Возвращение пираньи - Александр Бушков

Бокаси, обронив пару фраз, переступил через борт – на нем были домотканые штаны до колен, крайне удобные для того, чтобы бродить босиком по мелководью. Навалившись на шест, Кацуба вытолкнул лодку подальше от берега и удерживал на месте.

Проводник с невозмутимым лицом перевернул труп на спину. Стоя в воде, присел над ним на корточки, потрогал. Державший лес под прицелом Мазур без труда рассмотрел, что горло у покойника прямо-таки перехвачено до шейных позвонков – очень похоже, мастерским ударом мачете. Вся кровь уже успела стечь в реку, жуткая бледная рана походила на сюрреалистическую улыбку.

Повинуясь жесту проводника, Кацуба подогнал лодку, индеец ловко запрыгнул в нее, почти на качнув, забрал шест у Кацубы и выгреб на середину. Лицо у него, хотя и невозмутимое, не было вовсе уж деревянно-куперовским, и Мазур легко определил: проводник не на шутку встревожен...

Хуже нет быть свидетелем разговора, в котором не понимаешь ни слова, особенно в такую минуту. Вот уж действительно, плывем, как кабальеро в старину: именно так все и выглядело во времена Кортеса, надо полагать, когда трупы с перерезанными глотками были привычной деталью пейзажа...

Трое тихонько переговаривались, Мазур ежился от нетерпения, поводя толстым из-за глушителя стволом автомата.

Глава тринадцатая

Сатрап местного значения

И наконец уловил хоть что-то понятное – явственно прозвучавшее слово «барбарос».

– Лесной индеец? – спросил он.

Ольга кивнула:

– Типичный. Где-то поблизости, Бокаси уверяет, селение.

– Что, очередная жертва незаконной любви и ревности? – попытался пошутить Мазур.

Не вышло шутки – спутники смотрели на него скорее досадливо, как на несмышленыша, не понимающего очевидных вещей.

– У лесных несколько иные традиции, – сказал Кацуба. – Может показаться смешным, но нравы нашего проводника – как раз продукт несколько более цивилизованной, оседлой жизни. Лесных мало, если начнут из-за подобных вещей резаться, вымрут. Там свои обычаи, исключающие смертоубийства внутри коллектива...

– Тогда?

– Спроси здешнюю уроженку, – не без некоторого ехидства сказал Кацуба.

– А ведь дымом несет... – протянул Мазур. – Явственно... Оля, что это может быть?

Отвечать ей было неприятно, он моментально понял. Сердито отвернулась, бро-сила:

– Случается такое в глуши. Если племя не хочет уходить с земли, которая кому-то приглянулась...

– Ага, – тут же сообразил Мазур, что-то о подобном слышавший. – Захолустные магнаты, полезные ископаемые, драгоценные породы дерева?

Она неохотно покивала:

– Конечно, есть департамент по делам лесных индейцев, есть законы и строгие правила, только вот не всегда есть возможность укоротить руки окраинным «барончикам». Это не вчера началось и не сегодня, уж как ни бился дон Астольфо, а с корнем выжечь даже у него не получилось...

– Так, – сказал Мазур. – Это что же, есть риск попасть в самые что ни на есть нежелательные свидетели?

– Боюсь, что так, – поджала губы Ольга. – Тут никакое «сальвокондукто» не поможет. Только... – и выразительно похлопала по кобуре своей «беретты».

– Очень мило. А как-нибудь объехать стороной нельзя?

– Не получится. Бокаси говорит, нет тут таких притоков... Если что, будем драться. Лишь бы не попасть под огонь из засады.

Лодка вновь двинулась вперед – индеец не включал мотора, орудуя шестом. Дымом несло все сильнее, за поворотом они увидели источник гари – черные клубы лениво выплывали к реке между покрытыми серыми лишаями мха стволами. Бокаси остановил лодку, они долго, старательно прислушивались, но не услышали никаких звуков, говоривших бы о присутствии человека, ни выстрелов, ни криков, ни беготни. Лодка вильнула вправо – проводник уверенно повел ее к берегу, что-то коротко сказал.

– В этом селении он и собирался прятаться, – перевел Кацуба. – Он со многими в лесу знаком, но к этим собирался в первую очередь. Черт, и не остановишь его теперь...

Он перехватил шест у проводника. После недолгих колебаний сунул ему Мазуров «гаранд». Умело держа карабин, Бокаси прыгнул на берег и бесшумно заскользил меж стволов.

Его не было минут десять. Вокруг стояла тягостная тишина – не орали обезьяны, молчали птицы. Судя по реакции живности, еще сторожко помалкивавшей, с о б ы т и я развернулись не так уж и давно.

– Если начнется, бейте на поражение, – резко бросила Ольга.

Кацуба осторожно поинтересовался:

– А это не будет, некоторым образом, вмешательством во внутренние дела? Мы как-никак дипломаты... по бумагам. Что ни говори, иностранцы.

