Бремя лишних (За горизонт 2) - Д Димитрюк

— Откуда она тебя?

— Да какие–то мутные личности пытались на Тропе четырех устроить на меня засаду. Но в процессе мы поменялись ролями. Я еще тогда удивился, сами бомжи, зато при гранатах. Что это за граната, кстати?

— Граната румынская, еще времен Войны. Но не копанная. Хранилась где–то, — ожил, молчавший до этого, особист. — Запал современный, тоже румынского производства.

— Есть у меня предположение, что брошенные грузовики ложный след. А поискать стоит вот здесь, — по памяти, я переношу на карту странные отметки и русло сезонной реки с карты Греты. — И не спрашивайте, откуда информация.

— Может, с нами сходишь на поиск?

— Не–не–не, не агитируй. Я человек невоенный, где–то даже пацифист. И вообще у меня дети. Чем мог, я с вами поделился. Проверять мою информацию или нет, это уже целиком ваши проблемы. А я еду дальше.

Мужики за столом посмотрели на меня, как на плесень.

Я их не осуждаю.

У них своя правда, а у меня своя.

И только пожилой сособист посмотрел на меня, как на сухое полено, которое колоть и колоть.

И его понимаю.

У него тоже, правда. И тоже своя.

После ужина, отоспавшийся, отъевшийся и отмытый герой–любовник нагрянул в расположение нашей группы.

Пустил обильную слюну на Алису. Сглотнув слюну, пытался сменять у меня румынскую лимонку на две, похожие на немецкие «колотушки», гранаты демидовского производства. Мотивировав тем, что «колотушка» штука убойная, но увы с тёрочным запалом. И поставить ее как растяжку, увы никак. А временами очень надо.

Вот только и мне может статься будет «очень надо».

Так что демидовские «колотушки» достались мне бесплатно, а герой–любовник поручкался с Олегом и сразу потерял всякий интерес к Ольге. Некоторое время выбирал между Ленкой и Мэри. В итоге уведя Ленку на вечернюю прогулку.

Наивная Ленка думала, она будет трахать (на самом деле тут другое слово) мозги бравому солдату. Но Тут, это вам не Там. Совсем–совсем Не Там, и Карась пропустил трогательную процедуру ухаживаний, сразу перейдя к кульминации.

Как потом рассказала Ленка, коварный солдафон отвел ее подальше от лагеря и надругался над слабой девушкой в извращенной форме.

Если судить по Ленкиной походке, факт многократного надругательства имел место быть.

Если судить по счастливому выражению ее лица, кто там над кем надругался вопрос неоднозначный.

А если принять во внимание тот факт, что следующим вечером Ленка опять исчезла до утра. Лично я бы не слишком верил ее печальным рассказам.

Карась был не один такой охочий до женской ласки. Были и другие, пытавшиеся познакомиться с Мэри.

Но после операции девушку как подменили. До этого она толком не понимала, куда и зачем они едут. Орден сказал — Ваши там (на русском это звучит, как идите на….). Они и поехали. Потому как больше все равно некуда.

В лагере Мэри собрала информацию. Проанализировала и пришла к выводу, что для нее самое перспективное стать русской.

Это там, за ленточкой, медсестра ни разу не величина, а тут это весьма востребованная специальность.

Это значит, что русские не прогонят, обеспечат работой и не допустят беспредела.

Что еще нужно девушке из сельской глубинки?

Учла и демографический перекос. Мужиков много, женщин мало. Значит можно не просто замуж, а еще и повыбирать женихов. А годиков через пять–шесть подобным образом пристроить свою младшую сестренку.

И все латиноамериканское семейство принялось усиленно учить русский язык.

Итц*Лэ понятно, свалил к своим корешам по боксу, коих в лагере набралось больше дюжины. Они даже соорудили некоторое подобие ринга, на котором увлеченно били друг другу морды.

А вот женская часть латиноамериканского семейства просто достала всех просьбами учить их русскому языку.

Северный маршрут северные предгорья Меридианного хребта.

02 число 03 месяц 17 год.

— О! Пришел таки, страдалец, — Борис с сомнением глотнул остывший кофе, поморщился и выплеснул коричневую жидкость под машину. — Нет, не водка, много не выпьешь, как не старайся.

Страдалец, поджав забинтованную лапу, доковылял до Мухи, вяло мусолящую огромную мясную мостолыгу.

Клац! Р–Р–Р–Р–Р–Р–Р–Р! Страдалец мертвой хваткой впился в бедренную кость четырехрогой антилопы.

Как по мне, так Страдалец будет из русских пегих гончих, хотя возможно и не совсем чистых кровей — здоровый уж больно. Ну да ему не по выставкам красоваться, а работу работать.

— Я так понял это ваш, знаменитый на всю Новую Землю, Дик — гроза басурман?

— Он самый.

— Борь, он что голодный?

— Ты у нас голодных видел? Ему на кухне мясо выдают по первому требованию. Ряху нажрал — большие гиены за родного принимают.

— А с лапой у него что?

— Дурачок один шмальнул дробью. Наобум святых палил, как попасть умудрился, никто не понимает. Тут же по щелям много всякого народу забилось. Наши выследили компанию таких беженцев. Ребята говорят, грамотно засели — без Дика прошли бы мимо. А он учуял. Пока туда–сюда — переговоры устраивали, броне дорогу расчищали. Вот у одного паренька нервы и не выдержали — шмальнул на звук.

— И, чем кончилось?

— Известно чем. Как броня подъехала, оружие побросали и вылезли из норы, в которой прятались. Южноамериканцы какие–то, человек двадцать, трое мужиков, остальные бабы с ребятишками. Чумазые, злые, голодные. У одной девки схватки начались от волнений, у другой аппендицит, еще бы сутки и все — доктор бесполезен. Крестьяне бывшие видать сюда в поисках лучшей доли подались, а может от войны какой бегут. А тут, вместо теплой встречи, пинком под зад в грузовик — езжайте милые до последней остановки. А там — как повезет.

— Хм, а дальше с ними что?

— Да как обычно, работать надо с кадрами. Они тут меньше, чем ничто. Кроме самих себя никому не нужны. Ну, разве что в качестве бесплатной рабочей силы. А мы, подлечили, накормили, точку опоры людям дали. Старший их, кода узнал, что обе его дочки живы, да еще и внук родился, сапоги командиру целовать пытался, просил под защиту взять. Насилу оттащили, а то никаких сапог напасёшься.

— И как, взяли?

— Угу. Поселили на подконтрольной РА территории, пусть крестьянствуют. Наши в большинстве своем, или в армии, или брошены на подъем промышленности. Некому харчи растить, а жрать–то хочется.

— Интересно у вас политика ведется.

— Молодой человек, все–таки наверно не у вас, а у нас.

— Хех, уел, — согласился я.

Перетягивание кости вступило в финальную фазу. Будь у Дика все лапы здоровые, оно возможно и выявило бы победителя. Дик старше — лучшие годы у пса уже позади, и выше. Муха коренастее и массивнее. Упорство и злость у обоих зашкаливает. Но, три лапы, это никак не четыре.