Русский Робинзон - Николай Сибиряков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много дней они плыли, а моря все не было видно. Товарищи Лисицына начали терять терпение; и только доводы Лисицына поддерживали общую бодрость. Жилища исчезли; река продолжала течение по необитаемым местам. И вот сентябрьским утром Константин, сидевший у руля, вдруг закричал:
— Море! Море!
Все проснулись от этого волшебного крика и с волнением всматривались вдаль. Действительно, лодка вскоре вошла в обширный водный бассейн, из которого два широких пролива вели на север, а третий шел на восток, теряясь в дремучих лесах. Решили повернуть на север. Плыли сутки, но опять не по морю, а лишь по большому озеру. Обследование второго пролива привело к тому же заключению. Потеряв напрасно время, поплыли теперь по восточному проливу, служившему продолжением реки. На другой же день очутились в широком разливе вод, приведшем их в реку необъятной ширины, местами покрытую роскошными луговыми и лесными островами.
— Держу пари сто против одного, — сказал Лисицын, — что это Амур.
— А я утверждаю, что это пролив, ведущий в море, — возразил Гедеон. — Амур должен быть южнее.
— По всему должен быть Амур, — поддержал Лисицына Константин. — Другой такой реки нет во всем крае. А заливом быть не может — вода пресная.
— Это еще не доказательство, — опять возразил Гедеон. — Проплывем десятка два верст, тогда цвет и вкус воды наверняка переменится.
— Амур приведет нас к Сахалину. А там мы можем наткнуться на японцев. Они поступают с иностранцами не лучше китайцев. Надо держаться левого берега и постараться незамеченными проскользнуть в Охотское море.
— Поверьте, мы скоро выплывем прямо в Охотское море, — настаивал Гедеон. — Будь это Амур — мы встретили бы хоть одну лодку, гиляцкую или китайскую.
— Вместо лодки вон вам целый пароход, — весело отозвался Лисицын.
— Где пароход? Какой пароход?
— Может, это русский пароход? — вскричал Володя.
— Русские пароходы здесь не ходят. Вероятнее всего, мы встретили английский пароход. Эти пройдохи англичане всюду запускают свои лапы, как почуют торговые выгоды.
— Англичане возьмут нас в плен? — явно трусил Володя.
— Если Россия не в войне с Англией, то нас взять в плен не могут, должны доставить в первое русское поселение. Но вот что важно, друзья мои, нам нужно скрыть цель нашего путешествия и наше завоевание. Будем уверять, что были захвачены китайцами во время крушения торгового судна и что нам удалось бежать.
Лодка обогнула мыс, и все ясно увидели небольшой колесный пароход, шедший им навстречу. Когда на пароходе заметили лодку, убавили пары и дали сигнал приблизиться. Лисицын поспешил повиноваться, потому что считал: на английском пароходе удобнее достичь русских поселений, чем плыть по бурному морю в утлой лодке.
— Кто плывет? — спросили с борта парохода на чистом русском языке.
— Русские, — отвечал изумленный Лисицын.
— Что за люди?
— Заблудившиеся в этом крае, мы просим доставить нас в первое русское поселение.
— Ступай наверх, — скомандовали с парохода.
Представьте себе, мои читатели, радость и удивление Лисицына и его спутников, когда они поняли, что попали на русский пароход, и узнали, что Приамурский край уступлен китайцами России по договору.
В 1858 году, кажется, в половине августа, ехал я по большой дороге уезда и был поражен красотой господского дома, расположенного на берегу обширного озера, живописно окаймленного хвойными деревьями.
— Чей это дом? — спросил я извощика.
— Сергея Петровича Лисицына, — отвечал парень, погоняя лошадей. — Знатнейший барин, другого такого вряд ли сыщешь.
— Разве ты его знаешь?
— Как не знать, его все знают.
— Стало быть, он давно здесь живет?
— Недавно. Барин и богатый, и больно добрый. Нынешней весной женился.
— Что ж, откупщиком был или хорошее приданое за женой взял?
— Плюет он на откупщиков, а жену взял за красоту из беднейшего дома. Ну да уж и барыня — Божья благодать. Вишь, он прежде сам беден был, да попал Бог весть идти на Амур, в басурманскую землю, там и разбогател. Теперь всему нашему краю отец.
Слова ямщика очень меня заинтересовали. Приехав в город, стал я расспрашивать дворянского предводителя, который в тот же день и познакомил меня с Лисицыным. Мы скоро подружились, и он передал мне свои записки, послужившие основанием для этого рассказа.
От него я узнал, что правительство подарило ему Приют со всеми землями на десятиверстном расстоянии, обязав поддерживать чугуноплавильные и медноплавильные заводы, что Володя учится теперь в Московском университете, а Гедеон Михайлович, вышедший в отставку, управляет его амурскими владениями, имея помощниками Василия, вырученного из плена, Янси и Герасима, пожелавших остаться на острове. Огромный запас мехов, проданный за хорошую цену, и наследство тетки доставили Сергею Петровичу средства разработать золотые прииски близ Приюта, пустить в ход чугунные и медные заводы, а также устроить несколько превосходных ферм.
— Случалось ли вам встретиться с капитаном корабля, высадившим вас на необитаемый берег? — спросил я однажды Сергея Петровича.
— Наше первое свидание было очень радушным. Добрый старик плакал от счастья, убедившись в моем нравственном перерождении. Второе и последнее свидание стало очень трогательным — плакал уже я: старец скончался на моих руках, благословляя двух своих сыновей.
— Оставил он детям состояние?
— Никакого. Капитан всю жизнь заботился только об интересах казны.
— Где же они теперь? Вероятно, в Морском корпусе?
— Нет, отец поручил их мне. Я поместил их вместе с Володей в Московский университет. — Через минуту Сергей Петрович добавил: — Я вполне сознаю свою священную обязанность — долг мой отцу выплатить детям.
* Конец *
