Плененное сердце - Диана Казанцева

Предводитель разбойников поднял руку, предупреждая ее остановиться:

— Достаточно, — он снова приблизился к ней, шумно вдыхая цветочный аромат ее волос. Лукавым взглядом он скользнул по внезапно раскрасневшемуся личику и задержался на соблазнительно пухлых губах, которые давно жаждал смять под своим напором. Ничего, он еще потерпит. Сладок тот плод, что созрел. Он хотел, чтобы она пришла к нему сама, по собственной воле, по желанию. Однако время еще не настало. Он видел, как она упорно цепляется за свою прошлую жизнь, не понимая, что для нее все потеряно безвозвратно. — Если твой муж оказался плохим хранителем редкой жемчужины, то ни моя в том вина. Он упустил свой шанс.

— Я не вещь, — горячо возразила Каталина. — Я вправе выбирать свою дальнейшую судьбу. Если не хочешь обращаться к хозяину Кастель Кабрерас, то позволь мне написать сестре в Мадрид. Ее муж, граф д’Альварес, уважаемый человек. Он вхож в самые высшие круги общества. Он способен предложить тебе то, что ты хочешь.

— Я не привык у кого-то что-то просить, я просто беру то, что пожелаю. В данном случае я желаю тебя.

Каталина покраснела до корней волос. Подобные дерзновенные речи, чересчур откровенные для ее нежных ушей, внушали ей неподдельный страх. Она чувствовала, что ее будто сковывают цепями, в груди что-то больно сжималось. Она страшилась обсуждать эту тему, хотя понимала, что оттягивает неизбежное, старательно уклоняясь от прозрачных намеков и мимолетных прикосновений. Дикий Магнус, казалось, не замечал ее мучительных терзаний, от которых у нее так часто болела голова, и немилосердно ныло сердце. Ему думалось, что она краснеет от смущения, поэтому он придвинулся ближе, провел костяшками пальцев по ее щеке и хрипло зашептал:

— Позволь, я расскажу тебе, bonita, как буду ласкать твою шелковистую кожу под багровыми лучами заката, лежа на берегу лазурного океана, на белом песке под тропическими пальмами. Легкий бриз будет щекотать наши обнаженные тела, а ты, изнемогая от желания и извиваясь под моими чуткими пальцами, будешь молить меня о…

У Каталины закружилась голова. В полном бессилии она заткнула уши и замотала головой. Она поняла, что ее слова не достигли цели. Он не отпустит от себя ни ее, ни ребенка. Более того, он уже откровенно заговорил о своем притязании на нее.

— Я никогда не смогу полюбить тебя, — заявила она, немного успокоившись и желая прекратить ставший бесполезным разговор. — У меня есть муж!

— Муж не помеха, — зло рассмеялся ей в лицо предводитель разбойников, теряя остатки терпения. Чертовка все еще не желала ему подчиняться. Он скосил недобрый взгляд в сторону и сплюнул. — А о любви речи никто не ведет.

К вечеру того же дня Каталина заметила в замке необычайное оживление. По обрывкам фраз и разговоров она поняла, что разбойники взбудоражены новостью о некоем торговце, путешествующим караваном из Памплоны в Валенсию. Из проверенного источника они узнали, что один богатый купец хочет перевести все свое состояние в Геную из-за слухов о возможной войне с Францией. На протяжении нескольких месяцев торговец переправлял небольшими партиями серебро и ценные товары морем через Барселону, но участившиеся крестьянские бунты в Каталонии заставили его спешно поменять маршрут. Он решил действовать в объезд и, несмотря на то, что это занимало чуть больше времени, все же оказывалось менее рискованным, чем встретиться один на один с толпой разъяренных крестьян, измученных голодом и задавленных налоговым гнетом.

В последующие недели Дикий Магнус вместе с другими разбойниками, отчаянно жаждущими крови и наживы и просидевшими целую зиму без дела, были заняты составлением плана ограбления богатого каравана из Наварры. А Каталина на непродолжительное время осталась без назойливого внимания «хозяина» Рохо и бесед о своем безотрадном будущем, полностью предоставленная самой себе, если не считать снующей за ней повсюду, словно тень остроглазую эфиопку.

В один из дней, как раз накануне запланированного бандитами разбоя, когда в замке царило невероятное возбуждение, Каталина, желая сменить неподходящую для себя обстановку, отправилась в дальний конец сада подальше от невыносимого шума и гвалта десятков голосов, рвущих глотки за то, кто первым накинет петлю на «толстую шею хитрого коробейника». Как ни странно, но для Авы так же нашлись дела поважнее, нежели сопровождение непокорной пленницы на прогулку, и потому Дикий Магнус позволил Каталине недолго побыть одной.

— Только, смотри, не сбеги от меня, bonita, — иронично прищурился он, провожая Каталину испытующим взглядом, от которого ей стало не по себе.

Она быстро кивнула, избегая смотреть в его холодные, пронизывающие глаза, и поспешила уйти, чтобы не вступать в очередную перепалку.

«Только не сбеги»… Он, что издевался над ней? Все три месяца, которые она пробыла в плену, Каталина лелеяла напрасную надежду, прекрасно осознавая, что это заведомо проигрышная затея. Под бдительным оком его приспешницы и других соглядатаев, покорно служивших ему денно и нощно, с кишащими в каждом углу замка, словно в клоповнике, отпетыми головорезами, которые не трогали ее только потому, что она была нужна их хозяину, ей было довольно трудно переступить порог собственной спальни, не говоря уже о том, чтобы совершить побег. Да и кто бы ей решился помочь? Запуганная до смерти прислуга или бандиты по собственным заверениям, боящиеся «хозяина» Рохо больше, чем самого дьявола в аду?

Каталина, увлекшись мыслями, ныне терзающими ее душу, не заметила, как ступила под сень заброшенного парка. Только здесь, укрывшись в тени вековых дубов, она могла чувствовать себя спокойнее, временно позабыв о грядущих невзгодах, отдаваясь тихому шелестению травы под ногами и нежному переливу птиц, мирно гнездившихся на макушках изумрудно-зеленых крон. Она неспешно бродила по узким, извилистым аллеям некогда прекрасного сада и мыслями возвращалась к последнему разговору с Себастианом. Ну, почему он не услышал ее мольбу? Отчего остался равнодушен к ее уговорам? Зачем слушал советов старой повитухи и не внимал голосу разума? Он же говорил, что подумает над ее словами, а она, окрыленная ночными ласками и пылкими обещаниями, уже решила, что он оставит свои дурные намерения и всецело доверится судьбе. Однако и Каталина изогнула губы в горькой усмешке, на деле вышло иначе. Себастиан поступил по-своему, и она, пытаясь уйти от уготованной ей участи, попала в заточение к разбойнику.

Ребенок, будто уловив настроение матери, беспокойно заворочался в утробе, и Каталина нащупав через платье маленькие ладошки и пяточки, с нежностью прикоснулась к ним: