Гарри Поттер и варианты бытия (СИ) - "Kancstc"

И тут Дамблдор тихо обругал себя последними словами. Вот именно сейчас, когда у него могли бы быть полностью развязаны руки, он оставался просто директором Хогвартса! А какая была прекрасная задумка! Позволить Фаджу сместить его, Дамблдора, с должности председателя Визенгамота и поставить туда своего человека. Именно в тот момент, когда Фадж упорно не замечал возрождения Тёмного Лорда. Оставалось вынудить Волдеморта действовать открыто и тогда... Осенью Дамблдору казалось, что с этим не стоит спешить, а вот сейчас оставалось только одно: делать хорошую мину при очень плохой игре... События между тем развивались своим чередом:

– Вы не посмеете! – снова выкрикнул Фадж, и, уже обращаясь к своей свите: – Что стоите?! Немедленно разоружить их всех!

Дамблдор вздохнул, сделал бодрое, улыбающееся лицо и сказал ласковым голосом:

– Не советую, молодые люди! Сейчас вам даже пожизненное вряд ли дадут, не говоря уже о поцелуе дементора. Это конечно, если вы не делали ничего совсем уж непростительного. Не надо накручивать срок к уже сделанному.

– Альбус! – глава аврората была готова взорваться: – Вы не имеете права давать им каких-либо обещаний!

– Ни в коем случае, дорогая Амелия, – Дамблдор даже изобразил галантный поклон. – Просто как знаток законов я объясняю ребятам их ситуацию и перспективы.

Повисла тишина. И в этой тишине Грюм вдруг как рявкнет:

– А ну бросить палочки, козлы малолетние!

Его голос ещё звенел, когда раздался стук падающих на пол деревяшек. Дамблдор обратился к Боунс:

– Думаю, здесь достаточно Ваших подчинённых, чтобы завершить все формальности и отправить арестованных куда следует?

– Да, конечно, можете идти, – кивнула аврорша.

– Конечно, Альбус! – вставил слово Малфой, который все время разбирательства скромненько стоял у стеночки или охотно выполнял мелкие поручения: то принеси, туда положи. – Идите и напишите Ваши объяснения.

– К... какие объяснения? – лицо у директора Хогвартса вытянулось.

– Завтра утром собирается Совет Попечителей и Вам придётся давать объяснения, почему Вы, имея полную информацию о готовящемся преступлении, информацию, которую я передал Вам три часа назад, не предприняли никаких мер по его предотвращению. И Совет в моём лице требует, чтобы Вы предоставили эти объяснения в письменной форме.

Глаза у Боунс сузились.

– Думаю, – сказала она, – вам всем придётся ответить на множество весьма неудобных вопросов!...

...Гарри влетел в гостиную, плюхнулся в кресло и яростно стукнув кулаком по подлокотнику процедил:

– Мразь!!!

Пламя в камине качнулось, а стекло в окне треснуло. Разговоры в гостиной медленно стихли.

– Ты чего? – ошарашенно спросил Рон.

– Она пытала Джинни Круцио! Мразь! По приказу Фаджа!

– Кто? – тихо спросила Гермиона.

– Амбридж, – Ответил Гарри и разразился потоком весьма нелицеприятных эпитетов.

Рон аж задохнулся от возмущения, а Гермиона строго сказала:

– Гарри! Нельзя так выражаться!

– Нельзя?! – юноша взъелся ещё больше. – Нельзя?! А Пожирателей Смерти впускать в Хогвартс можно? А Круцио применять можно? Ты знаешь, что такое Круцио?

– Да, я понимаю, что это плохо, но...

– Плохо? Ты хоть представляешь, какой дрянью надо быть, чтобы оно получилось?

– А что надо, чтобы оно получилось? – раздался заинтересованный голос из дальнего угла гостиной. Гарри пару минут яростно сверлил взглядом спросившего его шестикурсника, потом вдруг как-то успокоился и тихо ответил:

– Чтобы получились непростительные заклятия надо получать удовольствие от того, что ты делаешь. Радоваться чужой смерти, если это Авада Кедавра, наслаждаться чужой беспомощностью для Империо или болью, чтобы получилось Круцио. Чтобы они получились, надо быть законченной дрянью.

– Как-то больно много ты знаешь о непростительных, Поттер, – раздался вдруг от двери голос Грюма. – Откуда, интересно?

