Бремя империи - Александр Маркьянов

Побледнев, оба дежурных смены — и тот кто сдал смену и тот кто ее принял — бросились к оператору, подавшему сигнал тревоги. Оператор этот наблюдал за Средиземным морем, посредством висевшего над ним разведывательного спутника.

Зал, где сидели операторы, чем-то напоминал кинотеатр — многофункциональный дисплей, на котором высвечивалась испещренная разными значками карта мира. Длинные ряды кресел полукругом перед дисплеем — кресла были похожи на дорогие анатомические кресла в спортивных автомобилях, и перед каждым из них был компьютерный терминал. Старший смены же находился в отдельной каморке на самом верху, примерно там же где в кинотеатре находится киномеханик со своей аппаратурой. Быстро спуститься вниз невозможно — в каморку старшего смены ведет узкая и неудобная лестница, если с нее спускаться бегом, немудрено и шею сломать. Пока оба старших смены — подполковник и полковник спустились вниз, от операторских мест раздался новый вскрик, от которого всех находившихся в зале прошиб холодный пот…

— Двойная термальная вспышка! Наблюдаю двойную термальную вспышку!!!

Двойная термальная вспышка — первый признак произошедшего ядерного взрыва…

— Боевая тревога! — полковник Слипчук, старший смены на ходу хлопнул по большой красной кнопке — она находилась у каждого ряда кресел операторов систем.

В фильмах обычно в этот самый момент начинает мигать освещение, начинает выть ревун. Бред полный. Операторам всех систем надо максимально сконцентрироваться, сосредоточить внимание — а тут свет мигает, и сирена завывает над ухом. Нормально? Поэтому на всех экранах на мгновение появились слова "боевая тревога", ревун взревнул и замолк, а на основном экране в углу возникло табло с бегущими секундами — включился таймер оперативного времени. Одновременно включилась система записи аудио и видеозаписи действий каждого оператора систем. В обычном режиме фиксировались только отдаваемые через терминал команды.

— Что? — три человека: полковник, подполковник и старший лейтенант вперились в экран монитора — докладывай, старлей, что у тебя тут делается?

Старший лейтенант, не отрывая взгляд от экрана, на котором расплывалось светящееся облако и то тут, то там мелькали новые вспышки — к счастью не двойные термальные — начал докладывать…

— Господин полковник, в восемнадцать часов сорок одну минуту я зафиксировал массированный старт ракет. Видно было плохо, но судя по всему — пуск с лодки, находящейся в подводном положении. Ракет около сорока. Из них одна отличалась по параметрам от остальных, пошла по баллистической траектории. В соответствии с инструкцией я сообщил об этом вам. В восемнадцать часов сорок три минуты система засекла двойную термальную вспышку и классифицировала ее как атмосферный ядерный взрыв средней мощности.

— Что это?

— Бейрут, господин полковник. Ядерный взрыв в воздухе чуть севернее Бейрута.

— Смотри! — подполковник Овечкин, который смену уже сдал, но все еще оставался в центре управления ткнул в угол экрана — тебе не кажется это странным? Датчики радиоактивности не срабатывают — радиации нет! Радиационный фон в пределах нормы!

— Интересно… — скептически сказал Слипчук — а это что такое? Что за облако? Топливно-воздушная смесь, что ли взорвалась в таком количестве. А электромагнитный импульс? А ракеты — они что, метеорологические? Короче — оставайтесь здесь, я пошел наверх, объявлять «Набат» и докладываться. Установите координаты старта ракет, подключайте всех. Коля, выведи мне данные со своего терминала на мой, в кабинете.

— Есть!

Преодолевая крутые ступеньки, спотыкаясь и ругая себя за проявление нервов, полковник Слипчук добрался до своего кабинета, плюхнулся в кресло, включил монитор. Несколько секунд смотрел на картинку, пытаясь ее осознать, запечатлеть в мозгу. И правда — или датчики на спутнике полетели, или и в самом деле нет радиоактивности. Но как такое может быть?

Впрочем, от обязанностей начальника смены его никто на освобождал — теперь он должен доложить в Санкт Петербург, в штаб. И пусть решают.

Включив терминал, машинально пригладив волосы — только недавно здесь вместо обычного терминала поставили видеоконференцсвязь — полковник Слипчук стал громко и отчетливо говорить, докладывая о сложившейся ситуации.

