Амур-батюшка (Книга 2) - Николай Задорнов

- Да я не потому, что боюсь, а по разумению...

- У тебя любой чиновник это золото скупит по разумению-то. Только покажи! Есть много людей нечестных, слабых духом, причастных к золоту. На грехи им драгоценность сия. А вам ли, простым мужикам, бояться соблазнов? В труде не до грехов, дыры бы заткнуть. Ты на это золото новую запашку сделаешь, нужную вещь прикупишь.

- Святая речь! - в восторге воскликнул Федор.

- А вот, к примеру, скажем, кому продавать? - спросил Силин. - Мы никак не придумаем. Можно ли китайцам?

- Продавай смело, кому хочешь, кому придется. Сибирь и Россия не обеднеют от этого. У нас золота - горы, а добывать некому, переселенцы как приедут, первый год голодные сидят. А чем скорее люди станут на ноги, тем лучше. Покупайте и у китайцев, что вам требуется. Грешник из-за этого золота пойдет в геенну огненную, а праведнику послужит оно для славных дел. Вот это и все твое золото? - спросил поп у Кузнецова.

- Да, тут все.

- Немного ты намыл, хотя и открыл россыпь. Чтобы не сомневался ты, я возьму это золото и сам продам его, а тебе пришлю деньги. Еще намоешь принеси на баркас или в лавку китайцу. Продавай, кому выгодней.

Поп поднял рясу, достал из брюк мешочек с золотом.

- Горюнское, гляди, похуже будет додьгинского. Я так и знал, что чем выше, тем золото богаче. Это все левые речки.

Видно было, что поп с большим любопытством сравнивает разное золото, как заядлый приискатель.

Поп поднялся и благословил Егора.

- Крепи хозяйство свое, обзаведись, побольше добывай золота, помоги себе и детям своим в великом труде. Ну, во имя отца и сына...

В сумерках поп уехал, с силой выгребая против течения.

"Придется мыть", - решил Кузнецов.

Ему ясно было одно, что на Амуре все моют вольно и никто заявок не делает.

- Чего, Егор, поедешь мыть? - спрашивала Наталья.

- Поеду.

- Поп какой умница, - молвил дедушка Кондрат. - Вот поп так поп!

- Да, это поп так поп, - согласился Егор, и ему вдруг пришло на ум, что как-никак, а поп-то хищник...

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Старый черный баркас-лавка, видимо купленный купцом по дешевке и назначенный в Николаевске на слом, подвалил к отмели.

Обычно молодые женщины не поднимались одни на баркасы. Слухи были, что торгаши увозили баб и спускали их потом где-нибудь на пустынном мысу.

Но на этот раз Дуняша и Татьяна смело взбежали по трапу.

- Заходите, заходите, бабоньки... Про вас всего напасено, - встретил их низкорослый хозяин в красной рубахе.

У него было плоское бледно-желтое лицо, безбородое, как у скопца.

- Здравствуйте, дяденька! - поджимая губы, поклонилась Дуняша.

- Ну, чего желательно? - спросил купец.

- Ботиночки бы нам, - молвила Дуняша.

- Со скрипом... - скромно сказала Таня, держась за подругу.

Подошел приказчик - здоровый мужик с белокурым чубом и с могучим туловищем на кривых коротких ногах. У него были большие красные уши и толстые красные губы.

- А малины-то насобирали?

На баркасах скупали у жителей прибрежных деревень сушеную малину для перепродажи в город и на Север.

- А без малины? - ответила Татьяна.

Чубатый нескромно оглядел бабенок и переглянулся с хозяином.

- А ты знаешь, какая цена со скрипом-то? - посмеиваясь, спросил приказчик. - Чем расплачиваться станешь?

- Знаю, дяденька, - застенчиво призналась Дуняша.

Видимо, полагая, что такие дорогие покупки молоденьким бабенкам сделать не на что, оба торгаша обнаглели. Белобрысый подступил поближе.

- А вы, дяденька, золотца не купите ли? - как бы стесняясь, уронила Дуняша.

- Ах, язва! - игриво воскликнул белобрысый.

- Откуда же у тебя золото? - насторожился хозяин.

- Сами намыли! - строго ответила Таня.

Ей не нравились разговоры и взгляды торгашей. Она подтолкнула подругу, чтобы та не мешкала.

Дуняша приосанилась.

- Гляди-ка ты! - вскинув брови, смело молвила она, обращаясь к хозяину и разворачивая узелок с золотым песком.

- А ну, бабы, пожалуйте в лавку, - вдруг меняясь в лице и как бы сильно испугавшись, сказал хозяин. - Живо, Протасий!.. Живо!.. Покажи им товар, какой желательно. Ботинки-то... Да пошевеливайся!

Торгаши засуетились. Белобрысый согнулся, словно старался казаться поменьше, игривости его как не бывало. Торгаши уже не смотрели на баб, а видели только золото.

Хозяин достал маленькие весы.

- Сейчас свесим. По семьдесят копеек золотник.

- Ишь ты! - воскликнула Дуня. - Нет уж, по рубль двадцать. Так у нас покупают.

Она заспорила с купцом.

- Продажная твоя душа! Думаешь, баба - так и одурачишь!

