Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

- Моя гостиница, - ахнула я, когда мы проехали мимо высотного здания. – Ваня, ты помнишь? Мы здесь познакомились.

- Сима, прошло всего четыре месяца. Конечно, помню.

- Четыре с половиной, - поправила я его. Мечтательно вздохнула. – А у меня такое чувство, что давно-давно все было.

Мои восторженные размышления снова подпортил Прохоров. Оказавшись в городе, в котором он, скорее всего, не ожидал оказаться снова в ближайшем будущем, он принялся нервно ёрзать на сидении.

- Сима, - позвал он. – Ты ведь несерьёзно?

- Что несерьезно? – переспросила я.

- Ты же не собираешься сдавать меня ментам?

Я решительно кивнула.

- Очень даже собираюсь. И не каким-то ментам, а одному конкретному. У Лёни, знаешь ли, накопилось к тебе немало вопросов. Личного характера.

- Ты собираешься передать меня Снегиреву? – Денис якобы презрительно фыркнул, но в его голосе явственно звучали обеспокоенные нотки. – Наверное, хочешь подсуропить дружку лишнюю звездочку на погоны.

- Понятия не имею, дают за это звездочку или нет. – Я снова к Прохорову обернулась, глянула на него со всей серьёзностью. – Ты помнишь, как звонил мне и угрожал? Смеялся, когда я тебе про Любу рассказывала, про то, как ты её на миллионный кредит кинул. Ты смеялся, Денис. А теперь ты договориться со мной пытаешься? Ничего не выйдет. Ты всех нас обманул.

- А ты не обманула? Ты такая же, как я, - зло фыркнул он. – Улыбалась той же Любке, и врала ей!

Стало неприятно, я нахмурилась. Но запротестовала:

- Может, и врала, но плохого никому не делала. Ничего ни у кого не отбирала.

- Да? А Серега?

- Ой, заткнись, - разозлилась я, и отвернулась от него. Встретила красноречивый взгляд Филатова, недовольно поджала губы. Указала рукой на поворот. – Здесь налево. – Я достала из кармана телефон, кинула на Дениса через плечо гневный взгляд. – Ты заслужил сесть в тюрьму. Через несколько лет твоя морда перестанет быть столь лощеной, и тогда, возможно, женщины начнут задумываться, прежде чем тебе так слепо доверять.

Прохоров пыхтел, разглядывал наручники на своих руках, которые надел на него Михалыч несколько часов назад.

- Я верну Любе деньги.

- Ого, - весело хмыкнул Филатов. Кинул на меня вопросительный взгляд.

А я, признаться, задумалась. Гладила большим пальцем экран телефона.

- Кредит и за квартиру?

Прохоров слышимо скрипел зубами.

- Да.

- Что ж, - проговорила я после паузы, - надейся, что её семью этот бонус устроит. Я ничего решать не стану.

Когда я набрала Лёнин номер, и он услышал мой голос в трубке, серьёзно удивился. А уж когда я сказала, что жду у его подъезда, вовсе растерялся.

- Сима, ты вернулась в город?

- Решила навестить, - ушла я от прямого ответа.

- Серега хотел в розыск подавать. Всерьёз уговаривал меня сделать это.

- Надеюсь, ты на уговоры не поддался. Рассказал ему, что я всего лишь загулявшая бывшая жена, и искать меня нецелесообразно.

- Это ты сейчас меня подкалываешь?

- Конечно. Так что, ты выйдешь? У меня для тебя подарок.

- Не хочу никаких подарков.

- Лёня, иди на улицу, - прикрикнула я на него.

Снегирев вышел из подъезда через пару минут, увидел меня, незнакомую машину, потом Филатова, настороженно сверкнул глазами. Но со мной поздоровался, еще разок.

- Привет. – Окинул меня придирчивым взглядом с головы до ног. Буквально ощупал. Снова к Филатову подозрительно присмотрелся. – Как дела?

Я легко пожала плечами.

- Неплохо. Устраиваюсь на новом месте.

- Понятно. Решила ещё разок замуж сходить?

- Думаю об этом, - честно призналась я, хотя, Иван Олегович официального предложения мне ещё не делал. Я, тем временем достала из сумки заранее приготовленную папку с документами. – Сделай одолжение, передай Сереже. Тут доверенность на квартиру, ещё кое-какие документы. И… письмо для Любы, и для него тоже.

Снегирев нахмурился.

