Невероятные расследования Шерлока Холмса - Марк Валентайн

— И не подумаю.

— Ну ладно. Вернемся к делу, которое войдет в анналы криминалистики как единственное, где в качестве орудия убийства использовался динозавр. Поскольку за всеми этими преступлениями стоит человек, нам, Ватсон, ошибаться нельзя. — Холмс извлек из стоявшей на ковре сумки очередную связку газет и журналов. — Вот исследования мистера Барнума Брауна, который не так давно обнаружил в окаменелостях Альберты колоссального орнитопода, которого назвал Corythosaurus Casuarius. У этого существа, относившегося к семейству гадрозавров, или, иначе, утконосых динозавров, имелся гребень поверх черепа — костяной полый нарост, заполненный воздухом. Некоторые палеонтологи ошибочно считают, что гребень нужен был для дыхания, когда ящер уходил под воду этакой чешуйчатой субмариной. В данной теории присутствует один досадный просчет — в гребне отсутствуют ноздри…

— Так что насчет убийств, Холмс?

— Ах да! Другая научная школа полагает, что гребень — своего рода резонирующая камера, благодаря которой гадрозавр мог издавать звуки, напоминавшие, скажем, голос тромбона.

— Холмс, мне не приходит в голову ни одна мало-мальски разумная причина, по которой доисторическая тварь хотела бы издавать подобные звуки.

— Этих существ, Ватсон, нельзя назвать самыми разумными в животном мире. Многим из них даже требовался дополнительный мозг в области таза, чтобы соблюдать координацию движений. Также является фактом, что у крупных животных далеко не все органы чувств развиты одинаково хорошо. Например, носороги, общеизвестно, близоруки и полагаются на острый слух, чтобы узнать о приближении охотников. В африканской саванне зачастую пасутся рядом разные виды травоядных животных. Какие только антилопы не сходятся одновременно к водопою. Однако наши «антилопы» весят около пяти тонн и лишь немного умнее той тины, которой питаются. Вполне допускаю, что они могли бы увязаться следом за «чужими» разновидностями ящеров, если бы не получали некий постоянный сигнал. Вот поэтому иные гадрозавры и переговаривались голосом тромбона: «Я здесь! Я гадрозавр с гребнем-тромбоном, и другим гадрозаврам с гребнями-тромбонами дозволено присоединиться ко мне!» Но их переговоры могли представлять интерес не только для сородичей. Я имею в виду хищников, Ватсон.

— О боже, Холмс! — вскричал я. — Вы хотите мне сказать, что эти бедолаги погибли только из-за того, что звучание их инструментов похоже на голос естественной добычи чудовища?

— Я не только уверен в этом, — сказал Холмс, — но и готов доказать самым непосредственным образом. — Он вынул тромбон из футляра, а вместе с ним ноты «Такстеда».

— Оставьте в покое револьвер, Ватсон. Против подобной твари он бессилен. Я полагаю, даже пуля четыреста пятьдесят пятого калибра[22] отскочит от его чешуи.

Мы шагали через чащу, которая ничем не уступала первобытной, — среди облетевших на зиму деревьев, в густом тумане, целое стадо гадрозавров, стоящих плечом к плечу, могло остаться незамеченным. Из тьмы выступили очертания эстрады.

Афиши сообщали о предстоящем концерте и призывали приобретать билеты.

— Холмс, по-моему, поблизости нет никаких динозавров. Я уверен, что такие крупные животные обязательно выдали бы свое присутствие.

— Хищник, — возразил мой друг, — никогда не выдаст свое присутствие.

Он поднес к губам тромбон и сыграл заключительные фразы «Такстеда» — до того трогательные, что на глаза наворачиваются слезы.

И вдруг волосы зашевелились у меня на затылке — из тумана донесся отдаленный рокот, будто пьяный возчик пытался провести груженую подводу сквозь густой кустарник.

— Охотник вышел на промысел, — сказал Холмс. — И именно мы — его добыча.

Он поманил меня за собой и скользнул в темноту.

— Черт побери, Холмс! Я не ожидал, что ваша омерзительная версия окажется настолько близкой к истине!

— Мои версии, Ватсон, всегда истинны. — С этими словами он шагнул в ручей, пробегавший по соседству, и зашлепал по течению, не проявляя особого желания выбраться на противоположный берег. — В воду, Ватсон! В таком тумане тварь будет охотиться по запаху.

Я не стыжусь того, что прыгнул в ручей без малейшего промедления. Да и какие могут быть колебания, когда ты слышишь значительно приблизившийся тяжелый топот по палой листве и жуткий шелест веток. Неторопливые шаги отклонялись то вправо, то влево, словно собака искала дичь в зарослях. Я даже как будто слышал дыхание — так шипит пар, выпускаемый из судового котла.

