Дети Дрейка - Ричард Кнаак

К этому времени Лохиван понял: что-то не так. Драконья морда искривилась в зверином гневе, и он со смертельной ненавистью взглянул на единственный, как ему казалось, источник этой неприятности.

— Шарис-с-са!

Из-за его крика она почти утратила сосредоточенность. Если бы ее не настолько утомила скачка, заклинание было бы завершено. А так по мере приближения к его концу волшебнице приходилось труднее и труднее, и каждая секунда напоминала об угрозе.

— Шарис-с-са! — Он с трудом, замедленными движениями направлялся к ней. Сначала она подумала, что глаза обманывают ее, но затем поняла, что он и в самом деле испускает сияние. Лохиван боролся с заклинанием.

— Нет! — Она бросила на заклинание все оставшиеся у нее силы.

Уродливая фигура застыла на месте — глиняная статуя зверя, впавшего в ярость из-за того, что не смог расправиться хотя бы еще с одной, последней жертвой.

— Хвала Дракону Глубин! — прошептал Баракас.

— Вы могли бы поблагодарить и Шариссу! — пробормотал Фонон.

Волшебница облегченно улыбнулась и едва не упала на руки эльфу.

— Мои силы были почти на пределе!

Один из воинов пошел взглянуть на потерявшего сознание товарища. Другие ждали около покрытой серой коркой фигуры, подняв мечи и повернув головы в шлемах в сторону своего господина.

— Что нам делать, отец? — спросил Геррод, все еще сидевший верхом на своем дрейке.

Баракас посмотрел на него, на Лохивана — а затем на Шариссу. Его голос вначале дрожал, но он быстро преодолел постыдную слабость.

— По седлам. Всем. Немедленно.

— А как поступить с убитыми, государь? — спросил один из воинов.

— У нас нет времени ими заниматься. Запомните их имена — и этого будет достаточно, чтобы они обрели бессмертие.

Шарисса покинула Фонона и подошла достаточно близко, чтобы тихо шепнуть Баракасу:

— Заклинание не навечно удержит его здесь. Он становится все сильнее и сильнее… а его тело к тому же и увеличивается.

— Задержит ли его заклинание достаточно надолго для того, чтобы мы успели отъехать далеко отсюда?

— Должно задержать, но…

Повелитель Тезерени повернулся и медленно направился к своему дрейку.

— Тогда это вес, что мне нужно знать.

Геррод подъехал к Шариссе и Фонону, по бокам от него шли два дрейка с пустыми седлами. Он подал поводья эльфу и сумрачно улыбнулся Шариссе.

— Не проси, чтобы я объяснил это решение. Я, пожалуй, удивлен точно как же, как и ты.

Раненому Тезерени помогли усесться на дрейка. Своей рукой ему придется заняться по дороге. Другой воин, теперь пришедший в сознание, нуждался в том, чтобы кто-нибудь из собратьев помог ему править дрейком, но в целом, похоже, чувствовал себя прилично. К тому времени как Шарисса уселась в седло, остальные были готовы продолжать путь. Баракас направил последний долгий взгляд на все еще неподвижную фигуру, а затем дал сигнал трогаться.

За горизонтом их ждала крепость со своими тайнами.

Глава 20

Когда они оказались неподалеку от стен крепости Тезерени, возникло ощущение, что они прибыли и чересчур рано, и чересчур поздно.

— Ворота открыты, — сказал им Фонон, когда они находились еще довольно далеко от крепости. Его глаза были намного зорче, чем у остальных. Когда-то для враадов было бы пустяком приспособить зрение к своим надобностям, но ни одному из них и в голову не пришло даже упомянуть об этом — настолько непредсказуемым сделалось колдовство.

— Я не слышу ничего, кроме щебета птиц на деревьях, — добавил Геррод. — В крепости тихо.

Шарисса взглянула на Баракаса — его руки до такой степени натянули поводья, что было удивительно, как они еще не лопнули. Она видела, что повелителя Тезерени охватило непреодолимое желание как можно скорее въехать в ворота крепости и увидеть, что же постигло его Империю, но его удерживала та самая привычка к дисциплине, которую он же и воспитал у клана. Ни один воин не помчится сломя голову навстречу опасности, если только он при этом что-то не задумал.

Солнце нового дня едва взошло над горизонтом. Никто не заговаривал о трагической борьбе Лохивана с самим собой, опасаясь увидеть то выражение, которое возникало на лице Баракаса при малейшем намеке на это происшествие. Кроме того, пора было подумать о том, что ожидает их впереди — и о том, не стоит ли повернуть дрейков и направиться прочь.

— Всем оставаться вместе, — наконец пробормотал Баракас. Он начал погонять своего дрейка, но Шарисса потянулась в его сторону и положила руку на его плечо. Он обратил к ней почти невидящие глаза.

— Предложение… и просьба.

— Какие?

— Темный Конь. Здесь он поможет нам — особенно когда узнает, что я обязательно войду внутрь, невзирая на его протесты. Так будет лучше всего для нашей общей безопасности.

— Хорошо.

От неожиданности она заморгала, увидев, как он взял висевший на седле ящик и положил его на колени. Легкость, с которой ей удалось его убедить, одновременно и тревожила, и радовала ее. За последние несколько дней необузданный нрав Баракаса во многом смягчился. Предугадать, на что он способен в его нынешнем состоянии, было невозможно. Однако она поклялась, что до поры до времени будет помогать ему, и это обещание нарушать не собиралась.

Себе самой Шарисса опять призналась, что ей и в самом деле хочется узнать, что произошло, — при условии, что после этого она останется в живых.

Темный Конь, выскочивший из ящика, на этот раз оказался существом чрезвычайно покорным. Он не кричал, не бил по земле копытами, не рыл в ней борозд, чтобы продемонстрировать свою ярость. Он… вел себя нерешительно.

— Что… что на этот раз, повелитель драконов?

— Темный Конь!

Шариссу ошеломила покорность в его голосе. В Темном Коне осталось почти так же мало решимости, как и в главе Тезерени. Ее сочувствие к Баракасу исчезло почти полностью, когда она задумалась о том, каким же наказаниям он подверг вечноживущего.

— Шарисса. — Темный Конь низко опустил голову, предпочитая не смотреть ей в глаза. Его ледяные синие глаза показались ей более тусклыми, чем раньше.

— Все ли с ним в порядке? — тихо спросил ее Фонон. — Мне кажется, что нам самим придется защищать его.

— Даже если он и не сможет помочь, ему будет лучше на свободе, чем в этой ужасной штуке!

Баракас заговорил.

— Демон, твоя подруга пожелала, чтобы мы обратились к тебе за помощью. Крепость моего клана может теперь оказаться смертельной ловушкой для всех, кто входит в нее. Нам могла бы понадобиться твоя могучая сила.

— Моя сила теперь не так уж и велика, — пробормотал призрачный скакун. — Мне сейчас даже трудно сохранять форму тела. Да и зачем спрашивать меня? Моя жизнь в ваших руках. Просто командуйте мной, как вы это делали прежде.