– Папа рассказывал, – ответил Гарри, – а однажды я сам... Круцио... Мне мама потом показала, через Омут Памяти, как я выглядел... Их нельзя использовать!

Юношу передёрнуло от этого воспоминания, а Грюм усмехнулся:

– Ладно, ладно, что ещё тебе папа рассказывал? На том свете? Ну-ка покажи свою палочку, а то я что-то не верю, что от простого Ступефая становятся сквибами!

– Пожалуйста, профессор Грюм! – Гарри посмотрел на старого аврора абсолютно честными глазами и с улыбкой протянул ему веточку ясеня. Юноша был абсолютно уверен, что его дерево его не выдаст. Так оно собственно и получилось: Грюм обнаружил несколько Ступефаев, Алохомору, лечебные заклинания и всё. Живая палочка хранила секреты своего хозяина. Грюм повертел её в руках и неохотно вернул хозяину со словами:

– Скользкий ты стал, Поттер, как и твой папаша! И знали ведь все, что он чёрной магией баловался, а ни разу не попался!

Старый аврор уже собрался уходить, но его окликнула Гермиона:

– Профессор Грюм! А кто то стал сквибом?

– А... Да жаба эта министерская, Амбридж...

Следующий учебный день был сорван: все только и обсуждали происшествие с Джинни, арест министра и колдовство Поттера-чернокнижника. На этом фоне даже отсутствие в школе Дамблдора не сильно бросалось в глаза.

Дамблдор же в это время отдувался на собрании Совета Попечителей, которое длилось весь день. Потом всех участников событий вызвали в аврорат для дачи показаний, где и продержали ещё день (кроме Гарри и Джинни, к ним авроры приезжали в школу), потом... впрочем, это уже не важно. Большинство последующих событий прошло мимо Гарри, который был занят подготовкой к экзаменам. Потом были сами экзамены, а потом неожиданно наступило свободное время и молодым людям стало совсем не до политики. Причём здесь Волдеморт, выборы нового министра и разбирательство между Дамблдором и Советом Попечителей, когда молодое лето в самом разгаре, светит Солнце, в воздухе витают ароматы цветов, а по утрам просыпаешься от птичьего гомона? А экзамены все уже сданы, и только Гермиона способна переживать за них, ещё раз проверяя и перепроверяя свои ответы. И как-то сами собой из головы вылетают мысли о том что было, что будет, что происходит там, за гранью этой реальности. Есть только бесконечное во времени и пространстве здесь и сейчас, в котором есть только ты, твоя любимая и пьянящее молодое лето...

...Взрослые не могли позволить себе подобной беззаботности. Им предстояло решить массу проблем и прежде всего самую главную: что делать с Гарри и Джинни? Ситуация в здешней реальности вроде как нормализовалась, хотя бы и временно, а вот о том, что происходит там было неизвестно. Если верить расчётам Лили и предполагать некоторый "параллелизм" в событиях, то можно надеяться, что и там Фаджа с Амбридж отправили в Азкабан, Волдеморту больно прищемили хвост и все только ждут-не-дождутся молодых людей, чтобы порадоваться успешной сдаче экзамена СОВ и отпраздновать выигрыш очередного раунда в борьбе с великим злодеем. А если всё совсем наоборот? Отправлять детей туда или нет? А ведь ещё пара дней, они будут дома и надо иметь на руках готовое решение. Хоть подбрасывай монету.

Занятая такими мыслями Нарцисса вошла в спальню и села к зеркалу снимать макияж. Неожиданно зеркало на секунду затуманилось, а когда оно снова прояснилось, в нём уже отражалась другая комната. Очень похожая на её собственную, но другая. И сидела перед зеркалом... Да она сама и сидела, только не перекрашенная в блондинку, а всё такая же жгучая брюнетка, какой была в молодости.

– Привет! – сказала Нарцисса-из-зазеркалья. – Как у вас дела?

– Привет... – ответила Нарцисса. – Ты...

– Можно сказать, что я – другой вариант тебя. Кстати, мы уже виделись, на Йоль, неужели забыла?

– Помню. Что у тебя происходит?

– А у тебя?

– Здесь всё разрешилось. Фадж в тюрьме, Амбридж там же, перед этим Гарри здорово потрепал Волдеморта... – рассказ получался сумбурным, но иначе Нарцисса почему-то не могла. Её визави прервала этот рассказ: