кроме них, никого не было.

– Скай, а где остальные пассажиры?

– Здесь нет остальных пассажиров. Это не океанский лайнер, это яхта.

Гарден заметно удивилась:

– А выглядит как пароход.

– Не совсем, заинька. Но для двоих места тут более чем достаточно. И для команды, разумеется, тоже. Не хочешь ли сходить на экскурсию?

Гарден с энтузиазмом затрясла головой. А потом прикрыла глаза ладонью. Из окна в лицо ей ударил ослепительно яркий свет.

Скай вскочил так резко, что она чуть не упала.

– Мерзавец! – рявкнул он.

На палубе послышались крики и топот бегущих ног. Скай выскочил наружу.

Вернувшись, он закрыл дверь на задвижку и задернул занавески на всех окнах.

– Скай, что случилось?

– Фотограф, черт бы его побрал. Я думал, когда мы улизнули с черного хода, что нам удалось от них отвязаться. Но все в порядке. Аппарат мы ему разбили, и сейчас отплываем… Прости, дорогая. К тому времени, как мы окажемся в Нью-Йорке, мы успеем им всем надоесть и они оставят нас в покое. Так как насчет того, чтобы осмотреть яхту?

Гарден поднялась. Она была рада, что никому не удалось сфотографировать, как она сидит на коленях у Ская, но сочувствовала фотографу, которому так не повезло с аппаратом. К тому же ей было немного жаль, что они так скоро наскучат газетчикам: толпы народу и взволнованная суета у церкви Святого Михаила ей очень даже понравились, она чувствовала себя почти кинозвездой.

На главной палубе находились гостиная, про которую Скай сказал, что она называется салоном, столовая, буфетная, две гостевые каюты с ванными комнатами и спальня для хозяев, с гардеробной и ванной. Спальня эта более всего походила на комнату во французском загородном доме. Стены здесь были обиты тонкой тканью с бело-голубым рисунком, такими же бело-голубыми были резные кресла, шторы на окнах и кровать с балдахином. Подобной кровати Гарден никогда в жизни не видела: четыре столбика резного дерева доходили до потолка, верх тоже был весь резной, обитый изнутри материей, и с него спускался полог из вуали. Постельное покрывало было аккуратно сложено на полочке, а уголки одеял столь же аккуратно отогнуты.

Скай обнял Гарден за талию.

– Хочешь чего-нибудь поесть, перед тем как погасим свет? На приеме ты ничего не ела. – Голос его чуть дрожал.

Гарден подняла на него глаза:

– Нет. Я хочу, чтобы мы с тобой сейчас любили друг друга. Я уже давно этого хочу.

Скай несколько мгновений глядел на нее в полном недоумении, губы его начали подергиваться. Затем он крепко прижал ее к груди и, смеясь, зарылся лицом в ее волосы.

– Гарден, ты не перестаешь меня удивлять! Никогда заранее не угадаешь, что ты скажешь или сделаешь.

Гарден ждала, пока он не перестал смеяться.

– Я не хотела тебя смешить, – проговорила она и отступила, чтобы посмотреть ему в глаза. – Я люблю тебя, Скай, и хочу любить тебя и душой, и телом, и… по-всякому. Разве так не должно быть?

– Да, именно так и должно быть, – с той же глубокой серьезностью ответил Скай. Он подвел ее к креслу. – Я хотел бы, чтобы мы были вместе сейчас, сию же минуту, любимая моя, но мы пока подождем. Садись, а я открою шампанское, выпьем по бокалу и поговорим. Полагаю, мне следует тебе кое о чем рассказать.

Гарден смотрела, как он достал бутылку из серебряного ведерка со льдом и умелым движением развернул проволочку на крышке.

– Я знаю все то, что ты собираешься мне сказать, – ответила она. – Пегги мне уже рассказала. Она нарисовала картинки, и показала мне меня самое в зеркале, и сказала, что сначала это больно, но вообще-то замечательно.

Пробка ударилась в стену, и шампанское струей полилось на ковер.

– Я не боюсь боли, если именно это тебя тревожит, Скай. Я не буду плакать.

Он обнял Гарден, покачивая, как ребенка, одновременно готовый расхохотаться над ее ребяческой гордостью по поводу полученных знаний и растроганный ее доверием и мужеством.

– Я вас обожаю, Гарден Харрис.

Она улыбнулась, уткнувшись лицом ему в грудь:

– Мне это нравится. Скажи-ка еще раз – я впервые слышу свое новое имя.

– Гарден Харрис. Любимая молодая жена Скайлера Харриса, счастливейшего человека на земле. – Пол у них под ногами задрожал – яхта уже плыла. – Наше свадебное путешествие началось, миссис Харрис. – Он подхватил ее на руки и уложил на постель.

Он начал бережно раздевать Гарден и удивился при виде ее белья: оно было с оборками, вышивками и кружевом, как крестильная рубашка младенца. Сняв с нее все, он стал одну за другой вынимать шпильки слоновой кости у нее из волос так бережно, что золотистый узел на голове у Гарден оставался в порядке, пока он не вынул последнюю. И тут освобожденные волосы тяжелым потоком полились на подушку, вспыхнули до сих пор скрытые в них язычки пламени. Скай уже едва держал себя в руках, настолько она теперь была похожа на ту запредельно прекрасную язычницу, что плясала дикарский танец в Эшли Барони. Скай погладил ее волосы, почти удивляясь тому, что огненные пряди не жгут ему пальцы, затем осыпал ими ее белую шею, плечи и грудь. Гарден негромко застонала. Тело ее затрепетало, глаза потемнели от удивления.