Ничто Приближается - Татьяна Енина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Севелина думала о том, что может быть и «Приключения Гезаулга-воина» тоже кто-то СОЧИНИЛ?! Просто сочинил, придумал?!
НАФАНТАЗИРОВАЛ! А Севелина из-за него испортила себе жизнь… Убила бы этого фантазера! Сначала бы помучила хорошенько, а потом — убила бы.
Севелина посмотрела на стопку книжек с яркими картинками, лежащих на столике под лампой и подумала, что всех фантазирующих убивать все-таки не стоит. Тех, которые фантазируют интересно — не стоит.
— Может быть ты прочитаешь мне что-нибудь еще?
— Хорошо…
Маша устала, у нее болела голова и язык еле-еле ворочался во рту, но она не могла отказать ребенку, которому, возможно, жить осталось несколько часов. Не могла отказать в сказках.
— «Как-то вечером мама долго искала своего сынишку. Джоэля не было ни в доме, ни во дворе. Она услышала голоса в старой хижине дядюшки Римуса, заглянула в окно и увидела, что мальчик сидит рядом со стариком…»
Паша лежал на кровати, закинув руки за голову и слушал странный нечеловеческий язык, на который Маша переводила книжки. Он слушал и вспоминал тот невероятный полет над землей, к звездам… Перед его глазами простирались действительно красноватые пески Марса — совершенно безжизненного, между прочим — лунные кратеры, метеориты и спутники, которые, казалось, можно было потрогать рукой.
Невероятно, но все это действительно БЫЛО.
И Паша вот уже третий день пребывал в состоянии прострации.
Он был одновременно и счастлив и напуган. Напуган — потому что после этого полета все в его жизни было уже по другому… Паша не мог бы сказать, что изменилось, но на самом деле из человека Земли он вдруг превратился в человека Галактики. Только и всего.
Когда знаешь НАВЕРНЯКА, что во Вселенной ты не один, что она густо и разнообразно заселена, уже невозможно замкнуться только на собственной планете, и все пашины важные дела, которые еще третьего дня занимали его с утра до ночи, стали вдруг мелкими и незначительными, и он уже не мог думать о них — он думал об иных мирах.
…Вот девочка, с белыми волосами и невероятными глазами, которые могут быть нормальными, а могут быть совершенно нечеловеческими — она вроде бы и как все люди, эта девочка, а вроде бы и нет.
Она тот самый инопланетянин, которых ждут и которых боятся.
И этот инопланетянин, одетый в новенькую пижамку, сидит облокотившись на подушку — на диване в его квартире! — склонив головку и слушает сказки. Русские сказки в переводе на межгалактический.
Если думать об этом — можно сойти с ума.
Паша никогда не принадлежал к тем чокнутым гражданам, которые ездят на места якобы посадок НЛО, ищут следы, доказательства и представляют себе, как бы могла произойти их встреча с инопланетянами.
Паша никогда не представлял себе подобной встречи! Но если бы даже взбрела ему в голову подобная идея, он никогда бы не предположил, что однажды ранним весенним утром к нему домой явится девушка, которая какое-то время назад здорово ему понравилась и внезапно бесследно исчезла — явится с инопланетянкой за ручку и заявит, что сама она в действительности агент Службы Охраны Галактики!
Паша печально улыбнулся своим мыслям и отправился на кухню за баночкой пива. Что теперь остается делать? Пить пиво!
Прошло всего два дня, когда маленькое чудовище оттаяло и с ним можно стало по-человечески общаться. Чудовище изо всех сил пыталось оставаться чудовищем, но не смогло — может быть просто слишком интересно было все вокруг.
А когда оно принесло книжку и попросило рассказать что это такое, а потом почитать…. В общем, тут лед тронулся уже окончательно.
Это случилось утром после полета на катере, а к вечеру Маша накупила самых разнообразных детских книжек в близлежащем магазине, потому как у Паши имелась только пара страшно засаленных «новых русских детективов» в мягких обложках, которые и попали-то в его дом каким-то чудом, потому что Паша книжек вообще не читал.
Так вот, Маша не стала бы утверждать, что после прочтения с комментариями сказки «Теремок», они с Лин стали друзьями, но они уже встали на нужную тропинку, и теперь оставалось только постараться не сойти с нее.
«… — Здравствуй, Братец Енот! Как поживаешь?
Но Енот — руки в карманы, здороваться не хочет.
— Ты что это нос воротишь, Братец Енот? — спрашивает Опоссум.»
Маша сидела на краешке дивана, под лампой, она читала медленно и часто останавливалась, начиная быстро-быстро говорить на нечеловеческом языке, видимо объясняла что-то.