– Вы помогаете мне, – отрезала Ольга. – А я им сейчас оформлю, если попадутся, девяносто третью «б» – гражданский арест, то есть задержание преступника, которое вправе осуществить любой законопослушный гражданин при отсутствии поблизости полиции. Что вы так смотрите? Работа такая, приходится знать и уголовное право...

– А если они не подчинятся порывам гражданского долга?

Лицо у нее было белым от злости:

– Ну, тогда пусть сообщают через спиритическое блюдечко, что у меня не было никаких прав стрелять... Прикройте автоматы чем-нибудь. Чтобы не было видно. Куртки запахните, в случае чего работать будем пистолетами, – распоряжалась она четко и властно. – Улик, собственно, никаких, мы даже не знаем, кто это сделал...

Мазур торопливо навел автомат на мелькнувшую меж стволов фигуру. Опустил, узнав проводника. Через пару секунд тот что-то кратко говорил Ольге.

– Все селение... – протянула она. – Никто, похоже, не успел уйти, их окружили на рассвете и начали... Там еще подробности, но я их пересказывать просто не хочу... – и что-то приказала индейцу.

Он покосился на Ольгу словно бы с недоверием, но, вздохнув, все же завел мотор. Снова заревело на два километра вокруг, лодка помчалась вперед, взметывая стоячую воду.

– Прикройте автоматы, – настойчиво повторила Ольга. – Один «гаранд» оставьте, в здешних местах он никого не насторожит... Да просто сдерните чехол с палатки... – Она достала запасной магазин и сунула его донцем вверх в нагрудный карман куртки.

– Может, не будем нарываться? – спросил ее Мазур, перекрикивая рокот мотора.

– Это моя страна, и мне виднее! – прямо-таки рыкнула она. Ветер от быстрого движения разметал ей волосы, сделав похожей на носовую фигуру старинного парусника: отважная охотница с копьем наперевес...

Понемногу Мазур увлекся азартом погони, не зная, правда, существует ли дичь или они тянут пустышку. На лице у Кацубы он читал величайшее неодобрение, но, слава богу, при Ольге напарник не мог пуститься в прежние разглагольствования о необходимости беречь струмент...

Старенький мотор работал без сбоев, бивший в лицо ветер давно разметал кусачую мошкару. Ольга радостно вскрикнула, показывая вперед.

Теперь и Мазур видел широкую синюю корму большого катера – преследуемый пока вроде бы спокойно шел по середине реки, но над высоким фальшбортом маячили фигуры, неотрывно таращившиеся из-под руки на догоняющих. Ольга, не глядя, протянула назад руку ладонью вверх. Бокаси положил ей на ладонь пригоршню гильз.

– Улавливаешь ход мыслей? – спросила она, перехватив взгляд Мазура. Тщательно ссыпала гильзы в боковой карман и застегнула его на пуговицу.

– Чего ж тут не уловить... – пожал он плечами. – Только вот что... Давай я сначала попробую взять их аккуратно и чистенько, а уж потом ты начнешь психологические этюды в духе Шерлока Холмса, гильзы будешь сличать... Я ж чувствую, ты готова героически кинуться на абордаж... Ну, я тебя прошу.

– Ладно, – кивнула она после короткой внутренней борьбы. – Только п о т о м мне не мешай. Понял?

– Ох, отчаянные вы мои... – поморщился Кацуба.

Катер был чуть ли не впятеро больше лодки, широкий, на две трети закрытый сверху надстройкой с иллюминаторами. Вряд ли он имел превосходство в скорости, а вот в численности настигаемые превосходили: на корме, под открытым небом, толпилось человек восемь. Парочка из них положила на борт карабины – стволы, правда, пока что смотрят не на догоняющую лодку...

Ольга замахала руками, перекрещивая их и разводя, что-то крикнула. Проводник сбросил газ, лодка теперь шла вровень с кормой катера. Сверху на них хмуро поглядывали и заросшие, и чисто выбритые физиономии, которым, безусловно, не следовало доверять свой кошелек или репутацию непорочной девицы. Особой свирепости или злости на рожах не было – уверены в себе, надо полагать.

Стоявший в середине, пузатый, с роскошными усами, что-то закричал в ответ, рассерженно и недоуменно, как человек, не привыкший выполнять приказы наглых незнакомцев. Стоявший с ним рядом уже недвусмысленно похлопал ладонью по затвору карабина.

– Предлагает катиться к той самой матери, – быстренько перевел Кацуба. – Пока целы.

Жестом показав проводнику, чтобы прижал лодку к борту катера почти вплотную, Мазур выругался про себя и подбросил тело вверх. Ухватился обеими руками за широкую доску фальшборта – ободрав кожу от рывка и разницы в скоростях – подтянулся, перемахнул на корму катера, сшибив кого-то ногами, приземлился на корточки и тут же выпрямился.