Опрометчивый поступок - Джудит Айвори

Он оскорбил представителя противной стороны, и дело дошло до вызова на дуэль. Сарказм этого человека проявился тогда во всей красе: он предложил драться копьями на неоседланных конях. Самое занятное, – виконтесса холодно улыбнулась, – что это было ему вполне по силам. Мне стало известно, что мистер Коди два года жил среди команчей. Его отец, человек эксцентричный, таким образом учил его тяготам жизни. В этих бумагах, – она пошевелила стопку, – ты найдешь всю историю жизни этого человека устами его родных и выдержки из досье в Уайтхолле.

Виконтесса снова обменялась взглядом с мужем. Это окончательно убедило Лидию в том, что они заодно.

– У меня есть основания думать, что он пытается оказать на тебя давление, шантажируя историей вашего совместного пребывания на пустошах. В самом деле, это может тебя серьезно скомпрометировать, но не волнуйся, семья не даст тебя в обиду!

– Ты ошибаешься! Я уже сказала папе…

– Мы обсуждали и это, – вмешался ее отец. – И вот что мы хотим тебе сказать: никто не принудит тебя выйти замуж против воли! Никто!

Лидия ощутила громадное облегчение. Они все-таки решили предоставить выбор ей самой!

– Значит, вопрос с Боддингтоном решен? Он милый и… и достойный человек, но я не люблю его.

Отец казался ошарашенным, мать помрачнела окончательно.

– Э – э… дорогая моя… – промямлил виконт. – Я имел г виду совсем другое… но раз уж на то пошло… хорошо, не вы ходи за Боддингтона.

– Этого только не хватало! – возмутилась виконтесса. – Выйдет как миленькая! Что за капризы? Я вышла за того, коп выбрали родители!

Джереми Бедфорд-Браун напрягся всем телом. Так человек, только что получивший удар, напрягается, думал что последующие не заставят себя ждать.

– И ты сожалеешь об этом?

– Нет, что ты! – поспешно заверила его жена. – Ничуть.

Они впились друг в друга взглядами: один – стараясь заглянуть в душу, другая – демонстрируя искренность. Движение жемчужин прекратилось.

– В любом случае, – сказала виконтесса в этой тягостной тишине, – теперь, когда мы знаем всю подноготную мистера Коди, мы можем смело указать ему на дверь. Его внимание компрометирует нашу дочь.

– Мы не можем так просто выгнать этого человека, – возразил виконт. – Мне нужно обсудить с ним множество деталей. Впрочем, я могу в разговоре упомянуть, что на Лидию начинают косо поглядывать. – Он повернулся к дочери. – Почаще появляйся в обществе Боддингтона. Это положит конец возможным подозрениям, а заодно поможет тебе принять окончательное решение.

– Разумно, – поддержала виконтесса.

«Разумно, – согласилась Лидия. – Теперь, когда ей не грозит брак с Боддингтоном, можно смело укрыться за его спиной, а заодно дать ему это понять».

Патерсон был совершенно прав, назвав Джереми Бедфорд-Брауна страстным охотником. Его излюбленной добычей были лисы и тетерева, но он не гнушался также зайцами и время от времени пятнистым лесным оленем. Егерь виконта разводил фазанов и потом отпускал их на свободу, чтобы и хозяин мог пострелять, и собаки не теряли сноровку между охотничьими сезонами. Если конюшни в имении были внушительные, то псарня – монументальная. Гончие, фокстерьеры, сеттеры и ретриверы самых благородных кровей уживались здесь с немыслимыми дворнягами, если тем случалось уродиться с отличным нюхом. Виконт обожал собак и нередко лично кормил их, вычесывал и ласкал. Для работы на псарне он нанимал только истинных любителей, и никто никогда не поднимал здесь руки на животное.

Совершив тур по этой святая святых, Сэм и хозяин дома прошли через розарий и уже собирались подняться на террасу, однако дружно замедлили шаг, заметив, что в дальнем конце террасы Боддингтон как будто объясняется с Лидией.

Сэму бросилось в глаза, как внимательно ловит Лидия каждое слово англичанина – прямая противоположность тому, как она обращалась с ним самим. Вот она качнулась к Боддингтону и положила руку ему на локоть. Однако что-то не вязалось. После короткой вспышки радости на лице англичанина отразилось глубокое уныние. «Что ж, – подумал Сэм, – это она умеет: парой слов вернуть с небес на землю. Ничего, скоро ты будешь там снова».

Виконт постучал его по плечу.

– Оставим их!

Они двинулись в обход. Виконт шел, не сводя взгляда со своих сапог, под которыми похрустывал гравий дорожки,

– Мы надеемся, что Лидия выйдет замуж за Боддингтона… – он запнулся, – ну, или за человека равному ему по положению.

Превосходно! Сэму захотелось плюнуть на ухоженную дорожку или разразиться грубой бранью. Он только и делал, что получал откровенные намеки типа «руки прочь!» или «оставь ее в покое». При других обстоятельствах он давно уже захлопнул бы за собой дверь этого дома.

Он и не подозревал, что ситуация на террасе была далека от той, которую он себе вообразил, и что Лидия в этот момент немногим счастливее его самого. Только что она объяснила Боддингтону, что может быть только его другом, но никак не женой. В ответ он сказал, что будет ждать, пока она не передумает.

– По крайней мере моя совесть чиста, – мрачно сказала Лидия.

Некоторое время они сидели на скамье в неловком молчании.

– Я питал надежду, – признался Боддингтон.

– Мне приятно это слышать, но… увы!

– Однако это странно, – продолжал он.

Это было именно то, что должен был сказать каждый, услышав подобную новость.

– Вам не о чем беспокоиться, за вас с радостью пойдет любая.

– Очевидно, нет.

Укоризненный взгляд Боддингтона обратился к Лидии, и она впервые заметила, что глаза у него очень темные, почти черные. В памяти тотчас возникли синие озера других глаз. Эти не меняли цвет – те, другие, всегда были разного оттенка. Это зависело буквально от всего: освещения, настроения, фона. В последнее время, однако, они всегда были цвета небес в легкой дымке – цвета грусти.

В тот же день в сумерках Сэм спустился в розарий и, идя наугад, оказался на стрельбище. Лидия тоже приходила сюда практиковаться, он заметил ее из окна. Возможно, он был движим надеждой застать ее здесь и в эту сумеречную пору, но стрельбище пустовало. Поскольку к Сэму уже обращались с вопросом, не видел ли он Лидию, ему пришло в голову, что она прячется от всех, в том числе и от близких.

Заметив в траве стрелу, Сэм поднял ее и расправил помятое оперение. Оперение. Перья. Перышки на соломенной шляпке, такие нежные, что дрожали от малейшего колебания воздуха.

Он поднял стрелу на уровень глаз, держа между двумя пальцами. Она и впрямь была легкая, он отметил это еще во время их с Лидией состязания.

Оперение… что-то всплыло в памяти.

Черный лебедь! Его черный лебедь с пустошей. Сэм вообразил себе Лидию плывущей в танце, как она клонится, грациозно поводя руками, как показывает превращение птицы в прекрасную женщину.