Торгаш возражал все слабее и, наконец, уступил. Кривоногий приказчик онемел и замер в угодливом поклоне.

Золото потянуло на пятьдесят рублей. Молодухи взяли по паре ботинок, ситцу, пряников, чаю и сахару.

- А ну, еще покажи ружье, - велела Дуня чубатому.

- Вот, бабоньки, умоляю, возьмите, - тонким голосом просил хозяин, стоя у нижней полки на коленях и показывая какую-то материю. - Уверяю наилучшее.

Один патрон закатился под полку. Хозяин, пачкая свою красную рубаху, пытался достать его. Кривоногий встал на четвереньки и попробовал выгнать патрон железным аршином. Оба торгаша легли на брюхо.

- Вы что, дяденьки, раскорячились? - сказала Дуняша и добавила насмешливо: - Плюньте! Я за этот патрон и так заплачу.

- Премного благодарен, - отряхиваясь, поднялся хозяин.

Дуня купила ружье и перекинула его на ремне через плечо.

- Заходите еще, - провожая баб, кланялся торгаш. - Да скажите там людям: Иннокентий, мол, приехал. Я когда-то сплавщиком был. Мы эту деревню населяли. Скажите: Кешка-казак, сплавщик Афанасьев. Все знают меня.

- Да на баркасы другие этак не ходите, - заметил чубатый, - обидеть могут.

- Мы те обидим!.. - ответила Дуня, собирая покупки в узел. - Нынче это прошло - баб увозить. Вон телеграф за рекой - все идет по проволоке. Живо знать дадим, а из Тамбовки выедут тебе навстречу.

Кривоногий хотел помочь Дуне сойти по трапу, но оступился и сам ухватился за нее.

- Ах, извините... Чуть вас не столкнул.

- Смотри ты!.. - строго сказала Дуня. - А то брякну по морде! - Она вдруг взглянула чубатому в глаза и прыснула. - Ухажер!..

Бабы побежали домой.

- Мать ты моя, греховодница! - изумился дед, увидав Татьянины покупки.

- А тебе, дедушка, на шапку, а дяде Егору на штаны...

- Вот Егоровы-то штаны!

- А Павлухе - соски.

Мужики, услыхав про Кешку, поспешили на баркас.

- Вон они валят! - выкрикивал купец в красной рубахе, встречая мужиков на палубе и обнимая всех по очереди. - Уж я обрадовался, пермяки, вас встретивши!

Крестьяне также были рады старому знакомому. Когда-то Кешка плыл на плотах вместе с ними и водворял их на релке, отмеривая на каждую семью по пятьдесят сажен вдоль берега.

Крестьяне провели с Иннокентием целый день. Они позвали его к себе на релку, показывали избы и росчисти. Афанасьев рассказывал про город Благовещенск, про золотые прииски на Верхнем Амуре. У него в городе построен был свой дом. Услыхав от Егора, что тот хочет делать еще одну росчисть в глубине тайги, Иннокентий посоветовал ему поехать в город, купить хороших коней.

- Там есть купцы-лошадники. Они ездят за сибирскими лошадьми в Томск и пригоняют целые табуны. Надо уметь захватить вовремя, а то, как баржи с лошадьми придут, их сразу раскупают: томские лошади славятся. Их с забайкальскими сравнить нельзя. Пахать, груз ли возить - томская лошадь сильней. Вот старайся, Егор, намывай золотишка и на тот год приезжай ко мне в Благовещенск. Сведу тебя с лошадниками. Поглядишь, как наши переселенцы живут. На Зее место ровное, мужики по пятьдесят десятин запахивают. Зерно продают, в тайгу ходят зимой, промышляют. Жизнь у нас полегче, земля черней, богаче, место потеплей, паря, повеселей. Ветры так людей не жгут, не сушат.

- Когда же успели сделать такие росчисти? - спросил Егор.

- Место выбрали хорошее, - отвечал Кешка. - Там равнина, степь. А вот у вас прииск, видно, небогатый. Россыпь, однако, пустяковая. Золото ладное, чистое, но небогатое. При хозяйстве, конечно, подмога. Кто хочет нажиться, надо в тайгу идти, искать настоящее золото. Но все же и это мойте, не бросайте.

Глядя на полосы созревавших хлебов, Кешка вспоминал, какая тут была тайга, когда пристали плоты, и как, окуная головы в дым костра, чтобы не заели комары, рассказывал он в тот вечер про Бердышова. Тогда здесь стояло одно Иваново зимовье.

- А нынче, говорят, у Ваньки свои прииски на Амгуни. Загнал будто бы туда народ. Моют ему золото пудами.

- Он, если разбогатеет, - заметил Силин, - дел натворит!

Егор рассуждал с Кешкой о ловле рыбы. Афанасьев уверял, что за ним идет пароход благовещенского купца Замятина. Едет на нем сам хозяин, раздает бочки и подряжает мужиков рыбу ловить, дает задатки.

Егор давно задумал вязать большой невод. До сих пор он связывал свой старый, купленный когда-то у гольдов, с соседскими и гольдскими неводами в один большой, артельный. А ныне весной задумал Егор сделать для кетовой рыбалки сплошной артельный, посадил вязать стариков.