Человек с топором - Юрий Никитин

Таргитай сидел от стола в трех шагах. Вдруг оказался бок о бок с Мраком, с вялым интересом протянул руку к истерзанному кабанчику. Его синие глаза встретились взглядом с зелеными глазами Олега, тот смотрел неотрывно, жадно, стараясь понять как можно больше, и Таргитай на кратчайший миг опустил ресницы, словно соглашаясь, позволяя, разрешая чуть-чуть прикоснуться к чему-то…

На самый кратчайший миг он стал Таргитаем, да и то лишь «по глиняному комочку, именуемому Землей». Ощутил свое непомерно огромное тело, сложнейший организм, в котором что-то двигалось, зарождалось, умирало, изменялось, переплавлялось и трансмутировалось. Он ощутил и голод в Уганде, и жажду перемен в Австрии, а когда кольнуло в той области, где часть его «я» между острыми пиками гор, он увеличил добычу нефти в Ираке, на рост недовольства порнолитературой ответил засухой в Средней Азии, поспешно вырастил и бросил тучу саранчи на долину Евфрата, после чего ощутил острую нехватку цезия в рудниках Килигарда, но перевести одни металлы в другие не удалось, так как на метеоритный дождь со стороны созвездия Леонид пришлось ответить ростом ваххабизма и выбросом стада китов в Гренландии, что тут же принесло стабилизацию на Мадагаскаре, но ухудшило рост бобовых в бассейне Амазонки…

А еще было непомерно огромное пространство космоса, где Таргитай знал и ведал каждой из двухсот миллиардов галактик, каждой туманностью, каждым шаровым скоплением, каждой звездой, каждой планетой, каждой молекулой, каждым атомом и каждой элементарной частицей. Он знал, кому куда лететь, кому, где и в каком месте пересечься, столкнуться, выбить электрон из ядра или же, напротив, слиться и образовать совершенно новую частицу…

Он направлял космические течения, задавал непонятные таинственные ритмы жизни, создавал законы континуума, лепил новые звезды, а старые превращал либо в сверхновые, либо в белые карлики, нейтронные звезды, черные дыры, а потом и вовсе рассеивал их, словно уже пришла тепловая смерть Вселенной на отдельном участке.

Квазары и квазаги подчинялись его воле, фотоны и нейтрино разлетались по его велению, он знал их путь, он ведал, когда и с кем они столкнутся…

Что-то ударило Олега в лицо. Он увидел прямо перед глазами размытую, словно в тумане, плитку из коричневого дерева. Сильные руки подняли его с непонятно откуда взявшегося паркетного пола, однако ноги были ватными. Мрак усадил в кресло, Олега раскачивало, пальцы Мрака впились в плечи.

ГЛАВА 23

Таргитай сидел на прежнем месте за столом. Пальцы размеренно отрывали сочные волоконца хорошо прожаренного мяса, отправляли в рот. Ел он неспешно, с задумчивым видом, будто прислушиваясь к чему-то давно забытому.

Олег задыхался, кровь грозно стучала в виски, грозя разломать череп.

— Не понимаю, — выдохнул он шепотом, — как он может… Как он может?

— А что? — спросил Мрак.

— Я всего лишь кратчайший миг, — ответил Олег с мукой, — всего лишь кратчайший миг видел то, в чем он живет… Да и то — он зрит Вселенную, а я ухватил лишь крохотнейший участок, который и участком назвать нельзя! Так, пылинка, микроб, атом!… И то…

Мрак прогудел сочувствующе:

— Ты все старался понять. Разложить на полочки. А как разложить то, что непонятно? Наш Тарх просто живет. Ты же помнишь, он никогда ничему не удивлялся. Для него мир таков, каким видит. А ты нас задолбал со своими «почему» и «почему не вот так»! Тарх никогда не рехнется. Вишь, как жреть?… Наконец-то разохотился. Давай скорее за стол, а то одни кости останутся. Ты ж второго кабанчика сделать не сможешь?

Олег ответил слабо:

— Смогу.

— Такого же? — не поверил Мрак.

— С хрустящей корочкой?

— Смогу… Ты только не смотри ему сейчас в глаза. Мрак удивился:

— Кабанчику?

— Мрак…

— Да ладно тебе! Это же наш Таргитай…

За столом Мрак снова ухватился за жареную ногу. Сочное мясо и тонкие косточки исчезали в его пасти, как листья салата. Таргитай ел как-то вяло, но ел. Мрак подмигнул ему дружески и, вопреки запрету Олега, посмотрел Таргитаю прямо в глаза. Ничего не случилось, и тогда Мрак спросил взглядом, что же случилось с Олегом, Таргитай так же взглядом ответил, что не представляет, но это же Олег, он же умный, а у умных бывают припадки от умности. Мрак усмехнулся и сказал взглядом, что это бывает только у чересчур умных…

И вдруг на такой же кратчайший миг сумел увидеть то, что Таргитай видит постоянно. Он увидел ВСЕ, и сам, как и Олег, скорчился от ужаса и боли. Он увидел, как бешено вращаются галактики, разбрасывая по сторонам мириады звезд, и как астрономически медленно поворачивается ядро атома, увидел дивные волны и полосы невиданного света, что идет через Вселенную, странных существ, что кочуют от галактики к галактике, размерами почти превосходя их, увидел, как схлапывается мембрана не то водяного растения, не то межгалактического портала, ощутил сокровенную суть континуума, а когда обратил взор на крохотную невзрачную галактику на краю Вселенной, узрел там Солнце, планету Земля, то разом познал всех живых существ, все движения вод и воздушных потоков, увидел прошлое всего на свете и, увидев умирающего в больнице человека, успел подумать с презрением: что за глупая мысль, будто жизнь — лишь кратчайший миг между двумя вечностями небытия, ведь это же он был легионером в Британии, он водил парусные корабли к неведомым землям, он носил в корзине ил в долине Евфрата, я его использовал часто, он, этот человек — хорош, я его буду посылать снова и снова, он из того, что в себе культивирую, а не то, от чего избавляюсь…

Он упал, катался в аду, его трясли, били, а когда очнулся, над ним нависало перекошенное лицо Олега. Зеленые глаза волхва стали белыми от ужаса.

— Мрак, что с тобой? Что ты увидел?… Мрак, вспомни про Ирму!… Ирма, Ирма ждет!

В черноте, что гасила сознание, вспыхивали искорки, все меньше и меньше. Угасали, как становился все тише голос, что выкрикивал что-то непонятное и ненужное. Мрак умирал и знал, что умирает, последним звуком оставалось это «Ирма», «Ирма ждет», он чувствовал странную боль и одновременно раздражение, что ему умереть не дают, а по щекам били, за плечи трясли, из черноты наконец выступило восково-бледное лицо волхва, красные волосы горели, как закат солнца на полнеба, а зеленые глаза впивались, как боевые лазеры.

— Мрак, — повторял Олег настойчиво.

— Ты обязан вернуться!… Там Ирма — слабый птенчик, понял? Слабый, совсем слабый! Ни крыльев, ни лап…

Мрак застонал, пошевелился. Таргитай сидел за столом, руки его бессильно лежали на столешнице. Синие глаза смотрели на них почти равнодушно. Нет, со слабой симпатией.