— Ни звука, Ватсон, на кону ваша жизнь.

Потом Холмс утверждал, что ничего не заметил… Ну а я просто не сумел бы разглядеть тварь даже рядом с собой, поскольку крепко зажмурился. Но в тот миг мы оба услыхали звук — насыщенный и глубокий, он прорвался сквозь пелену тумана. Мелодия скрипки. Трудно объяснить, как я сумел понять в непроглядной мгле, что мезозойский ящер повернул голову в ту сторону, но тем не менее я осознавал: это выглядит со стороны так, будто птица услышала трель другой птицы или хозяин свистом подозвал пса.

Тяжелые шаги растворились в тумане.

— Как я и подозревал, — сказал Холмс, — существовало два вида гадрозавров.

Мы сидели в уютном пабе «Замок Джека Соломинки» неподалеку от флагштока на северной окраине Хэмпстед-Хита. Теплое пиво волшебным образом изгоняло озноб.

— И все же я не понимаю, Холмс, как факт существования двух разновидностей гадрозавров может иметь сколь-нибудь важное значение.

— Это элементарно, друг мой. Первая разновидность, перекликающаяся звуками, напоминающими партию тромбона из «Такстеда», являлась основной пищей нашего мегалозавра. Вторая же разновидность, чей голос похож на скрипку, выступает в роли сопутствующих животных, которые ходят в стаде вместе с первыми. Но плотоядный хищник не нападает на вторую разновидность.

— Не нападает?

— Готов заключить пари на собственную жизнь. Это звери — не добыча. Их мясо не интересует нашего мегалозавра, но он будет следовать за ними почти так же, как лев следует за зверем, который ему не по зубам, например за носорогом, в надежде обнаружить благодаря ему других травоядных, с которыми способен справиться. Должен заметить, Ватсон, тот, кто управляет этой тварью, играет на скрипке дьявола. И он сейчас войдет в этот паб… А вот и он!

Двери распахнулись, чтобы впустить в зал невзрачного уличного музыканта, чем-то напоминавшего беднягу, чей труп я осматривал днем раньше.

— Мистер Грин, я полагаю, — произнес Холмс. — Бывший учитель музыки в семье профессора Челленджера из Энмур-Парка. Нет, не трудитесь доставать револьвер. Вы обнаружите, что едва ли не каждый посетитель этого заведения — вооруженный полицейский ее величества.

Устрашающе, будто Холмс был неким жутким кукловодом, все клиенты повернулись лицом ко входу и приподняли шляпы, приветствуя гостя.

— Возможно, вы удивитесь, откуда мне известно ваше имя, — продолжал мой друг. — Я знаю, что вы член партии Фианна Файл и борец за независимость Ирландии. Разбирать преимущества и недостатки этой борьбы — дело политиков. Меня она интересует лишь с того мгновения, когда политическими целями начинают оправдывать человекоубийство. Вы совершили ошибку, когда, выступая в роли поставщика мяса, назвались бывшему работодателю вымышленным именем Гласс. Поясню, поскольку я уверен — Ватсон этого не знает, что «гласс» по-гэльски означает то же, что «грин» по-английски. Так ребячество послужило причиной вашего краха. Несколько месяцев назад, обучая музыке детей профессора Челленджера, вы заметили, что звуки тромбона вызывали слепую ярость в юном мегалозавре, который сидел на цепи в другом конце гостиной. Тогда как мелодия скрипки привлекала его внимание и заставляла следовать за музыкантом, куда бы тот ни пошел. Сопоставив факты, вы и придумали свой план.

Для начала при помощи двух сообщников похитили ящера и научили его нападать на людей. Еще Челленджер заметил, что динозавр почти не кусал слуг, очевидно не воспринимая людей как добычу. Эту ошибку вы вознамерились исправить. На протяжении минувших двенадцати месяцев вы, мистер Грин, учили мегалозавра убивать. Спрашивается, зачем? Так ведь всего лишь через неделю его величество король Георг посетит Парламентский холм в Хэмпстед-Хите и почтит присутствием концерт, который состоится на открытой эстраде. В заключительной части прозвучат стихи мистера Спринг-Райса на мелодию «Такстед» авторства Густава Холста. Но на самом деле вас интересуют лишь финальные ноты той мелодии, которая приманивает зверя, я прав? — Холмс принялся тихонько насвистывать последние такты «Такстеда».

Музыкант побелел.

— Черт подери! — воскликнул он с явным дублинским акцентом. — Вы не ведаете, что творите! Если вам дорога жизнь, если вам дороги жизни всех присутствующих, остановитесь!