Мятежный дом - Ольга Чигиринская

Выглядели пираты так же неживописно, как и навегарес — разве что все носили ветрозащитные маски. Главарь — среднего роста квадратный мужик, весьма характерно косолапящий при ходьбе — Нейгал вот точно так же загребал носками внутрь — выглядел весёлым и дружелюбным. Поднявшись на мостик, он свою маску снял, из чего Дик сделал вывод, что они не столько боятся открывать свои лица, сколько опасаются схватить позорный для космохода загар планетника.

До определенного момента все происходило почти так, как в Муравейнике во время визита какой-нибудь банды к торговцу: все делали вид, будто это что-то вроде внеплановой налоговой инспекции. Торвальд на мостике разговаривал с главарем налетчиков, курил и даже улыбался. Как будто они приплыли сюда не ограбить навегу, а купить весь груз. И это было почему-то особенно унизительно.

«Определенный момент» Дик пропустил, потому что был на верхней палубе, а началось все в трюме, в той секции, где обретались пищевые запасы экипажа. Оттуда, выскочил Петер и, грохоча башмаками по палубе, размахивая руками на бегу, понесся к надстройке, где Торвальд стоял с главарем налетчиков.

— Тор! — прокричал кок. — Они берут кракена! И бустерную муку! Это как понимать, Тор?

Глядя на него, бандиты не могли удержаться от смеха.

— В чем дело, господин Шиман? — спросил Торвальд, поворачиваясь к главарю.

— Сейчас узнаем, — из трюма появился бандит со штурмовой винтовкой через плечо. — Эй, Муха, зачем вы полезли в ту секцию?

— Жратвы мало! — ответил Муха. — Всего двести бочек по тонне — это разве дело?

— Ну вот тебе и объяснение, — развел руками господин Шиман. — Вы должны были лучше работать, Нордстрем.

— В прошлый раз вы взяли сто — и вам было достаточно, — улыбка исчезла с лица Торвальда.

— В прошлый раз я снизошел к лени и неумению гребаных имперцев, — зато Шиман улыбался все шире. — А теперь вижу, что вы хотели меня напарить. Почему дети моего клана должны голодать из-за вас?

— Почему бы взрослым вашего клана не выйти самим на лов ради детей? — подал голос господин Бадрис. — У вас превосходная навега.

— У меня не хватает рук для нее, и ты это знаешь, мартышка, — ответил грабитель. — Найди мне рабочие руки. Найди мне гемов!

— Па, — подал голос молодой бандит с нижней палубы. — А тут вроде есть гемы. Полный кубрик. Заперлись от нас, дурачки…

Выражение Шиманова лица изменилось.

— А что, Нордстрем, — сказал он, — пожалуй, гемы тебе теперь ни к чему. Всё равно подохнут с голоду, а?

«Я бы сейчас взял его в заложники», — подумал Дик. — «И они бы у меня поплясали…»

— Я не дам им подохнуть с голоду, — ответил Торвальд. — И постараюсь не подохнуть сам. Но мы будем за них драться, господин Шиман. Они члены нашего экипажа и наши братья во Христе. Забирайте то, за чем вы пришли. Забирайте наш хлеб. Не трогайте моих людей.

— Я слыхал, что в прошлый раз, — Шиман вынул игольник и ткнул Торвальда в подбородок, — шестерых твоих людей положили, навегу утопили, а ты болтался вместе с другими на плоту, как говно в проруби, пока тебя не вынул Детонатор. Что мешает мне поступить так же?

— Жадность и трусость, — ответил Торвальд. — Вы прекрасно знаете, господин Шиман, что ещё одна выходка в этом роде — и наши навеги больше не появятся в ваших водах. И чем вы займетесь тогда? Будете грабить своих, ничего другого вам не останется. И если в первые же три месяца вы не налетите на конвой и не погибнете в бою — то вас возьмут на базе и отправят на виселицу уже не люди Сейта, а войска тайсёгуна.

— Ах ты поганый хрюс, — Шиман ударил Торвальда рукоятью по лицу. Дик вздрогнул. Наблюдавший за ним вавилонянин толкнул его в плечо:

— Не спать на погрузчике.

— Вы у меня отняли старших сыновей, — сипя от гнева, продолжал Шиман. — Вы меня сделали нищим. И ты, ублюдок, еще смеешь попрекать меня тем, что я грабитель? Да я заберу у тебя не то что жратву и гемов — а и штаны твои с ботинками. И это будет только справедливо.

— Если вам так легче думать, думайте так, — проговорил Торвальд, пытаясь рукавом остановить кровь из рассеченного лба. — Пока я жив, я не отдам гемов.

— Тебя шлёпнуть проще, чем каппу, — ответил Шиман.

— А меня? — снова подал голос Бадрис. — Господин Шиман, опомнитесь. Я не имею права вмешиваться в распри, но я могу сказать пару слов своему начальству. А оно может сказать пару слов в Совете Кланов. Здесь ваши воды, вы можете брать пеню за проход и устанавливать ее размер, и как бы ни был мне противен ваш образ действий, я не в силах воспрепятствовать. Но если Сога утопят еще одну навегу, экологи скажут, что Сога представляют угрозу экосфере планеты.

Шиман развернул ствол к нему. Господин Бадрис не шелохнулся — и если бы не струйка пота между маской и воротником, ни по голосу, ни по движениям его никто не смог бы сказать, что он смотрит в дуло пятидесятизарядного игольника.

А впрочем, было жарко.

— Если же погибнет эколог, — не повышая голоса, сказал господин Бадрис, — я затрудняюсь сказать, как отреагирует мое начальство. Просто затрудняюсь.

В этот момент Дик простил ему всё, и на много недель вперёд.

— Шнайдер смотрел на вас сквозь пальцы, пока вы брали только продукты, — продолжал Бадрис так же ровно. — Инцидент с гибелью навеги было не так легко замять, как вы думаете. Если же вы похитите гемов — дело будет рассмотрено по закону. Будет ли клан Сога отвечать за действия семьи Шимана? Подумайте об этом, пожалуйста.

Пират молча пнул Торвальда в голень — и это был знак поражения.

— Оставь гемов в покое, самим жрать нечего, — бросил он сыну. — Загружаемся и уходим. Эй, а ты чего вызверился?

Дик мысленно проклял себя. Зачем не отвёл взгляд сразу?

— Извините, сэр, — сказал он. — Я просто думал… ваша походка, сэр… вы ведь были в тяжелой пехоте?

— Я из «Бессмертных», если ты об этом хотел спросить, — бандит перегнулся к нему через перила. — И я хочу тебе сказать по этому поводу две вещи. Во-первых, на Сунагиси я не был — вышел в отставку раньше. Во-вторых, я жалею, что меня там не было. Нейгал слишком на совести помешался. Позаботился, чтобы все, кроме него и катерных стрелков, остались чистенькими. А я бы отправил ребят прогуляться с флордами в руках. Чтобы все почувствовали, как воняют штаны предателя, когда к нему приходит расплата.

На Дике были очки-полумаска от солнца, в высоких широтах так же беспощадного, как и на экваторе. Наружу торчал только подбородок, так что ничего по глазам Шиман прочесть не мог. А если бы и мог, сильно бы удивился. Потому что Дик не испытывал гнева — он оставил его позади, он был сейчас на той звенящей грани, за которой начинается легкость и покой. В этом состоянии он убивал в «Драконьем цветке». А помимо этого Дик ощущал странное удовлетворение — ну вот и сыскался среди «Бессмертных» настоящий подонок.

— Что-то еще хочешь сказать? — спросил Шиман.

— Нет, сэр. Ничего.

В самом деле, сейчас говорить было решительно не о чем. Для разговора требовалось более уединенная обстановка и… хотя бы свог.

— А что ему говорить, — выдохнул Торвальд, опираясь на переборку. — Он же не наш. Военный сирота из Лагаша.

— Из клана Сейта? — спросил молодой.

— Из ниоткуда, — огрызнулся Дик.

— И ты ходишь с имперцами, боя, — скривился Шиман. — С теми, кто тебя осиротил.

— Эколог не выбирает, — ответил за Дика господин Бадрис. — Это мой племянник, и пусть лучше он ходит с имперцами, чем патриотично сдохнет с голоду.

— Ты хочешь сказать, его родители погибли на войне? — фыркнул Шиман. — Экологи сражались? Где? На каком фронте? Атмосферном?

Те грабители, что были ближе, угодливо засмеялись.

— Славная шутка, господин Шиман, — улыбнулся Бадрис. — Я её не скоро забуду.

— Да уж постарайся, червяк земляной. И своё место не забывай заодно.

Дик от греха склонился к пульту управления и отдал на погрузчик команду поднять из трюма очередные бочки. Глайдер сделал новый заход, люди внизу прицепили крюк к обвязке — и бочки поплыли в воздухе на чужую навегу.

Когда всё наконец закончилось и глайдеры ушли, подняв грабителей на борт, Бадрис, глядя на Дика, сказал:

— Если бы ты знал, как мне хочется швырнуть тебя за борт.

— Если капитан разрешит — я прыгну, сэр, — Дик чувствовал себя предельно виноватым.

— Я бы разрешил… — присев на перила, Торвальд потирал ушибленную голень. — Но у тебя, к сожалению, разболтана иммунная система. Схватишь ларингит или фурункулами пойдёшь. А тебе ещё Себастьяна играть.

— Тогда, наверное, просто ударьте меня.

— Практика показала, что бить этого молодого человека — совершенно напрасная трата времени и сил, — усмехнулся Бадрис. — Но кто тебя тянул за язык?

— Извините, сэр… Я не подумал, что он так сразу вспомнит о Сунагиси.