— Внимание! Произошел ядерный взрыв. Время взрыва — восемнадцать часов сорок три минуты по петербургскому времени. Координаты эпицентра: тридцать три — пятьдесят три — четырнадцать северной широты — тридцать пять — тридцать — сорок семь восточной долготы по сетке координат. Тип взрыва — атмосферный, высотный. Высота взрыва — около тридцати двух километров над уровнем моря. Мощность взрыва — около пятидесяти килотонн. Ширина облака — пять точка пять километров, увеличивается. Направление движения облака — тридцать один градус. Дополнительная информация — радиоактивность в зоне поражения не фиксирую, повторяю — радиоактивность в зоне поражения не фиксирую. Внимание! Зафиксирован массированный старт ракет. Тип ракет — крылатые, тактические. Носитель — предположительно подводный. Количество стартовавших ракет…

Каффрия, долина Бекаа. 30 июня 1992 года

Болело не тело, болело что-то внутри. Это даже была не совесть — просто он чувствовал, что с ним поступили неправильно и несправедливо — и он не понимал, почему.

Казак станицы Каффрия, расположенной в долине Бекаа Тимофеев Александр Саввич, шестнадцати лет от роду сегодня не работал. Отец и двое старших братьев работали, даже девятилетняя Нинка работала в полях — а он не работал, его оставили дома отлеживаться. Потому что три дня назад его выпороли.

Выпороли не просто так — выпороли по решению схода. Следователь, что вел дело по массовым бесчинствам в Бейруте, оказался честным — убрал из дела сопротивление полиции, убрал массовые бесчинства, оставил только хулиганство. По хулиганству, равно как и по другим мелким делам казака вместо мирового судьи имел право судить сход. Вот и передали казака — хоть и не реестрового, [Реестровый казак — казак, отслуживший положенный срок и включенный в реестр казачьих войск. Остальные, те, кому по возрасту служить было рано, но которые тоже могли держать в руках оружие и готовились к службе, тоже по умолчанию считались казаками. Не реестровыми казаками были и те, кто не подлежал призыву по мобилизации по старости. ] а все равно казака Тимофеева А.С., вместе с другими такими же, как он хулиганами приехавшему в полицию представителю местного казачьего войска. Представители войска доставили их всех по станицам, и оставили ждать наказания — до очередного казачьего круга. А на казачьем кругу, состоявшемся три дня назад, пришла и расплата. Почесали казаки бороды и решили: хулигану — тридцать горячих [то есть тридцать ударов розгами] по заднице, чтобы значит, больше не хулиганил и род казачий не позорил. Порешили, вызвали Александра Саввича к позорной колоде, посреди круга стоящей. Ну, тут делать нечего — снял Александр Савич штаны, лег на колоду, а атаман взял розог из стоящей тут же корзины да ему и всыпал. Хорошо так всыпал, с оттяжкой. Но дело было не в боли, у любого казака кожа дубленая и тридцатью горячими ее не продрать — а дело было в обиде и унижении. Голой задницей на сходе сверкать — и за что? За то, что черным укорот дали? Неправильно все это. Неправильно…

А теперь казак Тимофеев Александр Саввич лежал в прохладном сарае на спине — чтобы больнее было, чтоб запомнить навсегда — и размышлял над случившейся в его жизни коллизией. Если раньше в кругу сверстников он пользовался непререкаемым авторитетом — как же, и отец и двое братьев, все реестровые казаки, отец старший урядник, один из братьев урядник, да и кулак у Александра Саввича был крепкий — то теперь, после того, как выпороли, авторитет придется завоевывать заново.

Внезапно со двора донеслось рычание, недоброе такое горловое рычание. Сидевший на цепи кобель Мишка, помесь кавказской овчарки с кем-то еще, здоровенная и недобрая зверюга, одним своим видом отпугивающая воров и прочих лихих людей что-то почувствовал.

Отец что ли пришел? Рано вроде еще, пару часов еще работать. Не будет Мишка так отца встречать, рыком. Самое время сейчас, пока гроза не грянула новая, надо оросительную систему подготовить, [придя на Ближний Восток, русские большое внимание уделяли орошению и окультуриванию земель. Вся долина [Бекаа — это благодатный край, где можно по два-три урожая снимать. В нашем мире там никто не сеет, не пашет ничего кроме мака и конопли. ] чтобы вода собиралась в резервуар, а не смывала плодородный слой своими потоками. Да и вообще — мало ли работ в поле летом.

Мишка глухо залаял, в голос — значит, кто-то и впрямь чужой на дворе. Надо пойти, посмотреть…