Паша видел, что книжка называется «Сказки дядюшки Римуса». Что-то знакомое, то ли из детства, то ли еще откуда. По крайней мере Паша хорошо помнил фразу: «Только не бросай меня в колючий терновник», и вроде как фраза была из этой оперы.
«Енот» и «опоссум» было произнесено по-русски, после чего Маша снова прервалась и принялась видимо объяснять, кто такие эти енот и опоссум.
Паша подумал, что сам не знает, как выглядит опоссум, где он живет и что из себя представляет. И в общем-то особенно об этом не жалеет.
А потом он подумал о том, как хороша Маша, когда сидит вот так с книжкой, под колпаком золотого света, когда прядка волос падает ей на глаза, когда она хмурится и закусывает нижнюю губу, подыскивая в нечеловеческом языке нужные слова.
Она очень красивая, очень! Но даже не в этом деле, мало ли на свете красивых баб, в ней что-то еще, чего нет ни у кого… И дело совсем не в том, что она какой-то там инопланетный агент, понравилась-то она ему раньше, до того, как он узнал.
— Маш… ребенку спать пора, — сказал Паша, и голос прозвучал взволнованно и хрипло.
Ну в конце концов, что они — дети? Третий день живут вместе, и спят на разных кроватях, как пионеры! Узнал бы кто, не поверил.
Маша бросила взгляд на часы.
— И правда… Лин, пора спать.
Лин кивнула, выходя из мира грез, и с готовностью упала на подушку. Конечно, сказка была интересной, и хотелось знать, чем она закончится, но лежать с закрытыми глазами в темноте и в тишине тоже оказалось очень неплохо.
Потому что сказку можно придумывать самой.
Можно допридумать ту, что читала Маша, можно придумать свою от начала и до конца, и сделать так, чтобы эта сказка закончилась именно так, как хотелось бы ей, Севелине. На самом деле это очень интересная игра!
Маша пожелала всем спокойной ночи и отправилась на кухню выпить чаю и подождать, пока Паша уйдет в свою комнату, чтобы она смогла лечь.
Однако Паша намека не понял, он догнал ее в темном коридоре, поймал за руку и притянул к себе.
— Марусь… Ну что ты как не родная? — улыбнулся он, — Чего ты все время убегаешь? Думаешь я что, железный?.. Или тебе противно?
Некоторое время Маша просто пребывала в замешательстве. Пашин порыв стал для нее неожиданностью, хотя на самом деле его, конечно, стоило ожидать…
Пашины глаза едва ли не светились в темноте, а рука уже скользила от машиного запястья к плечу, забираясь под рукав тонкого халатика.
— Ну, Маш…
Нет, на самом деле противно ей не было и, может быть, в другое время и при других обстоятельствах, она бы даже с удовольствием уступила ему. Почему бы, собственно, нет?
Но сейчас она просто не могла об этом думать. Это только в кино герои на грани гибели кидаются друг другу в объятия, позабыв обо всем. Не могла она позабыть обо всем! И не было у нее сейчас никаких «естественных человеческих желаний»! Слишком тягостно и мрачно было у нее на душе, чтобы устраивать пир во время чумы!
Она хотела сказать об этом, но не успела.
Паша закрыл ей рот поцелуем.
И почему-то это оказалось неожиданно приятно.
«Ну и пусть! — подумала Маша, — Пусть! Почему бы в конце концов, не доставить ему это удовольствие! А мне… мне все равно.»
Она позволила увлечь себя через комнату, где, отвернувшись к стенке, вроде бы спала уже Лин, она позволила увести себя в комнату Паши, который тихонечко притворил дверь и тут же, без всяких предисловий повалил ее на кровать…
И случился пир во время чумы.
Отчаянный, безумный и на удивление веселый.
Почему-то отвлечься от тягостных мыслей, оказалось неожиданно легко. Так легко, как будто она сама изо всех сил стремилась к этому, и радостно получала теперь то, что хотела.
Так уж сложилось, что близость с мужчиной — сиречь с Айхеном — сопровождалась каждый раз несколько, гм, гм, неординарными обстоятельствами, но вот так ВЕСЕЛО ей не было еще никогда!
В разгар этого самого веселья, где-то далеко среди звезд, на самом краешке неба, у горизонта, сверкнула яркая синяя вспышка.
Сверкнула и погасла.
И ни Маша, ни Паша, конечно же, не заметили ее.
Вспышку в небе заметила девочка Оля, потому что как раз стояла у окна и смотрела в небо, в ту самую сторону. Не то, чтобы она что-то такое предчувствовала или ожидала, она просто любила смотреть на ночное небо, особенного когда оно было такое ясное и даже звездное.
