Серая чума - Александр Рудазов

Он еще раз погрозил мушкетом, а затем швырнул вслед улепетывающему духу тяжелый булыжник.

Когда Вером-Паньге вошел обратно в холомо, бесноватый уже приподнялся на локтях и смотрел на него совершенно спокойным незамутненным взглядом. Исцеление прошло удачно. Знахарь удовлетворенно кивнул, положил на лоб больного мокрую тряпицу и дал ему выпить «кла-кла» из глиняной бутыли. На щеки охотника набежал румянец, и он задышал ровно – лекарство подействовало, окончательно завершив сеанс излечения.

Старик снова кивнул и начал пересчитывать беличьи шкурки – за изгнание духа он брал девять штук, и ни единой меньше. Но здесь оказалось только восемь. Знахарь недовольно нахмурился, повернулся к пациенту и сурово заметил:

– Одной не хватает.

– Не держи гнева на меня, Любящий Рыбу, – слабым голосом сказал бесноватый. – У меня не хватило шкурки, я не смог добыть. Подожди всего пять закатов, и я принесу тебе не одну, но две шкурки.

– Я подожду только четыре заката, и ты принесешь мне не две, но три шкурки, – строго приказал знахарь. – Иначе я сделаю так, что дух, которого я изгнал из твоего грешного тела, вернется, да еще прихватит с собой трех братьев. И изгнать их будет уже нельзя.

Больной охотник закрыл ладонями лицо – знак согласия. Добыть трех белок всего за четыре дня – небольшая проблема для здорового, но сложная задача – для только что поправившегося и еще слабого. По счастью, у Гоньке есть родственники – может, не оставят в беде, помогут вернуть долг знахарю.

– Теперь же спи, – задернул полог Вером-Паньге. – Сегодняшний закат ты должен провести под моей крышей – дух еще сердится, он ищет тебя, хочет вернуться к тебе в тело. Будь сильным. Заалеет заря – он уйдет за далекие горы и больше тебя не потревожит.

Старый знахарь приоткрыл дверь, глядя на заходящее солнце. В холомо знахаря всегда должно быть две двери – одна на закат, другая на восход. Утром и днем можно пользоваться только восточной дверью, вечером и ночью – западной. За другой в это время притаились злые духи, таятся от солнца в тени холомо.

Здесь, на полуострове Ингар, в холодной тундре, зима долгая – больше полугода земля покрыта снегом. А лето совсем короткое, прохладное, заморозки бывают даже в июле. Деревьев нет совсем – до самого горизонта расстилается бескрайняя равнина, покрытая зеленовато-серым лишайником. Недавно начали раскрываться первоцветы и полярные маки – их чудесные цветы выдерживают даже местные морозы.

Вером-Паньге прислушался – с противоположной стороны холомо доносились тяжелые шаги. Сюда шло что-то очень большое, да не одно, не два – целых три огромных существа. Старый знахарь недовольно скривился и резко захлопнул дверь. Он знал, кто к нему идет, но не желал видеть здесь этих людей.

Однако выбора у него не было. Через несколько минут дверь отворилась, и на пороге появились трое, одетые в долгополые медвежьи шубы. За их спинами виднелся темно-бурый шерстяной холм, длинные желтоватые бивни и нечто вроде толстой извивающейся змеи.

Хобот мамонта.

Три незваных гостя смотрели на знахаря недружелюбно. Их взору предстал беззубый морщинистый старик с изуродованной нижней губой – из нее словно бы вырезали кусок в форме равностороннего треугольника. Вером-Паньге грыз окостеневшими деснами копченую рыбину и сурово взирал на ингарцев, без спросу явившихся в его холомо.

Вождь вождей Айюки кашлянул, закрыл за собой дверь и молча уселся на циновку, скрестив ноги. Тоньголе и Лщаледа, младшие вожди, последовали его примеру. Несколько минут вожди племен и знахарь молча смотрели друг на друга.

– Мы пришли к тебе, Человек с Двумя Именами, – хрипло сказал Айюки. – Помощь твоя нужна Ингару.

– Помощь, кха? – оставил в покое рыбу знахарь. – Разве я и без того мало помогаю Людям Мамонтов? Чего еще вы хотите от меня?

– Ты лечишь наших воинов, да.

– Но берешь за это шкуры и еду! – дополнил Тоньголе.

– И этого мало нам теперь, – завершил Айюки. – Союз племен хочет прогнать насовсем людей с Бесснежных Земель.

– Вижу, у тебя есть их оружие! – обвиняюще ткнул пальцем в мушкет Тоньголе. – Откуда ты взял его?

– Обменял на шесть больших рыб, кунью шкуру и амулет из моржового клыка, – невозмутимо ответил знахарь. – Что-то имеете против вы? Так говорите, слушаю вас я.

Вожди смущенно отвели глаза. Вером-Паньге – лучший знахарь всего Ингара, все остальные знахари с почтением слушают его слова. Обидь старика – и добрая треть полуострова плюнет тебе в бороду.

Вером-Паньге удовлетворенно усмехнулся, догадавшись о их мыслях. Он внимательно переводил взгляд с вождя на вождя. Айюки – невысокий, коренастый, на первый взгляд кажется туповатым, но на самом деле отнюдь не дурак. Тоньголе – еще ниже, тощий, с выпученными глазами, очень злобный и вспыльчивый. Лщаледа – огромного роста, толстопузый и безмозглый, но зато лучший воин всего Ингара.

– Помощь твоя нужна Ингару, – повторил Айюки. – Договорились мы с серокожими знахарями из-за моря вместе воевать с южанцами, но не доверяю я этим чужакам – чувствую, обмануть хотят племена, злобу таят в карманах. Нужна нам мудрость Вером-Паньге, чтоб вовремя раскусить все хитрости, не поддаться на уловки серокожих.

– Кха. Так, да? – усмехнулся старик. – А что, мало знахарей других в ваших холомо? Что с Пасть-Арьха?

– Убили его, – мрачно отозвался Айюки.

– Жаль, жаль. А Темьба-Ворен?

– И его тоже убили.

– Но это уже не мы! – торопливо добавил Лщаледа.

– Жаль, жаль, совсем нехорошо… – мрачно покачал головой Вером-Паньге.

Старик недовольно закачал седой головой, отвернул угол циновки, открыл люк, свесился в погреб и достал несколько кусков квашеного мяса. Моржатина. Ингарцы режут добытого моржа на огромные куски в половину человеческого веса, крупные кости удаляют, сворачивают кусок так, чтобы со всех сторон на поверхности была только шкура, и зашивают. Полученный «мясной тюк» помещают осенью в глубокий погреб, выложенный камнем и очищенный от земли. За зиму мясо заквашивается, как капуста, и в начале весны его уже можно есть. Хранится в таком виде оно очень долго – Вером-Паньге уже целых два месяца питался только копченой рыбой и квашеной моржатиной.

Впрочем, еще раньше в его рационе вообще была одна только рыба.

– Нехорошее мясо, не сварено, – проворчал Тоньголе.

– Я больше люблю сырое, – холодно улыбнулся Вером-Паньге. – Как твоя жена, Айюки, здорова?

– Да, хорошо все, да овеют добрые ветры твои ноги, – смущенно пробормотал вождь вождей.

Прошлым летом старый знахарь исцелил его молодую жену – ни один знахарь не брался, все говорили, что бедная Мальдах умрет. А Вером-Паньге взялся, изгнал злых духов и даже лица красавице не попортил – а ведь часто после такой хвори у больного выпадают зубы или отваливается нос.