- Ты что же, встречаться с ними не планируешь?

Я замялась. Не знала, как объяснить Лёне своё нежелание встречи с бывшими родственниками. Я думала об этой возможности, мне, если честно, очень хотелось встретиться с Любой, поболтать с ней, как прежде, но у меня не было ни одного правдивого ответа на её вопросы, а врать мне больше не хотелось. Я боялась, что у меня не получится. А сказать правду, означало признаться в изначально продуманном обмане, которое с годами превратилось в каждодневное предательство. Я не была к этому готова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Лёня, сегодня у меня нет на это времени. Ты сам поймешь почему. Я потом… позвоню, поговорю. Я тебе обещаю.

- Сима, ты творишь не дело, - шепнул он мне, а я могла лишь глупо улыбнуться ему в ответ.

- Ты документы передашь?

- Передам, - пообещал он, но несколько неохотно.

А Филатов подошел и протянул ему ещё папку с бумаги, довольно упитанную. И сказал:

- А это в довесок, чтобы не скучно было.

Снегирев непонимающе хлопнул глазами.

- Что это?

- Личное дело… одного товарища, - хмыкнул Иван Олегович. А потом махнул Михалычу рукой, и вот из автомобиля с недовольной, хмурой физиономией появился Прохоров. У Лёни, в буквальном смысле, отвисла челюсть, а Филатов хлопнул нашего пленника по плечу. Ухнул у того над ухом: - Казнится и кается. Говорит, готов возместить, материально.

- Да? – выдохнул Лёня, обойдя Прохорова по кругу, как нечто диковинное. Затем на меня посмотрел: - Где ты его нашла?

- Там лучше никогда не бывать, - скривилась я, припомнив то злачное место с избытком дешевых стриптизерш. А Снегирева поторопила: - Звони своим, пусть приезжают. И Сереге позвони… Пусть послушает обещания и заверения несбывшегося родственника. Вдруг заинтересуется.

- А ты?

Я на Филатова оглянулась, снова посмотрела на Лёню.

- Мы лучше поедем. – Я помедлила секунду, а потом подошла и Снегирева порывисто обняла. Шепнула ему на ухо: - Передай девчонкам привет. Скажи… скажи, что когда-нибудь я все объясню.

Лёня мне ничего не ответил, смотрел на меня испытывающе, может, ждал, что я помощи попрошу, не захочу никуда уезжать, но я первой отступила к автомобилю. Михалыч пристегнул Прохорова наручниками к водосточной трубе, наверное, чтобы ему комфортнее было дожидаться приезда полицейского эскорта, а затем тоже направился мимо Снегирева, не обронив ни единого слова и не удостоив его взглядом. Я нырнула на заднее сидение, мужчины сели впереди, и автомобиль тут же тронулся с места.

Филатов был за рулем, но протянул мне руку. Я вложила свои пальцы в его ладонь. Он хмыкнул.

- Мы произвели впечатление.

- Произвели, - согласилась я, чуть печалясь. Понимала, что на этот раз я уезжаю навсегда. Прежней Симой к своим знакомым в этом городе точно вернуться не смогу. Не то чтобы сильно этого хочу, но точно буду скучать. По Любе, Гале, Юльке… Даже по бывшему мужу и его родителям. Они так долго были неотъемлемой частью моей жизни… Их мне будет не хватать. Но, возможно, однажды, я всё-таки наберусь смелости, подберу подходящие слова, и тогда позвоню, встречусь, и мы будем плакать и смеяться, вспоминая прошлое.

А, возможно, слов я никогда так и не подберу. И жизнь в этом городе превратится в очередную череду воспоминаний. Моя жизнь потечет дальше, рядом с другими людьми. Рядом с сыном и Ваней. Зато у меня больше нет оснований с ними расставаться, даже на день. И эта мысль делает меня самой счастливой женщиной на свете. Она меня будоражит, заставляет счастливо улыбаться каждому новому дню.

А драгоценности, спросите вы. Их судьба мне неизвестна. Уж как их поделили или не поделили Рудаковский и Соболевский, для всех остается тайной. Что я знаю доподлинно, так это то, что оба вернулись в Санкт-Петербург, к своим привычным жизням, планам и, наверняка, очередным мошенническим схемам. И в чьих сейфах сейчас лежат царские бриллианты, наверное, долгие годы никто не узнает. Главное, что на мне эти камни грузом на шее больше не висят. Черт бы с ними…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})