Henker - Палач - Олег Борисов

Солнце только-только зацепилось за колючие кончики крыш, когда палач ввалился в темный подвал, гремя за собой широкой стальной клеткой, обитой со всех сторон мелкой серебристой сеткой. Дотащив громоздкое сооружение в центр пустого подземного склада, мужчина тяжело выдохнул и смахнул пот со лба:

— Ну, Веркер, ну подсобил… "Отличная штука, гарантию даю, ни зубами, ни клыками"… Да я быстрее сам тут надорвусь, прежде чем какая скотина в дверку сунется… Так, ладно…

Палач выскреб из кармана крохотный обрывок бумаги с чужими каракулями и стал всматриваться в путанные строки, подсвечивая себе фонариком. Потратив пять минут на изучение записки Зицца, вздохнул, обозвал себя болваном и перевернул бумажку вверх ногами.

— Во, теперь понятно. Значит, бывший отстойник, где мелочь куковала. Отсюда вело три тропы в другие части города и еще отнырочек в… Ну придумает же — "отнырочек"… Ладно, значит дырка в канализацию и сбоку ливневка. И два года назад почти каждый вечер на этих плитах устраивали посиделки наши хвостатые гости. Из чего Зицц делает вывод, что после полуночи обязательно кто-нибудь отметится. А раз сейчас в Городе никакой крупной скотины не осталось, то этот "кое-кто" будет из новичков. И это — хорошо…

С тем же беззаботным видом Клаккер положил бумажку на крышу клетки, доходившей в высоту ему до плеч, еще раз смахнул пот и с озабоченным видом полез правой рукой за пазуху. Правда, если бы кто-нибудь стоял напротив него, то заметил бы чуть прищуренные глаза охотника. Глаза, мгновенно подернувшиеся льдом ненависти ко всему зубастому, клыкастому и вонявшему Тьмой.

Нащупав рукоять обреза, палач чуть довернул ствол и выстрелил назад прямо через полушубок, затем распахнул дверцу клетки и ввалился внутрь, захлопывая спасительное железо за собой.

Одна тварь завалилась на спину, с удивлением пытаясь слепить лапами разорванную картечью грудь. Две других заверещали и метнулись вперед, чтобы удариться мордами в переплетение стальных прутьев. Мужчина, неожиданно для самого себя превратившийся в приманку, не стал упускать удобный момент и еще дважды попотчевал чужаков выстрелами из дробовика. А затем уже еле успевал крутиться на месте, раздавая огненные оплеухи во все стороны: в маленькие и большие пасти, ловя картечным ударом мелькавшие мимо лапы, бока и спины. Опустошив в бешенном ритме три барабана, разрядил выхваченный левой рукой револьвер в спешно отступающие смутные силуэты и замер, окутанный клубами сизого дыма.

Упавший фонарик уткнул яркое желтое световое пятно в стену, сгустив темноту в подвале до кисельно-плотной черноты. И там, в этой темноте, сейчас продолжалась странная возня, изредка прерываемая хрипом и падением тел. Клаккер успел перезарядить револьвер и воткнул последний барабан с картечными патронами в дробовик, когда в клетку ударилась мертвая тварь, заставив жалобно скрипнуть изделие Веркера. Но прутья выдержали, подарив охотнику шанс на выживание. Соваться в подвал, залитый чужой кровью и забитый запахами смерти, не имело какого-либо смысла. Сейчас палач не смог бы определить ни где находится противник, ни почувствовать момент чужого удара. Нужно было ждать и надеяться, что хитрая конструкция мастера-оружейника не позволит Тьме добраться до сидевшего внутри охотника за нечистью.

В наступившей тишине неожиданно громко хрустнуло дерево, и мужчина, баюкавший на руках дробовик, недовольно поморщился:

— А вот это ты зря… Действительно, зря… Понимаешь, пока я ходил с тросточкой, ощущал себя инвалидом. Я даже скажу — подумывал о пенсии, о кресле-качалке в саду. И хромал себе по Городу, показывая всем и каждому как я устал. Как готовлюсь отойти от дел, подорвав здоровье в бесконечной войне… А теперь — придется забыть и про пенсию, и про милый сад… Я теперь поквитаться должен, зубастый. Потому что трость обошлась мне в четвертной, а на эти деньги можно рабочую семью кормить неделю. Слышишь, зараза? Так что придется мне вспомнить старое и кое-кому оторвать хвост. А то привыкли чужое ломать…

Погладив горячий ствол, Клаккер продолжил рассуждать вслух:

— Кстати, я только сейчас сообразил… Ты ведь — хитрый, скотина. Очень хитрый… Как ловко сообразил подставить меня под удар, а? Загонщики топали за тобой, ты водил их по округе вечером, а потом проскочил подвалом, оставив меня разбираться с зубастой мелочью.

В темноте противно захихикали, но звук плыл, отражаясь от стен, и охотник не стал зря тратить патроны и стрелять наугад.

— Именно, ловко придумал… Я, значит, большую часть ухлопал, а ты лишь подранков добил. И если на чердаке было штук пять тварей, вряд ли больше, то здесь полный набор. Сколько мы тут накрошили? Двадцать, тридцать? Молчишь?.. Ну и молчи. Я хоть подремлю, а то что-то взмок с непривычки. Давно уже так не суетился…

У лестницы раздались еле слышные шаги, затем в подвал вернулась гробовая тишина. Палач сидел, прикрыв глаза и не пытаясь даже приоткрыть дверцу клетки, чтобы подцепить лежавший рядом фонарик. Прошло пять минут, затем еще пять, но мужчина будто заснул, размеренно дыша. Затем, не открывая глаз, пробормотал:

— Я же говорю — ты умный, я это знаю. Можешь не притворяться, ты ведь рядом. Лучше бы рассказал что интересное.

Невидимый монстр недовольно взвыл, раздосадованный не удавшейся засадой, потом повозился и снова затих. Видимо, надеялся все же как-либо перехитрить охотника. Но вдалеке по коридору уже затопали шаги, замелькали отблески ярких фонарей, и гость из Тьмы недовольно фыркнул, шагнул к стене, чтобы раствориться рядом с границей между мирами.

Клаккер вытянул руку в сторону и дважды выстрелил в угол подвала, услышав ответный взбешенный вой. Тяжелый кирпич с треском ударился о стенку клетки, но подраненная тварь не стала дальше искушать судьбу, исчезнув с места побоища…

— Вот надо было идиотом родиться. Или это тебе в армии мозги муштрой выбили? Мало того, что ускакал, ни слова не сказав. Так ведь и адрес не оставил. Счастье еще, что Зицц только четыре возможных места тебе дал, мы успели два проверить, чтобы на третьем на тебя наткнуться. А если бы…

Палач пошарил в бездонном кармане и достал несколько смятых бумажек. С интересом посмотрел на чужие каракули и вздохнул:

— Надо же, в самом деле… А я думал — одно место… Ладно, босс, не кричи, у меня голова как чугунок после стрельбы. Лучше скажи, кто дома на хозяйстве остался?

Сыщик резко прервал нравоучения и обеспокоенно оглянулся: подвал выглядел страшнее скотобойни. Любые вопросы посреди гор дымящегося мяса пугали самим фактом своего существования: раз спрашивают, значит должна быть первопричина.