Фантастика, 1979 год - Сборник

Он невольно замотал головой при этом воспоминании, но старый педагог, незаметно приглядывавшийся к этим стремительным сменам сомнения, восторга и отчаяния на мальчишеском лице, понял его по-своему:

– Ну что, Ивин, математика не такая уж сухая наука, как тебе казалось? - В его голосе проскользнула горделивая нотка. - Я вижу, что тебя наконец-то слегка заинтересовала геометрическая проблема пространства - или я опять ошибаюсь и твое воображение опять занято чем-то посторонним?

“И этот не поверит, - в отчаянии думал Ивик. - Этот в первую очередь. Еще в то, что было сто пятьдесят миллионов лет назад, может быть; но в то, что случилось здесь и сейчас, нет. Никогда”.

Но учитель ждал ответа, и мальчик решил от этого ответа попросту уйти.

– Как же так? - спросил он, глядя на Катета равнодушными глазами. - Выходит, сто пятьдесят миллионов лет назад у нас было три луны?

– Выходит, так. Разумеется, если гипотеза о падении одной из лун верна. Потому что сейчас у Земли, как известно, их только две.

И он пошел в учительскую, усталый и чрезвычайно довольный как сегодняшним уроком, так и разговором.

Пройдет много лет, прежде чем Ивик сможет оценить происшедшее.

…Он снова увидит альбом, ту страницу, на которой протянули друг другу руки две человеческие фигурки. И узнает о гипотезе изопространственных миров - сказочных и ослепительно-туманных, которых могут дать какое-то представление разве лишь фосфены. Он вспомнит, что старик в дождевике и был тем самым художником… иначе и быть не могло. То была их вторая встреча.

МИХАИЛ ГРЕШНОВ СНЫ НАД БАЙКАЛОМ

Варе и Константину Байкал открылся не сразу. “Ракета” мчала по водной глади к Шаманскому Камню, - о нем Варя и Константин услышали еще на пристани. Справа и слева шли берега водохранилища. Правый был горный. “Ракета” теснилась к нему, срезая вершины отраженных холмов, положенные на зеркало. Гигантское волшебное зеркало. Местами, не замутненное рябью, оно лежало чистым и синим. Местами лилось серебром - там, где ветер касался поверхности. Ближе к берегу было темным от скрытых под ним глубин.

И где-то - Шаманский Камень, Байкал. Проедем Камень, говорили на пристани, и сразу Байкал, - не пропустите.

Варя и Константин стояли у лобового окна, смотрели. Выйти на палубу невозможно. Колючий ветер пронизывал, путал волосы. За “Ракетой” вставала стена брызг, водяной пыли.

Мгновенно закоченевшие, Варя и Константин сошли в салон и прочно заняли место у смотрового окна. За ними толпились еще несколько человек, глядели через их плечи. Может быть, тоже хотели впервые увидеть Байкал, может, влюбленные в Ангару или - так же, как Варя и Константин, - друг в друга.

– В июне Байкал цветет, - сказал кто-то за спиной Вари.

– Камень! - тотчас сказал другой, и Варя и Константин увидели в нескольких метрах по борту черный, облизанный водой камень, который мгновенно ушел назад.

– Смотрите! - Пассажиры прильнули к окнам.

Но Варя и Константин смотрели вперед - в простор.

Они обосновались в местной гостинице. Бросили вещи и выбежали к Байкалу. Как подъехали к Листвяному, вышли на пристань, - промелькнуло минутой. Может, и в самом деле минута? “Ракета” не рыбачий баркас, посадка пассажиров, выход проходили стремительно, как бег. И то, что промелькнуло перед глазами Вари и Константина, огромное, синее, и что называли “Байкал”, просто не уместилось в глазах, и теперь требовалось время, чтобы прийти в себя.

Но прийти в себя было не просто - пережить восхищение. Варя и Константин это поняли: Байкал надо впитывать постепенно, неторопливо, вместе с воздухом, ветром, с блеском и синевой. И наверное, молчаливо. Сейчас, выйдя на берег, они стояли у самой воды. Зеркало - Байкал тоже волшебное зеркало - светилось перед ними, трепетало биением частых волн, голубело, синело, где-то вдали переходило в лиловое, уходило в туман, скрывавший далекий берег, и от этого было бескрайнем. Казалось, можно ступить на него, идти, и никуда не придешь - растворишься в дали, в свете.

– Костя! - Варя сжимала мужчине локоть.

Константин смотрел, может, не слышал.

Завороженные, они пошли по берегу.

Не замечали лодок, причала - глаза их глядели дальше.

Не слышали говора идущих навстречу людей - какое им дело?

Поднялись по берегу и здесь - позади лес, впереди простор - сели среди камней.

День был ослепительно яркий, словно нарочно родившийся, чтобы посветить Варе и Константину солнцем, синевой, ярким набором красок: желтые скалы, зеленый лес, серебряные гребешки волн, белые космы тумана, скрывавшие дальний берег. И еще прибавить к этому блеск. И прибавить воздух, до невидимости прозрачный. И запах сосен, воды, цветов.

– Костя, - сказала второй раз Варя.

– Да, - отозвался мужчина, - Тебе не хочется петь?

– Нет, - ответил Костя.

– А мне хочется.

Мужчина подумал, ответил: - Пой.

– Ты ничего не слышишь? - спросила Варя.

– Нет. А ты слышишь?

– С тех пор, как мы проехали Камень…

Мужчина ждал, пока кончится фраза.

– Я слышу музыку, - сказала Варя.

Константин засмеялся, привлек Варю к себе.

Варя имела редкую профессию - нейрохимик. Новая наука делала первые шаги в области интенсификации работы мозга, воображения. Варя сама обладала фантазией, пылким воображением. Считала - эти качества свойственны всем людям, искала пути к их пробуждению, к художественному обогащению человека.

– Костя, - говорила она, когда первый восторг прошел, когда они привыкли к Байкалу, влюбились в него, стали его частью и не мыслили без него жить. - Хочется необычайных вопросов, необычайных ответов. Все здесь необыкновенное, Костя. Даже травинка, крапива - она совсем не такая, как у нас под Орлом.

Они приехали из центра России - страны тихих утр, спокойных вечеров и неярких красок.

– Даже камень, - продолжала Варя, держа в руке бурый с желтизной камень, - что в нем - скажи? Я слышала, что здесь, в Лимнологическом институте, позвонок плезиозавра. Может, в этом камне его тело, мозг? Ну ладно, плезиозавр - это очень давно. Есть более близкие события, люди. Они проходили здесь, жили, мечтали и ушли навсегда. Неужели так просто: прийти - уйти? Не верю, что после людей ничего не остается. От плезиозавра и то позвонок… А я хочу, Костя… хочу видеть перед собой что-то или кого-то сейчас. Хочу слышать голоса, речь. Это не смешно, нет?

– Говори, - сказал Костя.

– Хочу, - продолжала Варя, - закрыть глаза и представить ярко кого-то из этих людей. Помечтаем. Но помечтаем необычно, здесь все необычно.

– Интересно… - заметил Костя.

– Не смейся. Я ведь работаю над этим. Я хочу, чтобы ты помог мне.