Префект - Аластер Рейнольдс

Очнулась Талия с головной болью, ужаснейшей в жизни. Казалось, в висок ей вогнали гвоздь. Только попробовала вспомнить, откуда эта боль, – ощутила легкий дискомфорт во всем теле. Дышалось тяжело, руки были оттянуты назад так, словно она вывихнула оба плеча.

Что-то давило на грудь. Что-то впивалось в спину. Талия открыла глаза и огляделась по сторонам, припоминая, где находится и что, собственно, произошло.

– Осторожно, – проговорила Мэриэл Редон. Как и Талия, она сидела на полу спиной к ограде; как и у Талии, руки у нее были скрещены и привязаны к столбику. – У вас все хорошо, префект Нг. На голове большая шишка, но кровотечения нет. Как только выберемся отсюда, мы вас осмотрим.

– Что случилось? – спросила Талия через завесу боли. – Я не помню.

– Вы спустились под основание шара и хотели активировать таймер на хлысте-ищейке.

– Да, верно, – пролепетала Талия.

Какие-то проблемы с хлыстом-ищейкой в памяти отложились, но подробности вырисовываться не желали.

– Там ударились головой о балку и потеряли сознание.

– Я ударилась головой?

– Сюда вас принес гражданин Парнасс.

Случившееся потихоньку воскресало в памяти. Талия вспомнила, как заело второе кольцо таймера и как она решила взорвать хлыст вручную. Вспомнила полную безмятежность: мелочи жизни рассеялись, оставив разум потрясающе чистым, свободным, полным перспектив, словно ночное небо. Дальше в воспоминаниях зияла дыра.

– Где Парнасс?

– Пошел ставить таймер, – ответила Редон. – Вы же показали ему, как это делается.

– Нет… – начала Талия.

– Ждем его с минуты на минуту. Парнасс сказал, что вернется и успеет привязаться.

– Он не вернется. Таймер заклинило… Я не ударилась. Это Парнасс меня оглушил.

– Зачем ему? – недоуменно спросила Редон.

– Затем, что там, внизу, я хотела взорвать хлыст. По-другому не получалось. Парнасс мой план не одобрил и решил сам взорвать.

Лицо Редон перекашивалось: постепенно до нее доходила страшная правда.

– То есть Парнасс погибнет?

– Сюда он не вернется. Я показала ему, как задавать настройки. Он точно знает, что нужно делать.

– Кому-то нужно спуститься туда и отговорить Парнасса, – сказала Редон. – Он такой же гражданин, как мы, и не должен ради нас жертвовать собой.

– Когда он ушел?

– Довольно давно.

– Больше чем на сто секунд выдержку не поставить. И ждать Парнассу нечего.

– Значит, мы вот-вот покатимся?

– Если хлыст сработает. Если роботы не прорвались через завалы и не остановили его. – Талия понимала, что должна испытывать благодарность, но вместе этого чувствовала себя преданной. – Черт его дери! Зачем принес меня сюда? Столько времени потратил!

– Может, кому-то стоит?..

Договорить Редон не успела. По шару прокатилась взрывная волна. Судя по тому, как тряхнуло позвоночник Талии, хлыст рванул с максимальной мощностью. Лишь тогда Талия вспомнила, что он новый, полученный со склада пару недель назад. Энергии в нем было предостаточно.

Шар сильно качнуло. Анклав за окном накренился, потом снова выровнялся. Секунда грохота плюс несколько секунд эха – вот и весь взрыв.

Опять стало тихо. Ни шар, ни анклав за окном больше не качались.

– Не получилось! Шар не скатывается, мать его так! – выругалась Талия.

– Погодите, – тихо сказал Келлибо.

– Ничего не получилось, гражданин Келлибо. Мы не движемся. Силы взрыва не хватило. Я подвела вас, запорола наш единственный шанс.

– Да погодите вы!

– Что-то происходит, – вмешался Катбертсон. – Слышите, как скрежещет металл?

– Мы наклоняемся, – объявила Редон. – Смотрите!

Талия повернула голову в тот самый момент, когда белый шарик архитектурной модели покатился к окну напротив центра голосования.

Снизу донесся громоподобный вой, словно подпиленная балка разом лишилась всей своей крепости. За ней завыла вторая балка, потом третья, потом хором завыло столько балок, что и не сосчитать.

Пол накренился еще сильнее. Талия почувствовала, как натянулись путы. Угол крена уже составлял градусов десять-пятнадцать. Внизу что-то гнулось и смещалось. У Талии эти звуки ассоциировались не с разрушением здания, а с агонией дикого зверя.

Тем временем угол наклона достиг двадцати градусов и продолжал расти.

– Получилось, – сказала она. – Мы движемся.

Разбросанную одежду и строительный мусор понесло к внешней стене. Модель музея загремела по полу и развалилась на части. Угол вырос градусов до тридцати. У Талии засосало под ложечкой. Анклав за окном наклонялся все страшнее. Стали видны участки, которые из шара прежде не просматривались, а предстоящий спуск неожиданно показался куда длиннее. Пятьсот метров – высота немалая. Вспомнилось, что говорил Келлибо: «Этот трюк смахивает на самоубийство».

Вдруг он прав?

Крен увеличивался быстрее. Сорок градусов, сорок пять. Казалось, руки сейчас оторвутся, а ведь пока их оттягивал лишь вес Талии. Когда шар покатится, станет еще хуже. Пятьдесят пять градусов. В окнах замаячило основание башни. Мимолетного взгляда хватило, чтобы понять: насчет боевых роботов она не ошиблась. Насколько просматривалась башня, они были везде – облепили ее, словно черная плесень. Наверняка они подобрались к самому шару.

Что-то сломалось. Шар упал на несколько метров, словно верх башни рассыпался или просел под весом роботов. Потом раз – и шар покатился по стене. Угол крена подскочил до девяноста градусов. Проанализировать ситуацию или хотя бы оценить, на сколько они спустились, не хватало времени. Времени хватало для одной-единственной мысли: «Пока получается!»

На миг руки потянуло особенно сильно. Талия решила, что шар достиг основания башни и теперь катится по горизонтали. Она попробовала определить, замедляется ли шар, только разве на таком сосредоточишься?

Среди натужных хрипов послышался голос Келлибо:

– По-моему, мы уже за территорией музея.

– Неужели? – отозвалась Талия, перекрикивая сумасшедший грохот.

– Скорость не снижается. Только бы над полосой окон не пролететь!

Такой вариант ни Талия, ни Парнасс не рассматривали. Они считали, что шару хватит разгона, чтобы докатиться до окон и проломить их. О том, что огромная скорость способна пронести его вдоль по полосе, даже не подумали. Зато теперь Талия с ужасом поняла, что шар может прокатиться вдоль анклава и остановиться в его конце.

– Полосу уже видно? – спросила она.

– Вроде бы видно, – ответила Мэриэл Редон. – Только что-то не так.

– Слишком быстро катимся?

– Дело не в этом. Мы ведь должны катиться по прямой?

– Да, – ответила Талия. – А мы не по прямой катимся?

– Полосу окон я вижу, но мы приближаемся к ней под углом.

Встревоженная Талия не знала, что и думать. Они с Парнассом считали, что от основания башни шар покатится прямо или с минимальными отклонениями, вызванными препятствиями и трением. Сейчас она присмотрелась к кувыркающейся местности, попробовала разглядеть серую полосу окон и поняла, что Редон права. От прямой они отклонились, причем сильно, на столкновение с руинами не спишешь.

– В чем дело? – пролепетала Талия. – Мы же все просчитали. Шар должен был катиться прямо к окнам.

– К окнам мы и катимся, – ответил Катбертсон, сдавленный голос которого узнавался с трудом. – Просто вы забыли о силе Кориолиса.

– Шар должен двигаться по прямой, – повторила Талия.

– Так и есть. Но анклав вращается и заставляет нас двигаться не по прямой, а по спирали. Все дело в системе отсчета, префект.

– Сила Кориолиса… Черт, в «Доспехах» училась – и забыла о силе Кориолиса! – посетовала Талия. – Мы же не на планете, а во вращающемся цилиндре, мать его!

Шар снижал скорость. Местность за окошком-иллюминатором кувыркалась раза в два медленнее, чем вначале. Талия уже различала ориентиры, которые ее спутники заметили раньше.

– Ничего страшного, – успокоил ее Катбертсон. – Мы просто катимся к другой полосе.

– Для нас это принципиально? – спросила Талия.

– По-моему, нет. Пробьем эту полосу вместо той.

– В ближайшие секунды, – добавила Мэриэл Редон. – Приближаемся к окнам. Всем приготовиться. На краю цилиндра нас здорово тряхнет.

Талия приготовилась, насколько способен это сделать человек, скрученный в бараний рог. Когда шар с цилиндра перелетел на стеклянную гладь полосы окон, закружилась голова. По геометрически идеальной дуге шар скользил с невероятной плавностью. Скорость гасило только сопротивление воздуха, и она более-менее стабилизировалась.

– Пробей окна! – шептала Талия шару. – Пожалуйста, пробей! И не разгерметизируйся, когда это случится.

Прежде чем войти в штаб, Дрейфус постучал. Он считал необходимым соблюдать субординацию. Допуск «Панголин» во многом уравнивал его со старшими префектами, только сыпать соль на рану ни к чему.

– Дрейфус, боюсь, вы опоздали, – объявила Бодри, прерывая разговор с другими старшими префектами. – Устойчивая Вегетативность только что уничтожена.